Глава 61. Воспоминания

Болтливый охранник вернулся без чудо-доктора Сыту, и на этот раз он был еще быстрее. Вскоре он появился в дверях с целой кучей свертков с лекарственными травами.

Хэ Мэнцзинь велела ему приготовить три порции лекарства, а Молчуну — сменить повязки их господина на те, что прописала Сыту Цзин.

Поначалу Молчун наотрез отказывался подходить к кровати. Только после неоднократных заверений Хэ Мэнцзинь, что их «болезнь» не заразна и скоро будет вылечена, он нерешительно приблизился.

Когда все было готово и охранники приняли лекарство, начало светать.

Несмотря на бессонную ночь, Хэ Мэнцзинь чувствовала себя бодрой — сегодня ей предстояло много дел.

Она снова подошла к кровати. Мужчина все еще был без сознания, но его бледное лицо приобрело здоровый оттенок. Хэ Мэнцзинь коснулась его руки, чтобы проверить поток Ци, и обнаружила, что его внутренняя сила необычайно мощная. Она не очень разбиралась в боевых искусствах, но Ли Сяожань как-то проверял ее собственную Ци и сказал, что она — мастер боевых искусств. Он добавил, что со временем, когда она научится контролировать свою силу, она станет мастером высшего уровня. Если ее собственную Ци можно было назвать мощной, то сила этого мужчины была не меньше!

Эта мысль поразила Хэ Мэнцзинь.

Он и сам был искусным бойцом, и его сопровождали два не менее сильных охранника. Кто же мог ранить его так сильно?

Недоумение длилось лишь мгновение. Она даже не знала, кто этот человек, поэтому любые догадки были бесполезны. Сейчас главное — вернуться и раздать лекарство Сыту Цзин больным.

— Эй, воин?

Хэ Мэнцзинь обернулась к Сяо У, который всю ночь бегал туда-сюда и теперь стоял у дверей.

Он поднял голову и кивнул, показывая, что слушает.

Хэ Мэнцзинь, заметив его молчание, понимающе улыбнулась, но все же не удержалась от поддразнивания:

— Воин? Почему ты молчишь? Язык проглотил?

— К-к-кто… с-сказал… ч-что… я…

Голос Сяо У был хриплым и заикающимся. Хэ Мэнцзинь осталась невозмутимой, а вот Молчун напрягся и, бросив на нее острый взгляд, спросил:

— Что ты с ним сделала? Что с ним случилось?

Он хотел проверить пульс Сяо У, но тот уклонился.

— К-кроме… г-горла… н-ничего… н-не болит…

Пока Сяо У с трудом говорил, а Молчун медленно переваривал услышанное, Хэ Мэнцзинь уже подошла к двери и, ловко обойдя охранников, сказала:

— Не буду вас больше задерживать. Похоже, лекарство действительно помогло, яд у вашего господина нейтрализован. Продолжайте давать ему это лекарство еще три дня. А что касается оставшейся миски…

Она указала на Молчуна.

— …это лекарство от эпидемии. Выпей его.

Не дожидаясь ответа, Хэ Мэнцзинь, используя цингун, исчезла.

Охранники, как и обещали, не стали ее преследовать.

Хэ Мэнцзинь быстро добралась до управы. У входа она столкнулась с Ли Сяожанем, который, судя по всему, тоже не спал всю ночь.

Хэ Мэнцзинь поняла это по его усталому виду, инею на одежде и влажному от росы подолу халата.

Увидев ее, он сначала замер, а потом обрадовался. Его потускневшие от усталости глаза словно зажглись.

— Ты в порядке?

— Все хорошо, — кивнула Хэ Мэнцзинь, успокаивая его взглядом. Она хотела объяснить, где была прошлой ночью, но сейчас были дела поважнее.

— Я пойду к Сыту Цзин, а потом все тебе расскажу.

Ли Сяожань мягко остановил ее.

— Она вчера сказала мне про два варианта лекарства. Я подумал, что время не ждет, и любой из них поможет снять отравление, поэтому не стал думать о побочных эффектах. Прошлой ночью я приказал приготовить лекарство и раздать больным. Сейчас Сыту Цзин в восточной части города, помогает людям.

Хэ Мэнцзинь одобрительно посмотрела на Ли Сяожаня.

— Неудивительно, что мой брат говорил, что ты самый внимательный человек на свете.

Ли Сяожань не выглядел обрадованным похвалой. Он грустно вздохнул, посмотрел на Хэ Мэнцзинь, а затем отвел взгляд, словно колеблясь.

Чувствуя, что он хочет что-то сказать, Хэ Мэнцзинь перестала улыбаться. Ее охватило беспокойство.

— Что случилось? Есть новости от брата?

Задав этот вопрос, она почувствовала, как ее сердце замерло. Все ее самообладание исчезло.

Сердце, которое, казалось, уже онемело от боли, вдруг забилось так сильно, словно хотело выпрыгнуть из груди.

Не успев взять себя в руки, Хэ Мэнцзинь схватила Ли Сяожаня за рукав. В ее глазах читались страх и тревога.

Ли Сяожань, который обычно не любил прикосновений, не отстранился.

— Не волнуйся, с ним все должно быть хорошо. Если бы… что-то случилось, мы бы уже знали. Сейчас отсутствие новостей — это, пожалуй, лучшая новость.

Он осторожно достал из-за пазухи шелковый платок и протянул его Хэ Мэнцзинь.

— Я нашел это в Суйчжоу. Посмотри, не его ли это?

Хэ Мэнцзинь застыла, не решаясь взять платок. Ли Сяожань терпеливо ждал, не убирая протянутой руки.

Наконец, Хэ Мэнцзинь отпустила его рукав и дрожащими руками приняла сверток.

Развернув слой за слоем белоснежный шелк, она чувствовала, как ее сердце сжимается от боли.

Когда она развернула последний слой и увидела ленту для волос, боль пронзила ее насквозь.

Бледно-лиловая лента. Даже запачканная кровью, она хранила знакомый узор, вышитый неровными стежками.

Никто в мире не знал эту ленту лучше, чем она.

Ведь каждый стежок на ней был сделан ее руками.

В тот год брату исполнилось шестнадцать, а ей — двенадцать. Мать заставляла ее учиться игре на цине, каллиграфии, живописи и женскому рукоделию. Она помнила, как подарила брату на день рождения свою первую вышитую ленту, и как он обрадовался этому подарку.

А теперь, спустя столько времени, лента вернулась к ней. Но все изменилось, вещи те же, а люди другие.

Она не знала, что брат все это время носил ее с собой. И не могла представить, что снова увидит ее запачканной кровью родного человека.