Глава 5. Часть 2

Все ждали, что на эту скандалистку найдется управа, но её спонсор исправно снабжал её ресурсами, она купалась в лучах славы, и, приходя на съёмочную площадку со своим финансированием, практически не встречала режиссёров, которые осмелились бы ей перечить. Даже делали вид, что не замечают её выходок, лишь бы побыстрее закончить съёмки с этой «примадонной».

Тем более удивительным казалось то, как Цзин Син несколько дней подряд доводили до белого каления.

То, что режиссёр не побоялась встать на сторону справедливости, вызвало тайное ликование у многих, кому доводилось работать с Цзин Син.

На самом деле, большинство из присутствующих на площадке и не подозревали о репутации режиссёра. Её дебютный фильм был известен, но это была её единственная работа, и продюсер Чу Сюй, чьё имя постоянно мелькало в прессе из-за перепалок с журналистами, был куда более известной фигурой. Молодая, красивая женщина-режиссёр – такое сочетание не внушало доверия. Однако после недели совместной работы всем пришлось признать её профессионализм.

Немного уставшее после нескольких бессонных ночей лицо Цзян Ваньцзы показалось из-за монитора. Она раздражённо откинула волосы, посмотрела на Цзин Син, которая стояла как истукан, сохраняя при этом свою надменность, и повернулась к Чу Сюй:

— Кто её сюда привёл?

Её голос был негромким, но в тишине павильона он прозвучал как удар хлыста, больно резанув слух Цзин Син.

Видя, как все вокруг, скрестив руки, наблюдают за разворачивающейся драмой, она не выдержала. Накопившаяся за несколько дней злость выплеснулась наружу. Грубо оттолкнув визажиста, который подошёл, чтобы поправить ей макияж, она сбежала вниз по лестнице.

— Не надо мне никакого макияжа! Мне плохо! Я не буду сниматься!

Цзян Ваньцзы, не меняя выражения лица, бросила в неё сценарий. Плотная пачка листов, скреплённых простой скрепкой, разлетелась, усыпав пол бумагой. Каблуки Цзин Син прошлись по разбросанным листам, и в этот момент она услышала холодный голос Цзян Ваньцзы:

— Тебе плохо? А ты думаешь, мне было хорошо все эти дни наблюдать за твоей отвратительной игрой?

Цзян Ваньцзы встала с режиссёрского кресла и не спеша подошла к дрожащей от гнева Цзин Син. Она и без того выглядела строго, а её взгляд был острым, как лезвие. Тонкие, ярко накрашенные губы изогнулись в лёгкой, холодной улыбке.

— Десять минут. Подними всё с пола. И извинись перед всеми, кроме меня.

Чу Сюй, которому нравилось подливать масла в огонь, вёл прямую трансляцию для своего бойфренда-актёра, рассказывая, какая у его бывшей однокурсницы крутой характер, как она ценит кино больше всего на свете, и как жестоко расправляется с теми, кто осмеливается осквернять это искусство на её глазах.

На площадке воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь гудением аппаратуры и тяжёлым дыханием Цзин Син, непонятно от гнева или от страха.

Именно в этот момент Ю Инси вместе с Ван Гэ проскользнула в павильон. Атмосфера была настолько напряжённой, что они старались ступать как можно тише. Когда они наконец присоединились к остальным, Ю Инси подняла глаза и замерла.

Цзин Син, задрав подбородок, стояла напротив Цзян Ваньцзы, пытаясь придать своему взгляду свирепость.

— А если я не буду извиняться?

Она посмотрела на Цзян Ваньцзы. Та была действительно высокой, почти метр восемьдесят, и Цзин Син чувствовала себя рядом с ней маленькой и уязвимой. Спокойная, слегка насмешливая улыбка Цзян Ваньцзы создавала впечатление, что весь этот конфликт — лишь плод воображения Цзин Син. В глазах Цзян Ваньцзы она не значила ровным счётом ничего.

Цзян Ваньцзы, слегка задев плечом Цзин Син, поднялась по лестнице и, помогая встать визажисту, которого та оттолкнула, передала его ассистенту, который до этого боялся подойти.

Затем, засунув руку в карман своего бежевого пальто, она небрежно прислонилась к облупившимся, ржавым перила лестницы и улыбнулась.

— Тогда убирайся.

— Не сегодня. Навсегда. Вон с моей площадки.

Цзян Ваньцзы, наблюдая за тем, как лицо Цзин Син то бледнеет, то наливается краской, не могла сдержать улыбки. Она спустилась вниз по лестнице.

— Ты даже не можешь проявить уважение к коллегам. Какой из тебя актёр?

Месяц назад Чжэн Линъюань, которая претендовала на премию «Золотой мандарин» за лучшую женскую роль, попыталась покончить с собой, вскрыв вены. Её доставили в больницу и всю ночь боролись за её жизнь. Имя Цзян Ваньцзы фигурировало в прощальном посте Чжэн Линъюань в Weibo, где та называла её бессердечной. Репутация Цзян Ваньцзы была запятнана.

Опасаясь могущественной семьи Чжэн, пока Чжэн Линъюань была жива, Цзин Син не решалась как-либо задеть Цзян Ваньцзы. Сейчас же, в порыве гнева, она сбросила туфли и собралась босиком выбежать из павильона.

— Подожди, — окликнула её Цзян Ваньцзы. — Не хочешь узнать, почему я не потребовала извинений лично перед собой?

Цзин Син обернулась, но не успела она остановиться, как Цзян Ваньцзы резко размахнулась и дала ей пощёчину. От неожиданного удара Цзин Син упала на пол.

В павильоне стояла гробовая тишина. Цзян Ваньцзы, единственная, кто в этой ситуации мог себе позволить нарушить молчание, щёлкнула зажигалкой и прикурила сигарету. Тонкие, белые пальцы поднесли сигарету к губам, она глубоко затянулась.

— Потому что я собираюсь сделать кое-что похуже. Это мне следует извиняться перед тобой, — сказала она, держа сигарету в одной руке, а другую засунув в карман пальто. Её голос был тихим, ленивым и холодным. — Прости, я не сдержалась. Просто ты меня достала.

— Хочешь компенсацию или суд — решай сама.

«Прости, я не сдержалась». Создавалось впечатление, что эти слова были адресованы не Цзин Син, а самой себе — словно Цзян Ваньцзы извинялась перед своим обычно сдержанным и рассудительным «я» за сиюминутную грубость.

Ю Инси, размышляя об этом, невольно улыбнулась.

Этот внезапный смешок привлёк внимание Цзян Ваньцзы.