Глава 12 (Часть 1)

Чжан Сяомань всегда была хорошо воспитана и почти никогда не ругалась, но это не означало, что она не умела. По крайней мере, ей нравилось ругаться про себя, давая волю чувствам. И вот теперь Цинь Чу чуть не заставил её сорваться.

Вечером она нарочно засиделась до часу или двух ночи, прежде чем лечь спать. Соответственно, в древнем мире она проснулась уже после обеда.

Проснувшись, Чжан Сяомань увидела, что в комнате снова стоит мужчина. Не нужно было и говорить, что это тот самый князь-призрак.

Хотя он стоял спиной к ней у окна, в его прямой спине явно читался гнев.

Чжан Сяомань встала и, не обращая на него внимания, оделась и умылась, даже не поклонившись.

Хмф!

Этот мерзавец, пользуясь тем, что он её названый брат, получил преимущество близости и осмелился врываться в её спальню. В прошлый раз она стерпела, но сейчас она была в гневе!

Хорошего отношения от неё ждать?

Мечтай!

Однако Чжан Сяомань не была глупа. Она не стала бы открыто с ним спорить. В конце концов, кто он такой?

Князь!

Одним пальцем он мог раздавить её, как муравья. Эта «названая сестра» — всего лишь формальность, зависящая от его слова.

Она не осмеливалась дергать тигра за усы!

Цинь Чу стоял у окна, ожидая, пока Чжан Сяомань закончит умываться. Наконец он услышал её голос:

— Названый брат, доброго дня.

Чжан Сяомань увидела, что он не обернулся, и решила не кланяться, напомнив себе, что она современная женщина, чтобы потом в школе снова не опозориться.

Когда Цинь Чу обернулся, его и без того невесёлое лицо стало ещё более напряжённым.

Взгляд, которым он смотрел на Чжан Сяомань, казалось, мог испепелить.

За всю свою жизнь он не встречал такой сони. Ложится спать, едва стемнеет, а встаёт, когда солнце уже высоко. Пару дней назад вроде бы наметился прогресс, она вставала рано, чтобы заниматься с ним каллиграфией, но прошло всего несколько дней, и она снова не выдержала?

Ладно бы просто любила поваляться в постели, он мог бы послать кого-нибудь поторопить её. Но сколько людей он посылал? Сколько раз её будили? А она никак не реагировала!

После обеда он больше не мог терпеть и наконец пришёл сам. А она? Спала так сладко и безмятежно, совершенно не подозревая, что он простоял в её комнате целый час.

Изначально это была всего лишь маленькая девчонка. Когда она сказала, что хочет учиться каллиграфии, он отнёсся к этому не слишком серьёзно и не торопил её с учёбой. Но её роман… он так разжёг его любопытство! Из-за этого он целый день мучился, если она не приходила писать. Ему не терпелось вскрыть её голову и узнать, чем закончится история.

Об этом Цинь Чу, конечно, никогда бы не сказал. Но он мог использовать её занятия каллиграфией как предлог, чтобы упрекнуть её, поторопить писать и тренироваться. Но эта девушка умудрялась спать так крепко, что её и громом не разбудишь.

Как её ни зови, она не просыпалась?

Цинь Чу не верил этому. Поэтому он протянул руку, чтобы проверить: коснулся её щеки, потом шеи. Он заметил, что она никак не реагирует. Это заставило его сердце забиться быстрее, дыхание стало тяжёлым, и он едва сдержался, чтобы не поступить опрометчиво.

Цинь Чу в гневе отдёрнул руку и встал у окна, размышляя. Он не знал, злился ли он на себя за то, что едва не потерял контроль, или на эту девушку за то, что она действительно так крепко спит.

Когда Чжан Сяомань увидела Цинь Чу в своей комнате, она поняла: этот мерзавец пришёл из-за «Речных заводей».

Последние несколько дней он перечитывал книгу снова и снова, мог даже пересказать сюжет наизусть и с нетерпением ждал продолжения. Даже если Цинь Чу ничего не говорил, Чжан Сяомань знала, о чём он думает.

«Речные заводи» — один из четырёх великих классических романов. Она сама перечитывала его много раз. Нельзя сказать, что она помнила все детали без единого упущения, но сюжет передавала точно.

Изначально она начала писать просто ради пробы, не ожидая, что у неё появится такой преданный поклонник, да ещё и такой влиятельный.

Чжан Сяомань, напуганная Ван Мэймэй, потеряла интерес к любовным романам. Поэтому из четырёх великих романов ей меньше всего нравился «Сон в красном тереме» — слишком много женщин, слишком много интриг. Напротив, больше всего ей нравились не «Речные заводи», а «Троецарствие». Именно потому, что этот роман ей нравился больше, она не решалась за него браться. Если бы однажды она поддалась внезапному порыву, этот князь-призрак, вероятно, захотел бы проглотить её живьём, лишь бы заполучить истории из её головы.

Впрочем, это было и к лучшему. Чжан Сяомань наконец нашла слабое место князя-призрака. Пусть она и не могла причинить ему физическую боль, но заставить его страдать от скрытой обиды — тоже неплохо.

После того как Цинь Чу коротко ответил «мм» на приветствие Чжан Сяомань, она, игнорируя его высокомерный вид, сказала:

— Названый брат не знает, как сильно у меня вчера болела рука. Я собиралась попросить Сяоцуй сделать мне компресс и лечь отдохнуть, но не смогла побороть сонливость и сразу уснула. И проспала дольше обычного. Надеюсь, названый брат простит меня.

После таких слов Цинь Чу уже не мог упрекнуть её в том, что она поздно встала.

Он нахмурился:

— Рука в порядке? Не опухла?

Услышав заботливые нотки в голосе Цинь Чу, Чжан Сяомань слегка удивилась, но лишь на мгновение. Её неприязнь к нему ничуть не уменьшилась.

— Опухоли нет, но рука ужасно болит. Боюсь, сегодня я не смогу заниматься каллиграфией.

Похоже, сегодня продолжения истории не будет.

Цинь Чу холодно взглянул на неё, ничего не сказал и, взмахнув рукавами, ушёл. Чжан Сяомань видела, что он действительно был раздосадован.

Само собой, Чжан Сяомань была вне себя от радости, ей хотелось упасть на кровать и кататься от смеха.

Едва Цинь Чу ушёл, как в комнату торопливо вошла Сяоцуй, причитая на ходу:

— Ну что это за князь! Даже если он названый брат госпожи, нельзя же так пренебрегать её репутацией! Даже родной брат не может запросто входить в спальню госпожи, что уж говорить о названом! Госпожа, ну скажите хоть слово!

Сяоцуй долго ворчала. Чжан Сяомань с беспомощным видом ответила:

— Глупышка, он же князь! Вся резиденция канцлера у него под каблуком. Что я могу с ним поделать?