Начало (Переписано) (Часть 1)

Начало (Переписано)

— ...Заместитель главы Цинь взывал к его разуму и чувствам, но этот пёс-чиновник был непробиваем. Он вызвал несколько десятков стражников с мечами и, совершенно не заботясь о жизнях простого народа, вознамерился силой захватить продовольственную помощь.

— Увидев, сколь безжалостен и жесток этот человек, заместитель главы перестал взывать к его совести и добродетели.

— Он лишь холодно усмехнулся, взмахнул рукой, и тут же более сотни последователей культа сбросили маскировку, явив себя. Вооружённые разнообразным оружием, они окружили пса-чиновника и его людей.

— Этот пёс-чиновник, хоть и носил титул «местного отца-покровителя», не только не заботился о жизнях людей, но и был труслив, как мышь.

— Испугавшись такого зрелища, он тут же обмочился.

Сидевшие внизу посетители чайной разразились хохотом.

Бай Цинъя, незаметно пробравшаяся внутрь, ничего не поняла. Крепче прижав к себе узелок, она схватила горсть семечек и повернулась к сидевшему рядом мужчине:

— О чём тут рассказывают?

Мужчина, увидев потрёпанную одежду Бай Цинъя, тут же нахмурился.

Однако, несмотря на рваную одежду, черты её лица были тонкими и красивыми.

С трудом подавив отвращение, мужчина пояснил:

— Новая история, случилось пару дней назад. На юге произошло наводнение, много людей утонуло. Двор выделил партию продовольственной помощи, но кто бы мог подумать, что местный чиновник её присвоит. Сейчас как раз рассказывают, как заместитель главы Демонического культа перехватил продовольствие, чтобы спасти людей.

На помосте историю рассказывал юноша в белом, не слишком похожий на профессионального сказителя.

Бай Цинъя сидела слишком далеко и не могла разглядеть его лица. Она видела лишь, что юноша держит в руке складной веер и с оживлённым видом, преувеличенными жестами описывает, как заместитель главы Цинь расправился с псом-чиновником.

— Неужели люди из Демонического культа тоже беспокоятся о жизнях простого народа? — мимоходом спросила Бай Цинъя, осторожно наблюдая за движениями и выражениями лиц окружающих.

Мужчина слушал самый интересный момент. Раздражённый тем, что его дважды прервали, он нетерпеливо ответил:

— Будь они действительно праведными, давно бы открыли свои амбары и накормили народ, стали бы они беспокоиться об этой малости — продовольственной помощи? На юге у Демонического культа много предприятий. Если все люди умрут с голоду, на ком они будут зарабатывать? Это касается их собственных интересов, вот они и активничают.

Хотя он и говорил так, ему всё же нравилось смотреть, как кто-то ставит на место продажных чиновников двора. А кто именно это делает — Демонический культ или какая-то другая школа боевых искусств — было неважно.

— Беженцев много, продовольственная помощь должна стоить не меньше десяти тысяч лянов серебра, это немалая сумма...

Краем глаза Бай Цинъя заметила, как в углу человек с лицом, закрытым чёрной вуалью, тихонько потянулся рукой к себе за пазуху. Она среагировала молниеносно: резко перекатилась вперёд, увернувшись от летящего скрытого оружия.

Не ожидала, что её так быстро снова обнаружат.

Бай Цинъя мысленно выругалась, швырнула горсть слепящего порошка и бросилась наверх по лестнице.

Выход из чайной был незаметно перекрыт. На первом этаже было слишком многолюдно для драки. Теперь ей оставалось лишь воспользоваться белым дымом, чтобы ослепить преследователей, стряхнуть с себя этих назойливых «мух» или выманить их наружу.

Внезапно за спиной раздался свист воздуха. Хотя Бай Цинъя и не владела боевыми искусствами, и мозг её среагировал, тело увернуться не успевало.

Судя по звуку, человек позади намеревался разрубить её пополам.

Видимо, её многочисленные «инсценировки смерти» их порядком достали, и теперь они не собирались проявлять милосердие.

Понимая, что гибель неизбежна, Бай Цинъя перестала бежать, остановилась и закрыла глаза, ожидая смерти.

Однако ожидаемый удар оружия так и не последовал.

Подлетевшая чайная чашка сбила лезвие с траектории и сама разлетелась вдребезги.

Её не разрубили пополам, лишь осколок керамики оставил царапину на щеке.

Бай Цинъя открыла глаза и обернулась. Она увидела, как сказитель, юноша в белом, опёрся рукой о перила лестницы и взобрался наверх.

— Ай-яй-яй, мстите, если у вас есть вражда, но портить мне представление — это нехорошо, правда?

Посетители чайной, напуганные внезапным происшествием, подняли шум, и никто не заметил, как он подошёл.

— Парень, убирайся по-хорошему, пока цел, иначе мы и тебя вместе с этой бабой прирежем!

Остальные нападавшие, чьи глаза застилал белый дым, тоже подоспели.

Мужчина с мечом холодно усмехнулся:

— Похоже, ты даже рад, что твоё представление сорвали. Наверное, тоже знаешь, что у этой женщины в руках? Мы с тобой вроде как одного поля ягоды. Почему бы нам сначала не поймать её вместе, а потом уже решать, как делить ту вещь?

Сердце Бай Цинъя сжалось, и она ещё крепче прижала к себе длинный свёрток.

— Вы, подлые людишки, прекратите нести чушь! Кто это с вами заодно? Сегодня я, Ли, вступлюсь за справедливость, покараю зло и поощрю добро!

Этот «Ли» сначала громко прокричал свою тираду, привлекая взгляды всех присутствующих внизу.

Нападавшие все поднялись на лестницу, и люди на первом этаже, уже не так напуганные, стали выглядывать из-под столов, наблюдая за происходящим.

Юноша в белом, увидев, что момент подходящий, раскрыл свой складной веер, явив надпись: «Смету всю несправедливость под небесами».

Судя по его виду, он собирался в одиночку отвлечь на себя весь огонь.

Бай Цинъя почувствовала благодарность и, смазав пятки, приготовилась бежать.

Нападавшие, увидев, что она собирается скрыться, яростно взревели и, сверкая налитыми кровью глазами, пустили в ход своё оружие.

Юноша в белом развернулся, уклоняясь от лезвия, и, сложив веер, ударил им по суставу мужчины.

Рука мужчины ослабела, и он едва не выронил меч.

Этот парень не прост!

Он был поражён, и в его сердце зародилось сомнение, желание отступить.

Однако юноша в белом, обладая очевидно немалой силой, по какой-то причине притворялся, будто едва справляется. Его приёмы были вычурными и показными, и он «с величайшим трудом» оттеснил их.

— Уходим! — Главарь, тот, что был с мечом, стиснул зубы от досады и прорычал, скрывая страх за бравадой: — Если бы ты знал, кого отпустил, то непременно пожалел бы!

— Я, Ли, много лет странствую как рыцарь и никогда ни о чём не жалею, — с пафосом ответил юноша в белом, с щелчком раскрывая веер.

В чайной раздались одобрительные возгласы.

Бандиты понуро удалились, а юноше в белом пора было заняться своим делом.

Он повернул запястье, держа веер горизонтально, и, спускаясь по лестнице, громко обратился к толпе:

— Дорогие братья и сёстры, дедушки и бабушки, если вам понравилось представление, поддержите меня!

Хотя его приёмы были вычурными и бесполезными в настоящем бою, они были чрезвычайно зрелищными и подняли атмосферу в чайной до нового пика.

После такого представления почти никто не осмелился не заплатить. Когда юноша в белом проходил мимо, люди бросали на его веер медные монеты.

Вдохновенные строки стихов на веере тут же покрылись запахом денег.

Увидев, что даже гости с верхнего этажа заинтересовались и специально послали слуг с мелкими серебряными монетами, юноша в белом обрадовался ещё больше.

В чайной было шумно и оживлённо, а снаружи тем временем незаметно начался мелкий моросящий дождь.

Бай Цинъя сидела, скрестив ноги, на ветке софоры рядом с чайной. Увидев, как преследовавшие её люди уходят под дождём, она наконец успокоилась. Она щёлкала отсыревшие семечки, бросая шелуху под дерево, где она смешивалась с опавшими белыми цветами софоры.

Шум в чайной постепенно утих, но вскоре снова раздались одобрительные возгласы.

На этот раз, должно быть, вышел другой сказитель, не такой «эмоциональный», как юноша в белом.

Доев с трудом добытую еду, она собралась слезть с дерева, как вдруг увидела знакомую фигуру, выходящую из чайной.

Юноша переоделся в простую, залатанную одежду из грубой ткани и, держа промасленный бумажный зонт, направился к дереву.

— Сможешь спуститься? Или мне подняться и помочь тебе? — спросил он, стоя под деревом.

— Не нужно.