Гинтоки напротив

Гинтоки напротив.

Если хотите увидеть настоящий Кабуки-тё, советую дождаться ночи.

Дневной Кабуки-тё — лишь бледная тень своего ночного воплощения. Это просто улица без тени.

Под зонтом я чувствовал обжигающий жар солнца. Развернувшись и пройдя мимо Отосе, мы с ней вошли каждый в свою дверь.

Ничем не примечательная мебель, новенький огромный холодильник…

Я достал из холодильника сок из кислой сливы, поставил туда кислое молоко, открыл бутылку и сделал большой глоток.

Холодный красновато-коричневый сок приятно обжёг горло и пищевод. Какая же это блаженная кислинка!

Затем мне следовало бы принять душ и лечь спать, но я почему-то, сам не понимая зачем, с недопитым напитком в руке уселся на подоконник. Потерев макушку, я снял с головы очки и надел их на нос.

Хм… почему я не сделал этого раньше? Потому что не хотел видеть лицо Отосе, которое сложно назвать красивым. Мне нравятся молодые девушки с нежной, сияющей кожей, полной коллагена.

Размытый мир обрёл чёткость. Опершись на оконную раму, я увидел, как открылась дверь на втором этаже здания напротив, где висела вывеска «Йородзуя».

Йородзуя? Я умею читать и примерно понимаю, что это значит.

Из двери вышел седоволосый парень и спустился вниз забрать посылку.

Мы с ним не знакомы. В наше время кто вообще общается с соседями? Достаточно знать друг друга в лицо через глазок.

Я наблюдал, как он распаковал посылку, огляделся по сторонам и выбросил упаковку в мусорный бак у входа в бар Отосе, не сортируя отходы.

Я допил сок. Он поднялся наверх и закрыл дверь. На улице — ни души.

Я довольно кивнул, спрыгнул с подоконника и лёг на кровать.

Пусть так и будет — никаких клиентов! Я ему этого желаю.

Работающему человеку нужен качественный сон. Я хочу спать спокойно.

Когда наступит ночь, мне нужно идти на работу.

Включив кондиционер, я уснул, не подозревая, как в будущем моя жизнь переплетется с его… вернее, с их жизнями.

И всё это из-за очков.