Лучше всех на свете

Лучше всех на свете

— Моя любовь к тебе — лучшая на свете.

— 23 апреля 2018

Кажется очень вкусным\текст

В марте в Хуайчэне всё ещё было холодно. Весна только наступила, и несколько дней моросил дождь.

Было всего шесть часов вечера, но небо уже полностью потемнело, так что не видно пальцев вытянутой руки.

На улицах не было ни души, только дождь монотонно барабанил по проводам, натянутым между столбами.

Мокрые пряди волос Ши Коукоу липли к глазам. Она пыталась распахнуть их пошире, но веки чесались и щипало, а дорогу перед собой она почти не видела.

Поколебавшись немного, она всё же вытащила руку из кармана плаща. Едва пальцы оказались на холодном воздухе, как она тут же судорожно вдохнула и быстро заправила волосы за уши, пряча руку обратно.

Затем раздраженно топнула ногой.

Какая ужасная погода! Просто жуткий холод!

Поворчав про себя, она вдруг вспомнила о чём-то важном, поспешно подняла голову, встала на цыпочки и, подавшись вперёд, стала всматриваться вдаль. Наконец, она заметила небольшую фигурку, сворачивающую за угол.

Ши Коукоу облегчённо вздохнула. Фух, чуть не потеряла его из виду.

Она поджала губы, сжала кулаки и, решительно ускорив шаг, почти побежала следом.

Она шла за ним уже почти три часа и не собиралась сдаваться.

С трёх часов дня, как он вышел из мавзолея, она тайком следовала за ним по пятам.

Он шёл не останавливаясь, и она шла за ним. Они вышли из пригорода, перелезли через железный забор, вышли на шоссе, ведущее обратно в город, и только когда стемнело, свернули с него.

Туфли Ши Коукоу давно промокли, ноги окоченели, каждый шаг отдавался колющей болью в ступнях, а икры сводило судорогой.

В обед она почти ничего не ела, и теперь от голода у неё уже начинала кружиться голова.

Сколько ещё идти? — думала она про себя. — Наверное, я уже прошла больше, чем за все свои семь лет.

Но мальчик впереди всё ещё не останавливался, и она продолжала идти за ним, не зная, куда он направляется.

Две маленькие фигурки петляли по городским улицам, одна за другой, молчаливые и серьёзные.

Завернув за угол, Ши Коукоу с радостью увидела вывеску у ворот своего двора. Красная краска на ней почти облупилась, остались только несколько блеклых иероглифов: «Солнечный».

Увидев знакомые буквы, она вся раскраснелась от волнения. Неожиданно, он всё-таки привёл её домой.

Во дворе никого не было, окна всех домов были плотно закрыты, а свет изнутри отбрасывал на стёкла тёплые оранжевые блики.

Здесь стояли старые одноэтажные дома, и звукоизоляция была плохая. Стоя посреди двора, можно было отчётливо слышать, как в разных квартирах гремят сковородки, взрослые ругают детей, и множество других звуков.

Ши Коукоу остановилась и украдкой взглянула на окно своего дома. За свинцовой рамой была кромешная тьма.

Она посмотрела вперёд. Мальчик тоже остановился неподалёку и, слегка повернув голову, смотрел на окно напротив её дома. Там тоже было темно.

Вокруг стоял шум, но он молчал и не двигался, словно одинокая звезда в ночной тьме.

— Ох, и чего ей неймётся-то? Была барышня из хорошей семьи, а связалась с учителем, сбежала с ним. И вот, не прошло и нескольких лет, как умерла, молодая совсем, чуть за тридцать. Оставила ребёнка одного, вот горе-то какое…

Резкий женский голос донёсся из ближайшего окна, слова отчетливо врезались в уши Ши Коукоу. Она широко распахнула глаза и с тревогой посмотрела на мальчика.

Женщина продолжала ворчать, её голос был язвительным и злым: — Ха! Хотя, чего уж там, не так уж и обидно. Она всегда была такая высокомерная, нос задирала, на нас, простых людей, и смотреть не хотела.

Убежала тайком, небось, даже паспорт не взяла. Ребёнок-то, наверное, незаконнорожденный, без имени и отчества.

Мальчик вздрогнул и резко обернулся, пристально глядя на окно, откуда доносился голос.

Ши Коукоу не совсем понимала смысл всех этих слов, но у неё был острый слух, и она запомнила слова «незаконнорожденный» и «без имени».

Эта женщина посмела так грубо говорить о нём! Ши Коукоу вся задрожала от гнева, сжала кулаки и, как и он, уставилась на окно.

Вдруг окно распахнулось изнутри. Ши Коукоу узнала женщину — это была Чэнь Лянь, мама Нюню. Она собиралась вылить ведро воды на улицу.

Чэнь Лянь держала ведро, на её лице застыла натянутая улыбка. Ей было очень неловко.

Она никак не ожидала, что её слова услышат. Холодный, пронизывающий взгляд мальчика, тёмный, как бездонная пещера, заставил её почувствовать мурашки по коже.

Рядом стояла девочка с косичками, которая с таким же враждебным видом смотрела на неё.

Чэнь Лянь хотела было что-то объяснить, но потом подумала: «Да что там, им всего по семь лет, вряд ли они вообще понимают, о чём я говорю. Наверное, мне просто показалось».

Успокоившись, Чэнь Лянь перестала смущаться и спокойно выплеснула воду.

Грязная вода попала на штанину Ши Коукоу, и она с отвращением отпрыгнула в сторону.

— О, это Коукоу и Цзин Янь! Почему вы так поздно не дома? — спросила Чэнь Лянь, делая вид, что только что их заметила. Она выглянула из окна, огляделась по сторонам и понимающе улыбнулась. — А, родителей нет дома?

— Хотите зайти к тёте Чэнь поиграть?

Цзин Янь молчал. Его веки были полуопущены, скрывая эмоции, а губы плотно сжаты. Он спокойно смотрел на Чэнь Лянь.

Ши Коукоу посмотрела на Цзин Яня и, скорчив такую же недовольную гримасу, как и он, задрав подбородок, с отвращением ответила: — Мы… мы… не пойдём к… к… тебе!

— Ой, — голос Чэнь Лянь стал громче, фальшивая доброжелательность исчезла с её лица. Она облокотилась на подоконник,

левой рукой сжала край ведра, а правой небрежно постучала по дну. — Ну и ну, мелюзга, а туда же.

Она посмотрела на хмурые лица детей и вдруг развеселилась. — Чего вы на меня так уставились? Я что, неправду сказала?

Видя, что дети молчат, она протянула свою грубую, тёмную руку с грязными ногтями и ткнула пальцем в лоб Цзин Яня.

— Цзин Янь и вправду незаконнорожденный, а его мать — бесстыжая… И что с того, что у неё были деньги и образование? Всё равно сбежала из дома с любовником. Столько лет прошло, а её родители на порог не пускали, ясно же, что от неё отказались.

— И потом, если бы не её собственная глупость, разве умерла бы она так рано? Сама виновата, поделом ей!

Её слова становились всё злее и злее. Глаза Ши Коукоу покраснели от гнева. Она встала перед Цзин Янем, защищая его, выпятила грудь и, глядя прямо на Чэнь Лянь, звонко крикнула: — Ты… ты не смей так говорить!

Чэнь Лянь на мгновение опешила, а потом услышала, как Ши Коукоу затараторила, как пулемёт.

— Не смей говорить плохо про Яня! Какая же ты злая! Яню и так плохо, а ты ещё такие гадости говоришь.

— Моя мама сказала, что злые люди, как ты, будут наказаны. А ещё она сказала, что слова детей сбываются. Я сказала, что ты будешь наказана, значит, так и будет.

Она выпалила всё это на одном дыхании, без запинки, чем окончательно ошеломила Чэнь Лянь. Та даже не нашлась, что ответить.

Ши Коукоу не осознавала своего подвига. В её маленькой головке лихорадочно крутились мысли.

Чэнь Лянь обидела Цзин Яня своими словами, довела его до слёз. Она должна защитить его, поэтому она тоже должна сказать что-нибудь обидное в ответ.

Внезапно её осенило, Ши Коукоу сглотнула и продолжила: — Ты плохая, поэтому тебя никто не любит. Я тебя не люблю, Янь тебя не любит, и папа Нюню тебя не любит.

— Папа Нюню любит молодых и красивых девушек. Я видела, как он гулял по улице за руку с одной девушкой!

— А Нюню сказал мне, что ты самая худшая мама на свете!

Она, подражая взрослым, презрительно сплюнула в сторону Чэнь Лянь. — Не смей больше говорить про Яня плохо! Моя мама сказала, что ты довела своего папу до смерти, так что это ты незаконнорожденная! Вот!

Лицо Чэнь Лянь побелело от злости. Эта девчонка, разве у неё не было проблем с речью? Почему сегодня она говорит так бойко и без запинки? Двор-то маленький, а она кричит так громко, что, наверное, все соседи уже в курсе её семейных проблем.

Но спорить с ребёнком — дело гиблое. Даже если она выиграет спор, всё равно будет выглядеть глупо. Поэтому Чэнь Лянь просто закатила глаза и крикнула: — Заткнись, маленькая заика! Не лезь не в своё дело! — и с грохотом захлопнула окно.

Как только окно закрылось, во дворе снова стало тихо, словно никакого скандала и не было.

Ши Коукоу облегчённо выдохнула, как будто только что победила монстра, и повернулась к Цзин Яню, который был на голову выше её.

На её лице расцвела заискивающая улыбка, глаза превратились в полумесяцы. Она порылась в карманах плаща и достала шоколадное молоко. Протянув его Цзин Яню, она ласково сказала: — Янь… Янь, не… не расстраивайся. Я… я… защищу тебя.