Глава 8 (Часть 1)

— Какое условие?

Нин И радостно ответил из-за двери. У него была только одна сестра, которую он всегда баловал. Какое условие он мог не выполнить?

Нин Синь оделась и вышла из комнаты. Идя с Нин И на кухню, она спросила: — Брат, у тебя есть возможность купить какие-нибудь дорогие продукты?

Услышав это, Нин И тут же остановился.

— У нас дома не хватает еды?

— Нет-нет, — Нин Синь быстро замахала руками. — Я хотела спросить, можешь ли ты купить бобовые, например, маш или адзуки? Я хочу сварить из них суп.

Нин И успокоился.

— На самом деле…

— Не проси у дяди с семьей, — не дав Нин И договорить, Нин Синь решительно отказалась. — Если бы я хотела попросить у них, я бы просто сказала бабушке. Зачем мне тебя просить?

Нин И шевельнул губами, но промолчал. Он знал, что в отношениях между сестрой и дядей с семьей образовалась трещина. Иначе это был бы самый простой способ. У какой крестьянской семьи нет запасов еды? Сейчас не то время, когда люди голодали.

Но если сестра так сказала, значит, так тому и быть. Если ей нужно, Нин И найдет способ.

В сегодняшнем чае Нин Синь добавила только половину капли воды из источника. Вчерашней порции было достаточно для поддержания здоровья, а небольшое количество дополнительно укрепит организм. К тому же, забота о здоровье — это постепенный процесс, а не лечение болезни, и не требует мгновенного эффекта.

Нин И наполнил флягу и довольный отправился на работу. Бабушка вышла вместе с ним, чтобы купить продукты в магазине.

Все травмы Нин Синь были на лице, которое сейчас напоминало перевернутую палитру с синяками и ссадинами. На улицу ей показываться было нельзя, поэтому она осталась дома, чтобы поскорее поправиться.

Позавтракав и убрав со стола, Нин Синь вернулась в свою комнату. Она порылась в шкафу и нашла почти новую хлопковую кофточку в цветочек. Пока бабушки не было дома и никто не мог назвать ее транжирой, она решительно разрезала кофточку на несколько кусков, чтобы сшить себе маску и рукава от солнца.

В это время не было ни солнцезащитного крема, ни вуали, как в ее прошлой жизни. Если бы ее травмированное лицо подвергалось длительному воздействию ультрафиолета, то, даже несмотря на целебный источник, могли остаться пигментные пятна. Она не знала, сможет ли источник справиться с ними, и не хотела экспериментировать на себе.

Благодаря тому, что в прошлой жизни Нин Синь сама шила себе одежду, у нее были неплохие навыки. Меньше чем за час она сшила маску, оставались только рукава.

— Эх, была бы швейная машинка, — пробормотала она, потирая затекшую шею.

— Сяосинь, ты дома?

Пока она размышляла, снаружи снова раздался знакомый стук в дверь.

Нин Синь отложила шитье и вышла из комнаты.

— Тетя Ван, я здесь. Входите.

Услышав ее ответ, Ван Цзиньин, стоявшая у ворот, обогнула декоративную стену и вошла во двор. В руках она держала такую же армейскую флягу, как у Нин И утром. Заметив взгляд Нин Синь, она смущенно улыбнулась.

Нин Синь не хотела ставить ее в неловкое положение, поэтому, не дожидаясь, пока Ван Цзиньин заговорит, взяла у нее флягу.

— Тетя Ван, вы как раз вовремя. Утром брат попросил взять с собой чаю, и я как раз заварила целый кувшин. Вы, наверное, для дяди Лю? Я сейчас вам налью.

— Да, спасибо тебе, — благодарно сказала Ван Цзиньин. Зная, что дома только Нин Синь, она чувствовала себя гораздо свободнее, чем вчера, и прошла на кухню. Увидев на плите большой эмалированный кувшин с чаем, Ван Цзиньин немного успокоилась.

— Сяосинь, этот чай просто чудо! Ты не представляешь, вчера Инъин, выпив его, съела целую миску жидкой рисовой каши и еще яйцо! И это не все, она уснула еще до восьми вечера и до сих пор не проснулась. Всю ночь спала спокойно!

Ван Цзиньин говорила с восхищением.

Это был эффект целебного источника, что было вполне ожидаемо для Нин Синь. Она с улыбкой выслушала и спросила: — Тетя Ван, а как вы себя чувствуете после чая? Должно быть, вам тоже стало легче?

— Да, после этого чая действительно хорошо. Вчера вечером было так жарко, а я почти не потела. Дядя Лю больше всех боится жары. Каждый год в это время он не может находиться в доме и спит на улице, на каменных плитах, постелив циновку. Но он уже немолодой, и я все время переживаю за его здоровье. А вчера он даже не заикнулся о том, чтобы спать на улице, и, кажется, хорошо спал в доме, всю ночь не просыпаясь.

Глаза Ван Цзиньин заблестели. — Поэтому я и хотела попросить у тебя еще этого чая, чтобы дядя Лю взял его с собой на работу. Он сварщик, целыми днями парится в цеху, как в бане. С этим чаем я не буду волноваться, что он получит солнечный удар.

— Да, нужно взять с собой, — согласилась Нин Синь, протягивая Ван Цзиньин наполненную флягу.

На этот раз Ван Цзиньин не взяла ее сразу, а посмотрела на Нин Синь.

— Сяосинь, я хотела бы кое-что с тобой обсудить. Можно?

— Конечно, тетя, говорите.

Ван Цзиньин немного поколебалась, но все же сказала: — Сяосинь, ты сейчас не очень хорошо себя чувствуешь и почти не выходишь из дома. Не думала ли ты продавать этот чай?

— Продавать чай? — Нин Синь опешила. Она подумывала о том, чтобы заняться каким-нибудь мелким бизнесом, чтобы помочь семье, но раньше ей не приходила в голову идея с чаем. В конце концов, это просто вода. Сколько за нее можно просить?

Видя ее растерянность, Ван Цзиньин мысленно вздохнула. Она подумала, что отец слишком избаловал девочку, и та не сталкивалась с жизненными трудностями. Пока сама не станешь вести хозяйство, не узнаешь цену деньгам! Сейчас, когда у них нет дохода отца, даже нескольких сотен юаней, вырученных за рабочее место, надолго не хватит.