Глава 2 (Часть 1)

Увидев приближающуюся Чжу Чуньхун, Нин Синь, которая только что пыталась ее оправдать, тут же стала мертвенно бледной.

Испуганная и встревоженная, словно маленький кролик, она метнулась обратно в объятия Ван Цзиньин.

Крепко обняв женщину и уткнувшись лицом ей в грудь, она не сдержалась и разрыдалась.

Видя, как напуган ребенок, окружающие едва не пришли в ярость!

Люди не сговариваясь встали перед Нин Синь и Ван Цзиньин, преграждая путь Чжу Чуньхун.

— Ты что делаешь?! — резко крикнул кто-то на Чжу Чуньхун.

— Отойдите! Не мешайте мне проучить эту негодницу!

Ругаясь, Чжу Чуньхун изо всех сил пыталась протиснуться сквозь толпу.

Она угрожающе размахивала скалкой над головами людей, всем своим видом показывая: «Кто посмеет преградить мне путь, первым получит палкой!».

Дело было не в том, что Чжу Чуньхун не видела обстановки, просто она обезумела от гнева.

К тому же, по ее мнению, она просто наказывала ребенка из своей семьи, и это никого больше не касалось.

Хотят посмотреть на представление — пусть смотрят, она как раз хотела, чтобы кто-нибудь рассудил!

Эта негодница отняла работу у ее семьи, да еще и побила ее — разве она не заслужила наказания?!

Гнев застилал ей глаза, и она совершенно не замечала возмущенных лиц окружающих.

Поэтому, даже когда полицейский Сяо Ли схватил ее за руку и отобрал скалку, она продолжала изрыгать ругательства, слова ее были просто невыносимы.

Вызвавшую всеобщее негодование Чжу Чуньхун увели в полицейский участок. Несколько человек из толпы вызвались пойти с ними в качестве свидетелей.

А Нин Синь Ван Цзиньин отвела в уличный медпункт, чтобы обработать раны.

Нин Синь тогда размазала кровь из носа по всему лицу, надеясь выглядеть пострадавшей сильнее.

Но она не знала, что удар Чжу Чуньхун был сильным, и при падении она ударилась затылком о цементный пол.

До этого она изо всех сил старалась сохранять самообладание, но как только оказалась в медпункте и расслабилась, тут же потеряла сознание.

Очнувшись, Нин Синь первым делом услышала, как за дверью палаты Ван Цзиньин ругает кого-то.

— Какой же ты брат, раз позволяешь так издеваться над сестрой? Какая там тетя, родная мать не имеет права так бить ребенка! Какая должна быть ненависть, какая вражда, чтобы довести ребенка до сотрясения мозга! Нин И, я тебе говорю, сейчас же поезжай домой, в свою деревню, и привези бабушку! Ты не можешь ее спросить, так пусть полиция спросит! Пусть посмотрят, что вытворяет ее невестка, может, это она ее научила! Спроси ее, неужели в их семье Нин принято воспитывать таких злобных невесток, которые родную племянницу до смерти избивают?!

— Тетя, это я во всем виноват, не надо было оставлять Сяо Синь одну дома, — глухо произнес мужской голос.

— Ты думаешь, твоя вина только в этом? — вдруг повысила голос Ван Цзиньин.

Затем раздался глухой звук удара ладони по телу.

Звук был таким громким, что Нин Синь невольно сжалась, словно ей самой стало больно.

Она поняла, что это тетя Ван воспитывает ее братца.

И действительно, тут же снова послышался голос Ван Цзиньин.

— Нин И, твой отец и мой старик Лю были братьями. По-хорошему, этот удар должен был нанести тебе старик Лю. Но его сейчас нет, так что я сделаю это за него! Бью тебя за то, что ты, будучи сейчас главой семьи Нин, опорой дома, даже не понимаешь, в чем твоя ошибка! Вы с Сяо Синь выросли у меня и дяди Лю на глазах. Твоего отца больше нет, так что слушай тетю: твоя вина не в том, что ты оставил Сяо Синь дома, а в том, что ты не смог утвердить авторитет вашей семьи! Не дал понять другим, что даже без отца вас не так-то просто обидеть!

— Если бы твой отец был жив, посмела бы твоя третья тетя так ударить Нин Синь? — продолжала Ван Цзиньин с досадой, словно корила его за несбывшиеся надежды. — А теперь, прошло всего несколько дней, как его не стало, и твою сестру так избили… Нин И, ты не боишься, что твой отец на том свете глаз не сомкнет?!

— Я виноват, тетя, я виноват! — вдруг разрыдался мужчина за дверью, его голос был полон бесконечного самобичевания и раскаяния.

Слушая это, Нин Синь… почувствовала себя так, будто сама умирает.

Она больше не могла этого выносить и, собравшись с силами, позвала: — Брат!

— Сяо Синь очнулась! Сяо Синь очнулась!

Под радостные крики мужчины за дверью дверь палаты резко распахнулась, и перед Нин Синь мгновенно появились два лица.

Одно принадлежало Ван Цзиньин, другое — ее братцу Нин И.

Нин И было лет двадцать пять-двадцать шесть, он был высоким и худым.

Поскольку он уступил сестре возможность унаследовать рабочее место отца, сейчас он работал временным рабочим на угольной шахте.

На нем была майка-борцовка, вся одежда грязная — очевидно, его притащили прямо с работы.

Лицо было заплаканным, размазанным угольной пылью с рук, на плече виднелся красный след от пощечины Ван Цзиньин.

В общем, выглядел он очень потрепанным.

Видя вялое состояние сестры, которая смотрела на него и молчала, Нин И почувствовал острую жалость.

Он хотел было погладить Нин Синь по лицу, но, видимо, осознав, что руки у него грязные, остановил руку в воздухе.

В его глазах была неподдельная тревога, и он без умолку спрашивал: — Сяо Синь, тебе все еще больно? Сяо Синь, у тебя голова не кружится? Где еще болит?

Хотя было видно, что беспокойство Нин И искреннее, Нин Синь все же чувствовала себя немного неловко.

Ведь для нее этот мужчина все еще был незнакомцем.

Она не ответила на вопросы Нин И, а сразу перешла к делу: — Брат, я не хочу отдавать эту работу третьей тете.

— Не отдадим, не отдадим, это твоя работа, Сяо Синь, мы никому ее не отдадим!

Нин И не ожидал, что первыми словами сестры после пробуждения будут эти. Ему стало еще жальче ее, и он без малейшего колебания пообещал.

Нин Синь помолчала немного: — И я не хочу, чтобы ты шел вызволять третью тетю из полицейского участка. Она… била меня!

Сказав это, она обиженно надула губы.

— Не пойду! Мы ее не вызволим! — еще решительнее ответил Нин И.

Видя сестру в таком состоянии и вспомнив слова тети Ван у двери, Нин И выпрямил грудь и громко сказал: — Даже если бабушка приедет, я не соглашусь ее вызволять, даже если третий дядя скажет — все равно нет! Не волнуйся.

Получив такую защиту от брата, Нин Синь почувствовала себя намного лучше, и к нему возникло немного большее чувство близости.