Мир. Часть первая

Мир. Часть первая

Вэньжэнь Вэй влюбилась в сына своего отчима еще в старшей школе.

Отчим был богатым человеком, и его сын тоже был богат. Точнее говоря, они были аристократами — высокомерными, холодными и отстраненными.

Она ежедневно страдала от этой тайной любви, которую нельзя было никому открыть, и осторожно подавляла ночные слезы.

При подаче заявления в университет после выпускных экзаменов она выбрала вуз на севере. Ей хотелось уехать отсюда, надеясь, что так она сможет все забыть и начать сначала.

Ей не хотелось каждый день одновременно и ждать возвращения в тот дом, чтобы лишь мельком увидеть его издалека, и панически бояться разоблачения. Если бы её чувства раскрылись, она не вынесла бы его презрительного, холодного взгляда.

Тем летом после экзаменов произошли два события.

Во-первых, кто-то изменил её заявление. Она получила уведомление о зачислении в местный университет. Хотя этот вуз был очень хорошим, для неё снова начались мучения. Словно её тянули в разные стороны за концы веревки: разум требовал бежать, а чувства — остаться.

Ей было горько от такой судьбы. Она уже представляла тот день, когда он узнает о её любви. Бросит ли он на неё холодный взгляд? Скроется ли за его непроницаемым лицом глубокая насмешка?

Ей всегда казалось, что в его загадочном взгляде читается презрение и насмешка над ней. Более того, ей приходилось признать, что он, занятый множеством дел, вероятно, даже не помнил о её существовании. Даже если видел её, то просто игнорировал.

Ей хотелось презирать себя за это. Ну что такого в тайной влюбленности?

Зачем она так мучает себя? Зачем держится за безнадежное чувство, медленно увядая?

Второе событие было связано с госпожой Юй, женщиной, которая её родила. Она всё узнала. Она пришла в ярость, кричала, обзывала её неблагодарной тварью с волчьим сердцем, жабой, возжелавшей лебединого мяса. Вот что мать говорила своей дочери.

Она знала: мать боялась, что господин Цзинь (её отчим) бросит её из-за того, что её ничтожная дочь посмела мечтать о его благородном сыне.

Госпожа Юй немедленно, стремительно сняла для неё квартиру и выселила её. Узнав, что она всё-таки осталась учиться в местном университете, мать ругалась еще полдня.

Вэньжэнь Вэй, которой оставалось два года до совершеннолетия, с чемоданом в руках покинула район для богатых. Она приехала в обычный жилой комплекс, в квартиру, которую госпожа Юй для неё сняла, а потом, как оказалось, купила. Что же сказала ей госпожа Юй на прощание у ворот виллы? «Ты всегда была обычным человеком, как и твой отец. Возвращайся к своей прежней жизни».

Солнце светило ослепительно. Вэньжэнь Вэй смотрела на всё ещё молодую и красивую госпожу Юй, и на мгновение ей стало не по себе. Она снова взглянула на сад, полный цветов, на ступени из нефрита, на золотые ворота — всё вдруг показалось ей чужим и невероятно вульгарным.

Неужели это дом семьи Цзинь, который казался ей образцом вкуса?

Почему он вдруг стал таким пошлым?

Она хотела бросить последний взгляд, но дверь уже закрылась.

Над головой палило июльское солнце, но её пробирал холод.

Но разве это не заслуженная расплата?

Она обустроила свою новую комнатку. На балконе поставила купленный кактус — за ним легко ухаживать. На кровати в спальне лежала кукла Барби, подаренная отцом. На полке стояли книги. Летним полуденным днем легкий ветерок уносил зной.

Она решила, что совершила глупость лишь однажды. Её тайная любовь должна закончиться.

Десятого сентября она приехала в университет для регистрации. Университет был знаменитым, входил в десятку лучших по стране. Ей просто повезло быть местной, это дало ей преимущество.

У входа в университет стояла большая арка с надписью скорописью из четырех иероглифов: «Цзиньлинский университет».

В кампусе было полно народу: старшекурсники, встречающие новичков, родители с детьми — все радостные и оживленные. Под тенистыми аллеями, на асфальтовых дорожках, у учебных корпусов, перед общежитиями — везде толпились люди. Это была атмосфера живых людей, первое ощущение человеческого тепла, которое она испытала после двух месяцев уединения.

При оплате регистрационного взноса она подала заявление на проживание вне кампуса, и куратор его одобрил.

Выйдя из кабинета деканата, она оказалась среди шумной толпы. Внезапно ей стало как-то не по себе. Неужели ей суждено всегда быть одной?

В таком случае уж лучше было бы уехать на север. Одиночество в родном городе ощущалось гораздо неловчее, чем одиночество приезжего.

Через месяц после начала учебы закончилась военная подготовка, длившаяся целый месяц. Время тянулось бесконечно долго, ей казалось, что вся жизнь пройдет в этих ежедневных тренировках.

В день окончания подготовки большинство ребят были довольно сдержанны. Месяц был долгим, тренировки утомительными. Лишь самые эмоциональные прощались с инструкторами и громко плакали.

Она же принадлежала к хладнокровным. Она лишь холодно наблюдала, словно смотрела сцену прощания в театре.

Госпожа Юй, с которой она давно не виделась, неожиданно позвонила и позвала её домой на ужин.

— Я думала, ты больше никогда не захочешь меня видеть.

— Это твой дядя Цзинь упомянул о тебе. Сказал, что давно тебя не видел, он всё ещё беспокоится о тебе. Да, и вот что: не смотри по сторонам! Опусти голову! Поешь и сразу уходи.

— Знаю.

Услышав удовлетворивший её ответ, мать быстро повесила трубку, словно Вэй Вэй была чумой, которой нужно избегать.

А она… она снова не смогла сдержать тайную надежду в глубине души.

Она решила: нужно ему сказать. Рассказать о своей унизительной любви. Неважно, какой будет его реакция — показное удивление и скрытое отвращение или полное безразличие. Всё равно. Он человек великодушный, не должен вымещать злость на госпоже Юй. Мать слишком уж перестраховывается.

Так больше продолжаться не могло. Она не могла жить в бесконечном ожидании и подавлении чувств. Она хотела вернуться к нормальной жизни, стать счастливой маленькой принцессой, как говорил папа.

Но папы больше не было, и никто больше не будет считать её принцессой. Она давно это поняла. Она могла любить только себя.

Поэтому — пора заканчивать.

Она набрала его номер. Нужно сказать. Сказать — и всё закончится.

— Алло.

— Алло, вы ищете ген. директора Цзинь? Я сейчас передам ему трубку.

На том конце провода был не его голос.

Вэньжэнь Вэй тут же повесила трубку.

Ладно, еще один шанс. Если через час он не перезвонит, она будет считать, что он её презирает.

Она знала только его рабочий номер. Наверное, это был его ассистент. Нельзя об этом думать, нельзя быть жадной. Жадность всё разрушит.

Но он даже не сохранил её номер, хотя они сидели за одним столом.

Почему у неё не может не быть сердца? Почему она должна была влюбиться именно в такого человека? Безнадежная любовь… Это её наказание? После того, как у неё отняли отца, ей суждена вечная несчастная любовь?

— Ген. директор Цзинь, только что звонила девушка по имени 'Rapunzel'. Я сказал ей, что передам вам трубку, но она сразу повесила. Перезвонить?

Ассистент Фан Пин вошел в комнату отдыха и обратился к Цзинь Чжао, который лежал под капельницей.

— Дай сюда.

Мужчина с температурой тридцать девять и два открыл глаза. В них не было и следа слабости. Неестественный румянец на его красивом лице не мог скрыть его решительности и жесткости.

Фан Пин поспешно протянул ему телефон. Заряд батареи составлял всего десять процентов. Он только что ходил зарядить его, иначе как бы ему удалось прикоснуться к личному телефону ген. директора Цзинь?

Цзинь Чжао одной рукой набрал номер.

Зазвучал телефонный звонок. Через несколько секунд Фан Пин услышал очень нежный голос — это была та самая 'Rapunzel'. Кто же она?

Фан Пин хотел было послушать дальше, но, встретившись взглядом с ген. директором Цзинь, решил, что ему лучше поумерить свое любопытство.

— Алло, ты звонила мне по какому-то делу?

— спросил Цзинь Чжао ровным тоном и пару раз кашлянул.

На том конце провода тут же вырвалось:

— Что с тобой? Ты простудился?

Сказав это, Вэньжэнь Вэй поняла, что сболтнула лишнего, и поспешно поправилась:

— Я… я слышала, ты кашляешь, вот и спросила…

— Жар, тридцать девять и два,

— произнес Цзинь Чжао, словно сообщая сухие данные. Никто не мог разглядеть глубины в его глазах.

— А!

— воскликнула она на том конце провода и надолго замолчала.

Вэньжэнь Вэй крепко прикусила нижнюю губу. Нельзя показывать беспокойство, это выдаст её любовь. Её непроизвольная забота позволит ему всё понять. А о своем решении смело признаться она уже и думать забыла.

— Почему молчишь?

Его голос охрип, но это не изменило его холодной и бесчувственной интонации. Наверняка он сейчас раздражен её звонком во время болезни. Незначительный человек назойливо беспокоит его, когда он болен — кому такое понравится? Он, должно быть, терпит её только потому, что формально она его сводная сестра.

Но может ли она быть такой наглой?

— Ничего. Раз у тебя жар, береги себя. Я не буду мешать, у меня дела, пока.

Заряд батареи оставался на уровне пяти процентов. Цзинь Чжао погасил экран телефона, его лицо было непроницаемым.

Вэньжэнь Вэй молча посмотрела в последний раз на имя контакта — «Брат». Недостижимая мечта. Пора заканчивать.

Она удалила номер. Это был всего лишь рабочий телефон. Даже если она выучила его наизусть и не могла забыть, всё равно… пора начинать новую жизнь.

Она надела красивое платье. В жизни много трудностей, но нужно сохранять радость в сердце.

Когда она наряжалась, ей и вправду становилось немного веселее.

Жаль только, что он не увидит её такой красивой. Немного обидно.