Цзян Синьжао предпочитала небольшие уютные заведения, спрятанные в переулках от туристов и журналистов, мишленовским ресторанам с трехмесячной очередью.
Нужно было пройти вглубь, за завесу скромного и неприметного фасада, чтобы открыть для себя простые, но такие желанные после долгого рабочего дня деликатесы.
Нежно-оранжевое филе лосося, опаленное кулинарной горелкой, покрывалось аппетитной корочкой, постепенно меняя цвет на оранжево-розовый. Края становились слегка поджаристыми, а воздух наполнялся восхитительным ароматом.
— Прошу, — обратился повар. Японец говорил на чистейшем пекинском диалекте.
Он протянул через стойку деревянный поднос с двумя порциями нигири с обжаренным лососем и поставил его перед Цзян Синьжао и Ся Хуай.
Идзакая была небольшой. За бамбуковой занавеской у входа открывалось все пространство заведения: стойка и несколько столиков. Кроме мест у стойки, здесь было всего семь или восемь столиков, тесно стоящих друг к другу. Проход между ними был таким узким, что посетители рисковали задеть друг друга.
С потолка свисали всевозможные вывески и японские фонарики, излучающие теплый, приглушенный желтый свет, который, проходя сквозь рисовую бумагу, приобретал легкий красноватый оттенок.
Цзян Синьжао и Ся Хуай сидели рядом у барной стойки. Они пришли рано, и в идзакая было еще немноголюдно, хотя обычно здесь выстраивались очереди.
То ли из-за малого количества посетителей, то ли потому, что здесь привыкли к знаменитостям, то ли Цзян Синьжао уже не привлекала к себе столько внимания, но они сидели без всякого прикрытия довольно долго, и никто не подошел спросить, не она ли та самая…
Цзян Синьжао склонялась к последнему варианту: она слишком долго отсутствовала в поле зрения общественности.
Ее музыкальная карьера, рекламные контракты, интервью и другие рабочие проекты были приостановлены.
Для посторонних это выглядело не как добровольный уход со сцены, а скорее как вынужденное исчезновение из-за чьих-то происков.
Ее поклонники прошли путь от недоумения и печали через жалобы к смирению, и теперь большинство из них разбрелись кто куда. Все произошло тихо, и Цзян Синьжао спокойно приняла это.
В конце концов, как долго можно любить человека, которого ты не можешь коснуться, который существует в совершенно другом мире?
Долгое время Цзян Синьжао считала, что это лучший исход, чем в конечном итоге разочаровать своих поклонников.
Позволить себе тихо исчезнуть из виду, раствориться без следа, словно пепел от сгоревшего листа бумаги, развеянный ветром. Словно ее никогда и не существовало.
Однако ясное осознание того, что ее популярность угасла, ничуть не испортило ей настроения.
Она улыбнулась и, достав телефон, отправила Чэн Луи фотографии аппетитных блюд. В ее городе сейчас было раннее утро, и мисс Чэн, вероятно, еще спала, поэтому не ответила.
Но изысканность еды, не нуждающаяся в фильтрах, буквально выпрыгивала с экрана телефона, и Цзян Синьжао могла представить себе реакцию Чэн Луи, когда та увидит эти фотографии.
Улыбнувшись, она кончиком палочек взяла кусочек белого гребешка.
— Синьжао, ты сказала, что на этот раз не зря съездила? — тихо спросила Ся Хуай, облокотившись на руки напротив нее.
В ее голосе слышались осторожность и недоверие.
На самом деле, с тех пор как Цзян Синьжао, поглаживая Фрэнка, произнесла эти слова, Ся Хуай все время выглядела так, словно хотела что-то сказать, но не решалась.
Цзян Синьжао практически читала на ее лице вопрос: «Что с тобой случилось?»
Спускаясь по лестнице, Ся Хуай была так рассеянна, что чуть не скатилась кубарем вниз.
Если бы не Цзян Синьжао, которая ее поддержала, Ся Хуай сейчас была бы не в ресторане, а в больнице с гипсом.
Цзян Синьжао положила гребешок в рот и начала медленно жевать.
Терпеливо ожидающая Ся Хуай: — Эм-м…
Цзян Синьжао продолжала жевать.
Уже не такая терпеливая Ся Хуай: …
Цзян Синьжао сглотнула.
Ся Хуай невольно выпрямилась, но поняла, что та не собирается отвечать, и, повернувшись, попросила официанта долить ей чаю генмайча.
Совершенно потерявшая терпение Ся Хуай: …
— Да, — наконец, произнесла Цзян Синьжао, изрядно пощекотав ей нервы. — Я давно не была на вечеринках мисс Чэн, и мне было очень весело.
Ассистентка разочарованно ахнула и надула губы, как сдутый шарик.
Перед отъездом за границу Цзян Синьжао сказала, что едет искать вдохновение, и Ся Хуай надеялась, что у нее наконец-то появился какой-то прорыв.
Она работала с Цзян Синьжао с летних каникул третьего курса университета. Поскольку Цзян Синьжао тогда была на пике популярности, Ся Хуай, будучи всего лишь помощницей ассистента, узнала много такого, чему другие на ее месте вряд ли смогли бы научиться.
Однако последние несколько лет были нелегкими. Не то чтобы Цзян Синьжао урезала ей зарплату или плохо к ней относилась.
Цзян Синьжао была чуть ли не лучшим боссом на свете. Хочешь отпуск — пожалуйста, нет работы — можешь не приходить в офис, зарплату все равно получишь.
Но с точки зрения Ся Хуай и ее личного роста, уход поклонников и заказчиков вызывал у нее чувство разочарования и ощущение, что ее таланты пропадают зря.
Цзян Синьжао же, как назло, в большинстве случаев была беззаботна и совсем не переживала о своей популярности, живя как ни в чем не бывало.
Как и сейчас, зная, что Ся Хуай волнуется, она все равно решила поддразнить ее.
Цзян Синьжао была хорошим боссом, и Ся Хуай была благодарна судьбе за встречу с ней.
Ся Хуай беспомощно вздохнула.
— Я еще не закончила, — видя ее состояние, Цзян Синьжао перестала ее мучить. — Завтра свяжись с Лу, мне нужно кое-что с ней обсудить.
Лу Сяоцзюнь была менеджером Цзян Синьжао. Изначально Цзян Синьжао поехала утром в Юйсин, чтобы сообщить ей о своем возвращении.
Но Лу Сяоцзюнь неожиданно уехала, и Цзян Синьжао, не застав ее, спустилась на первый этаж и стала ждать Ся Хуай.
Если бы не Лу Сяоцзюнь, Цзян Синьжао не встретилась бы снова с Гу Цзы.
Глаза Ся Хуай мгновенно загорелись. В теплом желтом свете они смотрели на Цзян Синьжао, как две маленькие лампочки.
Цзян Синьжао, не сдержав улыбки, помахала рукой перед ее лицом. — Эй, ты меня слышишь?
— Слышу! — громко ответила Ся Хуай.
Окружающие обернулись. Ся Хуай пожала плечами и тихо спросила: — А что ты хочешь с ней обсудить?
— Я связалась с Дэвидом, — спокойно ответила Цзян Синьжао. — Через пару дней я поеду в его студию, нужно предупредить ее, а то она опять скажет, что я пропала без вести.
Теперь Ся Хуай не просто смотрела на Цзян Синьжао, а пристально ее разглядывала.
— У тебя такие выразительные глаза, — заметила Цзян Синьжао. — Еще чуть-чуть, и лопнут. Будь осторожнее.
— Но… это же Дэвид… — Ся Хуай немного помолчала, а затем с сомнением спросила: — А зачем тебе самой ехать? Я могу позвонить Лу и все передать.
— Вот тут ты ошибаешься, — Цзян Синьжао стащила с ее тарелки последний кусочек тамагояки. — Такие вещи нужно сообщать лично, это показывает твое уважение.
— При чем тут уважение? Это же просто звонок…
Неужели у Цзян Синьжао вдруг проснулась совесть, и она решила извиниться перед Лу Сяоцзюнь?
Тьфу ты, Синьжао ничего ей не должна, за что извиняться?
Ся Хуай нахмурилась, не в силах понять.
— Слушай, ты часто бываешь в Юйсин? — вдруг спросила Цзян Синьжао.
— А?
— Во сколько у них обычно заканчивается рабочий день?
— Где-то в семь, если нет переработок, — ответила Ся Хуай. — Ты что, хочешь приехать попозже?
— Тогда не нужно меня забирать, я сама доберусь, — сказала Цзян Синьжао. — Заканчивай работу пораньше, у тебя отгул.
Ся Хуай: — Эм-м…
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|