Дружба [Экстра]

Дружба [Экстра]

Когда мы были в пятом классе, Сейджуро потерял мать.

Похороны госпожи Акаши не были пышными. Уведомили только близких друзей господина Акаши, лучших подруг покойной, а также родственников с обеих сторон.

Как друзья Акаши Сейджуро, мы с Риричиё тоже были приглашены на церемонию прощания, чтобы выразить соболезнования Сейджуро, потерявшему мать в столь юном возрасте.

Вся церемония была пронизана тихой печалью и скорбью. Даже нас, посторонних, невольно трогала эта атмосфера. Глядя на маленькую фигурку Сейджуро, стоявшего впереди, перед траурным залом, утопающим в белых цветах, у меня и Риричиё на глаза навернулись слезы.

За всю церемонию у нас с Риричиё почти не было возможности поговорить с Сейджуро.

Пустой взгляд и безразличное выражение лица Сейджуро вызывали сильное беспокойство.

Риричиё, как девочку, забрали родственники. Она считала, что мальчикам будет проще найти общий язык. После того, как я настоял на своем перед дедушкой, он все же разрешил мне остаться в доме Акаши. Дядя Акаши на этот раз был на удивление сговорчив и без лишних слов позволил мне пожить у них.

Перед моим уходом дядя Акаши окликнул меня. Он помолчал немного, а затем тихо вздохнул:

— Помоги мне утешить Сейджуро.

Я был немного удивлен, но послушно кивнул.

В поместье Акаши сегодня было гораздо меньше слуг, и царила необычная тишина.

Дворецкий проводил меня на открытую баскетбольную площадку, где я нашел Сейджуро, который один тренировался с мячом.

Темную ночь освещали несколько прожекторов. Лето уже подходило к концу, но вечер был все еще довольно теплым. Стрекот цикад не утихал, словно они изо всех сил пытались удержать лето.

Свет вытягивал тень Сейджуро, будто позади него стоял его повзрослевший двойник и наблюдал за ним.

Дети, которые не плачут, страдают больше всего.

Я стоял у края площадки и смотрел, как Сейджуро ведет мяч, бросает его в корзину, снова и снова.

В Сейджуро я видел себя прежнего, того Хаю Шинназуки, который впервые по-настоящему осознал, что такое смерть, после потери матери.

Не знаю, сколько я так простоял. Знаю только, что пот уже пропитал рыжие волосы Сейджуро, ноги дрожали, а рука, бросавшая мяч, подергивалась.

— Сейджуро, — окликнул я его, не выдержав.

Последний бросок Сейджуро не достиг цели. Он замер, а затем медленно опустил руку и повернулся ко мне. Из-за отражения света ламп или по какой-то другой причине, но мне показалось, что левый глаз Сейджуро стал оранжевым.

— Хаю.

Я на мгновение опешил. Сейджуро никогда раньше не называл меня по имени. Впрочем, пусть зовет, как хочет.

— Отдохни. Ты сегодня слишком устал. Потренируешься завтра.

— Не указывай мне! — резко ответил Сейджуро.

Не слишком ли остро он отреагировал? Я вздрогнул от его внезапно усилившегося напора.

Но, очевидно, Сейджуро и сам испугался своей реакции. Он быстро замотал головой, и его выражение лица снова стало прежним.

Глаза Сейджуро снова стали розовыми. Он с легкой горечью улыбнулся:

— Прости, я, наверное, действительно устал, Шинназуки. Мне не следовало так с тобой разговаривать.

Я покачал головой, не обращая внимания на его слова, зашел на площадку, взял Сейджуро за руку и повел его в сторону дома.

— Иди прими душ и ложись спать. Ты и так достаточно устал сегодня.

Я вернулся в свою комнату и посмотрел на часы — стрелки уже показывали полночь.

Я немного посидел на кровати с книгой, но когда уже собирался лечь спать, вдруг замер, потянувшись за одеялом. Мне показалось, что внизу кто-то ходит.

Неужели этот парень тайком от меня продолжает тренироваться?

Тц!

С этой мыслью я тут же откинул одеяло и вышел из комнаты. Едва я открыл дверь, как увидел внизу Сейджуро.

Он не включал основной свет, только небольшие светильники.

Я стоял в коридоре и смотрел, как Сейджуро медленно проводит пальцами по клавишам пианино, по струнам скрипки, словно вспоминая что-то.

Глядя на Сейджуро, я невольно подумал, был ли я таким же? Кажется, я перечитывал письма матери к господину Дазаю снова и снова, прокручивал в голове все, что с ней связано.

Даже если она не была самой заботливой матерью и не любила меня так сильно, как хотелось бы, любовь ребенка к матери — это абсолютный инстинкт.

Сейджуро ни с кем не делился своей болью, справлялся с ней сам. Так дело не пойдет.

Я спустился вниз и бесшумно подошел к Сейджуро сзади. Взяв его за руку, я так напугал его, что он чуть не закричал, но я вовремя закрыл ему рот рукой.

Я улыбнулся и указал на дверь. Он немного помедлил, но быстро кивнул и пошел за мной.

Мы тихонько открыли дверь и, осторожно закрыв ее за собой, побежали. Я тащил Сейджуро за собой, и мы, сами не зная как, оказались на лужайке в саду.

Мы лежали на траве, тяжело дыша, смотрели на звездное небо и чувствовали, как боль немного отступает.

Я осторожно наблюдал за Сейджуро. Убедившись, что его взгляд больше не такой пустой, как днем, я медленно начал:

— Когда я потерял мать, мне казалось, что мир вокруг нереален. Я не мог понять, почему я потерял ее. Сделал ли я что-то не так? Или я был недостаточно хорош?

Сейджуро явно не ожидал, что я заговорю о своей матери. Он выглядел ошеломленным. Приятно было видеть его таким растерянным.

Я улыбнулся:

— Ты забыл? Я потерял ее, когда мне было пять.

— Прости.

Я спокойно ответил:

— За что ты извиняешься? Это я сам начал разговор. Сейджуро, я не буду говорить тебе «не грусти». Не грустить — это нечестно. Боль реальна. Если бы у людей не было чувств, разве можно было бы назвать их людьми?

— Вот так ты меня утешаешь? — Сейджуро улыбнулся впервые за эти дни, по-настоящему улыбнулся.

Я рассмеялся:

— Я не умею утешать. Но я обещаю, Сейджуро, что рядом со мной, с Хаю Шинназуки, ты всегда сможешь перевести дух. Я за тебя любого порву. Я никому не позволю тебя обидеть.

Сейджуро долго смотрел на меня молча, а затем сел и, усмехнувшись, легонько ударил меня:

— Да уж, ты… Ты бы сам за моей спиной не прятался.

Я фыркнул:

— А что в этом плохого? Мы с Риричиё всегда будем твоими друзьями. Друзья ведь для того и нужны, чтобы подкалывать друг друга и делиться всем, что на душе!

Мы переглянулись и улыбнулись.

Детство — это самая беззаботная и счастливая пора.

Перед выпуском из начальной школы мы втроем обсуждали, куда пойдем учиться дальше. Сейджуро, подумав, решил поступить в Тейко, элитную среднюю школу, известную своей сильной баскетбольной командой. У меня и Риричиё не было особых предпочтений, но мы не хотели расставаться с Сейджуро, поэтому решили тоже поступать в Тейко.

Сейджуро сразу же вступил в баскетбольный клуб. Я был занят учебой и делами компании, поэтому ни в какие клубы не вступал. Риричиё считала своих сверстников незрелыми и предпочитала заниматься исследованиями дома. К тому же, из-за своей особенности, связанной с атавизмом ёкаев, она не могла задерживаться допоздна, поэтому, как и я, состояла в клубе «Идём домой».

В обеденный перерыв, если было свободное время, мы ели вместе. Но чаще всего у каждого были свои дела. Сейджуро вообще был загружен по полной. Если у нас с Риричиё не было срочных дел, мы приходили после уроков в баскетбольный клуб посмотреть на тренировки Сейджуро.

Каждый наш визит в баскетбольный клуб вызывал настоящий ажиотаж. Парни были в полном восторге, а Ниджимура-семпай без устали уговаривал меня вступить в клуб.

До сих пор никто не знал, что мы с Риричиё приходили в баскетбольный клуб ради Сейджуро. Ходили даже слухи, что мы с Риричиё встречаемся и ходим на свидания в баскетбольный клуб.

Во втором классе средней школы мы с Риричиё пришли в баскетбольный клуб и увидели, как толпа наблюдает за игрой один на один между Сейджуро и Мурасакибарой Ацуши. К нашему приходу Мурасакибара уже забил три мяча. Мы как раз подошли, когда Сейджуро пропустил слэм-данк от Мурасакибары.

Мурасакибара продолжал говорить что-то, задевая Сейджуро, и я не выдержал. Не обращая внимания на попытки Риричиё меня остановить, я бросил рюкзак и выбежал на площадку. Одним ударом ноги я отправил высокого Мурасакибару в полет.

Зрители ахнули.

Я с детства дрался с ёкаями, которые были в десятки раз больше меня, так что отправить в полет высокого спортсмена было проще простого.

Я мрачно посмотрел на Мурасакибару сверху вниз и процедил сквозь зубы:

— Подумай, прежде чем говорить. Раньше я считал, что вы с Сейджуро хорошо ладите. Он баловал тебя, покупал тебе любые сладости.

— Если ты еще раз скажешь что-нибудь оскорбительное своему капитану, я превращу твои два метра в один! Я переломаю тебе твои длинные руки и ноги!