Психотерапия (Часть 2)

Дядя Чуя уложил меня на диван, поднялся на второй этаж и принес двуспальное одеяло, чтобы постелить мне.

— Есть кровать, а он не спит, — недовольно пробормотал он себе под нос. — Точно, все, кто похож на эту Скумбрию, с причудами.

— ...Эй! Я же слышу!

Я слегка надул щеки в знак недовольства, но он помогал мне стелить постель, так что возражать было неудобно.

Постелив одеяло, дядя Чуя осмотрелся по сторонам, словно проверяя, все ли в порядке. Потом, будто что-то вспомнив, он подбежал к обеденному столу и притащил оттуда стулья, поставив их у дивана.

Я удивленно моргнул:

— Господин Чуя, а это зачем?

Дядя Чуя выстроил три стула в ряд и с насмешливой улыбкой ответил:

— Чтобы ты, если будешь беспокойно спать, не свалился на плиточный пол и не разбудил меня своим плачем посреди ночи.

— ...Я не буду!!!

Я сердито уставился на дядю Чую, лицо слегка покраснело от смущения и злости.

Дядя Чуя поднял бровь, совершенно не слушая моих возражений, и пробормотал себе под нос:

— Надо бы сфотографировать и показать этой Скумбрии. Такое забавное выражение на лице, точь-в-точь как у него. Интересно, какая у него будет реакция.

— ...

Черт! Я забираю свои слова обратно! Твоя душа совсем не такая мягкая, как твои волосы!

Надув щеки от злости, я отвернулся, скрестил руки на груди и уставился в спинку дивана.

Затем раздался щелчок выключателя, и комната погрузилась во тьму. Я увидел, как спина дяди Чуи скрылась в его комнате, и дверь закрылась.

Словно боясь, что я испугаюсь темноты, он оставил в коридоре гореть тусклую лампу.

Не надо считать меня ребенком! Как я могу бояться темноты? Ночь — это время, когда моя сила ёкая на пике.

В моих глазах на мгновение мелькнули светящиеся вертикальные зрачки.

Я не удержался и перевернулся на диване. Стулья действительно не дали мне упасть.

На самом деле, когда о тебе заботятся, относятся как к ребенку, нуждающемуся в защите, — это довольно приятно. Радостно и весело.

Уголки моих губ непроизвольно слегка приподнялись.

В глубине души я все еще цеплялся за надежду, что человек с такой мягкой душой не может быть неисправимым мафиози.

Я поднял телефонную трубку, стараясь не издать ни звука.

Из трубки донеслось какое-то шуршание, а потом почти полная тишина.

Пока я клевал носом и осторожно прикрывал рот рукой, чтобы зевнуть, я услышал тихий звук набираемого номера.

Из трубки раздался голос дяди Чуи.

— Босс, да, это я.

— Ключевые фигуры на банкете не изменились.

— Мм, да.

— Я уже вернулся в Иокогаму, дома.

— Да, я понял, Босс.

Затем наступила тишина. Я, который до этого момента очень хотел спать, теперь был совершенно бодр.

Я положил трубку на аппарат и беззвучно, долго вздохнул.

Теперь сомнений не осталось. Дядя Чуя — мафиози. Кто теперь сможет уснуть?

Я цеплялся за последнюю надежду, но теперь по-настоящему понял, что я — рыба на разделочной доске, отданная на милость победителя.

Я не осмеливался спать всю ночь, боясь, что если засну, то проснусь уже в штаб-квартире мафии.

Когда дядя Чуя встал, я, с темными кругами под глазами, попытался изобразить послушание и заискивающе улыбнулся ему.

На самом деле, я думал о том, чтобы сбежать ночью, но, выглянув в окно, увидел снаружи множество людей, похожих на мафиози, и молча отказался от этой затеи.

После того как дядя Чуя проснулся, шансов на побег не осталось вовсе — его боевая сила была очевидна.

Но почему-то, стоило мне улыбнуться дяде Чуе, как он тут же нервно бросался к своему винному шкафу и начинал внимательно осматривать свое драгоценное красное вино.

Дядя Чуя порылся в большом холодильнике и достал пакет нарезанного хлеба. Я посмотрел на него взглядом дохлой рыбы.

Дядя Чуя выглядел крайне раздраженным:

— Малец, что это за взгляд?! Я постоянно в командировках, скажи спасибо, что в холодильнике есть пакет непросроченного хлеба!

Вот, пожалуйста. Ужасный взрослый, который не умеет готовить и срывает злость на ребенке.

Я вздохнул и, словно взрослый, терпящий капризного ребенка, беспомощно сказал дяде Чуе:

— Ничего страшного, тостовый хлеб тоже очень вкусный.

На лбу дяди Чуи вздулась венка, он дернул бровью:

— Почему твои слова так раздражают?!

Вот, пожалуйста. Вспыльчивый взрослый, злящийся от смущения.

Дядя Чуя легонько шлепнул меня по затылку. Я схватился за голову, шипя от боли.

— Ешь хлеб. Я скоро выведу тебя.

Выражение лица дяди Чуи было обычным, он, казалось, ничего не скрывал.

Я взял кусок хлеба и начал есть, размышляя, не собирается ли он отвезти меня в Портовую мафию. Неужели он уже узнал, что я из семьи Хаю?

Дядя Чуя, похоже, хорошо знаком с господином Дазаем. Они друзья?

Хотя Вооружённое детективное агентство и действует в сумерках между светом и тьмой, оно все же склоняется на сторону правительства, верно?

Господин Дазай и дядя Чуя познакомились из-за разных позиций?

Или они были друзьями, но их дружба распалась после того, как они узнали правду друг о друге?

Фу-у! Меня затошнило от собственных мыслей. Я быстро замотал головой, пытаясь выбросить из нее этот дурацкий мелодраматический сюжет.

Раз уж я не могу разобраться, решил пока подождать и посмотреть, что будет дальше.

Я переоделся в свое кимоно и гэта, а дядя Чуя надел повседневную одежду, и мы вышли.

Мы шли по улице. Это была не та улица, что вела к Вооружённому детективному агентству. Место было мне совершенно незнакомо — определенно не лучший маршрут для побега.

Хотя Иокогама и является оплотом Портовой мафии, она на удивление процветает.

На улицах было много гуляющей молодежи и спешащих куда-то офисных работников.

Мой взгляд переместился с толпы на небо. В Иокогаме, где бы ты ни был, можно было поднять голову и увидеть пять возвышающихся, угольно-черных зданий.