16 Трусость

16 Трусость

К удивлению Янь Сяо, Лэ Иньнань отреагировала совсем не так бурно, как она ожидала.

Напротив, Лэ Иньнань совершенно спокойно кивнула: — Так ты приняла?

Янь Сяо слегка растерялась, улыбка на ее губах померкла: — Да.

— Уверена, что не забеременеешь? — снова уточнила Лэ Иньнань.

Янь Сяо: — …

Она подскочила, словно черная кошка, которой наступили на хвост, и враждебно спросила: — Ты что, не хочешь нести ответственность?

Лэ Иньнань посмотрела на нее со странным выражением лица: — Неужели ты хочешь этого…

Она запнулась, не зная, как назвать эту, возможно, несуществующую жизнь.

— …родить?

— Что за шутки? Я скорее умру, чем рожу тебе ребенка.

— Вот и отлично, — лаконично ответила Лэ Иньнань. — В некотором смысле, мы с тобой во многом сходимся во взглядах. Если тебе в будущем что-нибудь понадобится, просто скажи.

Она имела в виду любую помощь, чтобы избежать рождения ребенка.

Янь Сяо сразу поняла этот подтекст.

Но…

Реакция Лэ Иньнань была слишком спокойной!

Слишком гладкой!

Из-за этого все ее тщательно продуманные уловки казались бессмысленными!

Это сильно расстроило Янь Сяо, привыкшую манипулировать людьми.

— Ты совсем не похожа на Альфу, — с едва уловимой иронией заметила Янь Сяо. — Особенно на женщину-Альфу.

Она продолжила: — Обычные Альфы только и ждут, чтобы поддаться влиянию феромонов и безумно размножаться. Комбинация мужчина-Альфа и женщина-Омега наиболее удобна для размножения и самая распространенная. Мужчины-Альфы всегда испытывают какое-то необъяснимое чувство превосходства. Вероятность зачатия у женщин-Альф обычно ниже, но многие из них еще более высокомерны и упрямы.

— Я думала, такая высокоранговая женщина-Альфа, как ты, будет всеми способами стремиться обзавестись потомством, — с насмешкой добавила Янь Сяо.

Лицо Лэ Иньнань помрачнело: — Если ты пришла посмеяться надо мной, можешь уходить.

— Не думай, что любой Альфа рад завести потомство неизвестного происхождения с кем попало, — с отвращением произнесла она.

Янь Сяо пожала плечами и холодно сказала: — Хорошо, раз молодой генерал Лэ так говорит, я спокойна. Когда закончишь мыться, будь добра, прибери за собой перед уходом. Все равно ты уже опоздала на одну ночь, так что немного подождешь.

Сказав это, Янь Сяо ушла, оставив Лэ Иньнань одну дуться в комнате.

Ребенок…

Выражение лица Лэ Иньнань было сложным.

Янь Сяо была права.

То ли из-за инстинктов Альфы, то ли из-за влияния общества, но в тот момент, когда Янь Сяо упомянула о возможной «беременности», первой реакцией Лэ Иньнань было вовсе не отторжение.

Помимо радости, она даже испытала едва заметное чувство триумфа.

Но эта радость быстро сменилась огромным страхом и отвращением.

— Дитя рабыни.

Лэ Иньнань не могла забыть это клеймо, которое несла на себе.

Потомок раба — все равно раб.

Незаконнорожденный ублюдок с неизвестным отцом — всегда ублюдок.

Лэ Иньнань закрыла глаза, зачерпнула пригоршню воды и плеснула себе в лицо.

Пар почти рассеялся, вода стала прохладной.

Лэ Иньнань открыла глаза. Взгляд ее был спокоен и неподвижен, как гладь глубокого омута.

Прошлая ночь была случайностью.

Помощью из добрых побуждений.

Неловким взаимным удовлетворением.

Их с Янь Сяо связь должна на этом закончиться.

Низкое происхождение и унижение — это бремя она понесет одна.

Она не должна, абсолютно не должна создавать новых проблем.

*

Вернувшись в свою комнату, Янь Сяо не находила себе места.

Она не могла забыть взгляд Лэ Иньнань.

Этот взгляд напомнил ей о матери.

У матери был только сценический псевдоним — «Красный Журавль».

Неизвестно почему, но Янь Сяо выбрала его в качестве своего кодового имени в Южной армии.

Янь Сяо плохо знала «Красного Журавля». Помнила только, что та редко улыбалась, была болезненной и вялой. В детстве, роясь в мусоре, Янь Сяо слышала, как люди с сожалением говорили, что она «когда-то была первой красавицей в каком-то заведении», но потом, неизвестно что на нее нашло, сбежала с женщиной-Альфой. Когда она вернулась, у нее уже был большой живот, а женщины-Альфы и след простыл.

Взгляд матери был полон отвращения, но в то же время и безграничной печали.

Любовь и ненависть переплетались в нем, балансируя на грани нервного срыва.

У нее никогда не будет ребенка.

Абсолютно точно.

— А-Сюань, — внезапно позвала Янь Сяо. — Передай письмо мисс Элизабет.

— А?

— Скажи, что у меня есть срочный вопрос, и попроси ее приехать.

Элизабет держала клинику на торговой улице Цзянбэя, специализировалась на женских болезнях и продавала западные лекарства.

С тех пор как великий мастер Школы Мо предыдущей династии открыл использование угля и электричества, слава Династии Ваньнин росла с каждым днем.

В последние годы на торговой улице Цзянбэя появлялось все больше иностранных купцов, желавших вести дела с Династией Ваньнин и урвать свой кусок пирога. Среди них были и торговцы заморскими травами.

Ароматы «Павильона Сандалового дерева» были уникальны, в них смешивалось множество китайских трав. Ароматические порошки и китайская медицина так или иначе пересекались. Лекарств было немного, но все они были отборными.

Изначально Элизабет связалась с Янь Сяо, чтобы предложить сотрудничество. Янь Сяо, в свою очередь, хотела изучить западные методы изготовления лекарств. К тому же, Янь Сяо часто имела дело с заморскими торговцами, и язык не был для нее препятствием. Так, слово за слово, они и подружились.

Услышав приказ, А-Сюань тут же отправила человека его выполнять.

Янь Сяо медленно погрузилась в ванну, скрывшись под водой с головой.

Она специально добавила в воду травы, и их аромат быстро перебил запах феромонов Лэ Иньнань, оставшийся на ее теле. Янь Сяо пускала пузыри под водой и провела рукой по железе на затылке. Та уже погрузилась в сон, совершенно не осознавая своей роли зачинщицы вчерашних событий.

Взгляд Янь Сяо потемнел.

Несмотря на то, что она выросла на Улице Красных Фонарей, она долгое время не могла понять, почему Омеги во время течки так легко поддавались на ухаживания Альф, полностью теряя рассудок, даже если последствия могли быть губительными.

Однажды она спросила мать: — Раз тебе было так неприятно, почему ты не отказала? Я же специально наточила для тебя осколок черепицы, почему ты не сопротивлялась? Ты только меня бьешь, почему не бьешь их?

Мать лишь посмотрела на нее, неожиданно обняла и тяжело вздохнула: — Ты не поймешь.

Янь Сяо действительно не понимала.

«Трусиха», — презрительно подумала она тогда.

Она знала только одно: если тебя ударили, нужно ударить в ответ еще сильнее.

Только так тебя не будут презирать, только так можно урвать больше «мусора».

Еще она знала, что нужно улыбаться.

Всегда улыбаться людям, несмотря ни на что.

Потому что так ты кажешься милой, послушной, и легче вызвать сочувствие.

Позже, немного повзрослев и обладая непревзойденным чутьем на запахи, она приоткрыла для себя завесу тайны феромонов.

Этот дар позволил ей легко создавать ароматы, подавляющие Альф ниже А-ранга, и она какое-то время считала, что Альфы не так уж и страшны.

Омеги были слабыми и беспомощными, поэтому и становились рабами, собственностью.

Неудивительно, что никто не хотел дифференцироваться в Омегу.

Позже она начала вести дела с Омегами, и это действительно было вызвано сочувствием и ненавистью.

Но где-то в глубине души Янь Сяо всегда надеялась, что дифференцируется в бесстрашную Альфу.

Она искренне сочувствовала несчастьям Омег, но в то же время испытывала глубочайшее, глубочайшее отвращение к этой группе.

Янь Сяо отчетливо помнила все, что произошло прошлой ночью.

Звуки, прикосновения, запахи — все это, словно пена на воде, преследовало ее, не желая рассеиваться.

Слишком слабая.

Она, словно дикий зверь, была поглощена первобытным желанием. И дело было не столько в том, что она не могла очнуться, сколько в том, что не хотела.

Это «нежелание» переплеталось с «бессилием», и она не могла понять, пыталась ли вообще сопротивляться.

Но Янь Сяо не могла отрицать одного —

Она наслаждалась этим поглощением.

Ее «рабыня» поймала ее, впилась, влила в нее свою сущность.

Весь процесс напоминал опасную охоту, но в то же время дарил чувство безопасности, словно она попала в надежную ловушку.

Янь Сяо не была уверена, все ли Альфы такие, или Лэ Иньнань была особенной.

Лэ Иньнань в ключевые моменты была поразительно нежной, настолько мягкой, что совсем не походила на неподготовленную Альфу, вынужденную поддаться течке.

Янь Сяо уже приготовилась к глубокой и даже постоянной метке, но Лэ Иньнань действительно ограничилась лишь легким касанием, поставив временную метку.

Раб, удерживаемый ослабленными поводьями, с меньшей вероятностью сбежит.

Янь Сяо вынуждена была признать —

В этой предсмертной тьме Лэ Иньнань подарила ей огромное чувство безопасности.

Янь Сяо просидела в ванне целых три часа, пока не приехала Элизабет с медицинским саквояжем.

— Дорогая, я слышала, ты дифференцировалась? — с порога огорошила ее Элизабет. — И тебя поимела какая-то неизвестная Альфа?

— …

Не дожидаясь ответа Янь Сяо, Элизабет засыпала ее вопросами: — Ну как? У нее приятные феромоны? Насыщенные? Техника хорошая? Вы предохранялись?

С коротких волос Янь Сяо все еще капала вода. Она переоделась в хлопковый халат и заправила волосы за уши, ответив только на последний вопрос: — Нет, поэтому я тебя и позвала.

— Вероятность забеременеть при первой дифференциации очень высока. Я приняла экстренную контрацепцию, но стопроцентной гарантии нет. У тебя есть способ понадежнее?