В тот момент Бай Чжи взглянул на Цин Гэ и подчеркнуто произнес:
— Но я ведь смуглый, как я могу называться Бай Чжи*?
П.п.: Его имя переводится как белая гардения.
Цин Гэ притихла.
Она все отчетливо помнила: хотя в тот момент они с Бай Чжи лежали ниц, распластавшись на земле. Она определенно чувствовала, что Нин-ван был рассеян и просто указал пальцем куда попало.
Возможно, действительно вышла ошибка?
Но кто знает? Так или иначе, впоследствии Нин-ван не высказывал никаких сомнений по поводу их имен.
Цин Гэ подозревала, что он вообще не помнил, что дал им имена.
Вспомнив былое, Цин Гэ потерла виски.
Примерно с пяти-шести лет Цин Гэ никогда не показывала свое истинное лицо, даже во время изнурительных тренировок она повязывала лицо грубой тканью. Бай Чжи поступал так же, поэтому, хоть они и выросли вместе, на самом деле не знали, как выглядит другой.
Однако Бай Чжи хорошо знал Цин Гэ: они были знакомы четырнадцать лет и досконально изучили движения и привычки друг друга.
Поэтому Цин Гэ понимала, что должна быть чрезвычайно осторожна и ни в коем случае не терять бдительности.
***
На следующий день их колонна вступила в горы Хуайюй. За хребтом Хуайюй начинались земли Юйнина, если точнее — владения Нин-вана.
Принц уже прислал третью группу людей, чиновники из Министерства церемоний также прибыли на место.
Повсюду развевались знамена, гремели барабаны и музыка. Под руководством придворных церемониймейстеров Цин Гэ пересадили в специально подготовленную для нее разноцветную и богато украшенную повозку в сопровождении пожилых кормилиц и служанок.
С невозмутимым видом Цин Гэ выглянула из окна повозки: впереди в два ряда выстроились всадники с десятками алых флагов, слуги в пурпурных одеждах с медными гонгами и барабанами за поясом.
Были там и дворцовые гвардейцы с короткими серебряными мечами — величественные и грозные.
Но среди всей этой торжественности Цин Гэ уловила легкий оттенок опасности.
Ее взгляд скользнул вдаль: впереди, под большим знаменем с желтым узором, восседал на могучем коне облаченный в темно-синий плащ Вэнь Чжэнцин. Его спина была пряма, выражение лица — серьезным, явно готовящимся к надвигающейся битве.
А в тени уже расположились более десятка тайных стражей, выстроившихся в многоуровневую защиту и несущих скрытый дозор.
Цин Гэ ненадолго задумалась, затем отвела взгляд.
Ей показалось забавным: четыре года она добросовестно служила тайным стражем, а теперь вот другие стражи беспокоились о ее безопасности.
К вечеру повозка достигла почтовой станции, и в это же время прибыли чиновники из Министерства церемоний, доставившие свадебный головной убор, расшитую золотом вуаль, а также фрукты и деньги.
Кормилица Ло подошла к Цин Гэ, тихо уточнив:
— Госпожа, прибыл господин Мо, чтобы обсудить ответные подарки.
— Ответные подарки?
Хотя она изучала множество разных предметов и была довольно образованной, она никогда не участвовала в свадебных церемониях и не знала этих обычаев.
Госпожа Ло объяснила:
— Сейчас со двора Нин-вана прислали головной убор, вуаль, фрукты и монеты. Согласно обычаю, мы должны ответить подарками: парными золотыми и серебряными украшениями, шелковыми тканями, зеленым халатом, сапогами и ху*.
П.п.: ху (граненая табличка). Древние чиновники использовали их во время паломничеств и других официальных мероприятий.
— А, — бросила Цин Гэ.
Заметив, что у той нет реакции, госпожа Ло добавила:
— По обычаю, эти вопросы обычно не должны решаться юной госпожой, но сейчас…
Сейчас, естественно, все иначе, чем обычно. В обычных семьях дочерей не выдают замуж таким образом, но сейчас все произошло внезапно, и приходится действовать так.
Только тогда Цингэ сказала:
— Тогда пригласите господина Мо.
Спустя мгновение Мо Цзинси появился перед Цин Гэ и почтительно поклонился.
Цин Гэ неспешно потягивала чай и, даже не подняв глаз, первой нарушила молчание:
— Господин Мо, благодарю за труды.
Ее голос был легким и непринужденным, точно как подобает настоящей юной госпоже из рода Сяхоу.
Мо Цзинси прищурился, взглянул на Цин Гэ, а затем ответил:
— Госпожа, из дворца Нин-вана прислали различные свадебные дары. Прошу вас сначала ознакомиться со списком наших ответных даров.
Услышав это, Цин Гэ взяла список и бегло просмотрела его. Все было записано красной тушью, плотными рядами.
Мо Цзинси объяснил:
— Это то, что мы отправим во дворец завтра рано утром, — произнося эти слова, он говорил крайне почтительно, но его взгляд, устремленный на Цин Гэ, содержал намек.
Цин Гэ понимала, что он хочет что-то ей сказать.
Однако очевидно, что ему приходилось считаться с тремя теневыми стражами. Теневые стражи из павильона Тысячи теней появлялись и исчезали незаметно. Если бы они сейчас подслушивали в укрытии и услышали что-то подозрительное в их разговоре, это вызвало бы сомнения и свело бы на нет все усилия.
Цин Гэ собралась с мыслями, внимательно прислушалась и осмотрелась, как вдруг действительно обнаружила одного теневого стража, укрывшегося на балке в противоположной комнате.
Молодая госпожа Сяхоу все же являлась будущей принцессой Нин, ее статус благороден, и теневым стражам было нелегко осмелиться следить за каждым ее действием, поэтому они выбрали вполне тактичную дистанцию.
Если бы сейчас она и Мо Цзинси понизили голос, теневой страж не услышал бы.
Девушка бегло просмотрела список: там были перечислены женские украшения с жемчугом и перьями, золотые и нефритовые письменные принадлежности, а также разноцветные шелковые ткани, и, конечно, такие вещи, как парные золотые и серебряные украшения, зеленый халат, сапоги и ху.
— Я слышала, что Нин-ван всегда высокомерен и привередлив, откуда эти золотые и нефритовые письменные принадлежности?
Мо Цзинси встрепенулся и ответил:
— Госпожа, о каких именно вы говорите? Позвольте мне взглянуть.
С этими словами он встал, подошел и слегка наклонился.
Таким образом, дыхание Мо Цзинси оказалось прямо у уха Цин Гэ.
На очень близком расстоянии девушка подняла глаза и посмотрела на Мо Цзинси.
В ее ясном, как кристалл, взгляде было четко написано: «Говори уже, что там такое?»
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|