Шестой рецепт (Часть 1)

В ту же секунду, когда доктор Цзян задал этот вопрос, мое сердце переполнила радость. Я могла только улыбаться.

Мне пришлось сдерживаться, чтобы не выдать своих чувств. Я нервно теребила мех на рукаве: — Еще нет.

Доктор Цзян толкнул дверь, убедившись, что она закрыта, и подошел ко мне: — Тогда пойдемте, я вас накормлю.

— А куда мы пойдем? — нетерпеливо спросила я.

Я не могла скрыть своей радости. Мой голос дрожал от восторга, как будто продавец цзяньбин случайно положил мне лишнюю сосиску.

— Куда мы пойдем… — протянул он, повторяя мой вопрос, и замедлил шаг, задумавшись.

Через мгновение он слегка наклонил голову, встречаясь со мной взглядом: — В столовую для персонала. Хотите?

Я почувствовала себя воздушным шариком, из которого выпустили половину воздуха: — Это та же столовая, откуда приносят еду в палаты? — Я до сих пор считала больничную еду помоями.

Доктор Цзян сунул руку в карман пальто и ускорил шаг: — Нет, там гораздо вкуснее.

— В Народной больнице совсем обнаглели! — я поправила лямку сумки и последовала за ним к выходу. — Даже еду для пациентов и персонала разделяют. Неудивительно, что сейчас так много конфликтов между врачами и пациентами.

— Да уж, — со всей серьезностью ответил он, словно соглашаясь со мной, хотя я жаловалась на его место работы.

Доктор Цзян такой хороший, добрый, спокойный и миролюбивый.

Мой наполовину сдутый шарик снова наполнился воздухом. Я иду с доктором Цзяном в столовую для персонала! Там наверняка будут все его коллеги. Я уже представляла, как мы будем выбирать еду, а его коллеги будут подшучивать над нами.

Слухи разлетятся по всей больнице, и все узнают, что мы вместе. И тогда наши отношения станут неизбежными.

##

Погода стояла чудесная. Полуденное солнце, словно теплый душ, согревало прохожих.

Я шла за доктором Цзяном. Мы вошли в другое здание.

Поднявшись по ступенькам, доктор Цзян придержал для меня тяжелую прозрачную пластиковую штору.

Я прошла под его рукой, словно маленькая лодка под надежным мостом.

В моей мысленной таблице с характеристиками доктора Цзяна появились еще две записи: «внимательный» и «заботливый». В этой таблице не было недостатков, а для достоинств приходилось добавлять новые ячейки.

Доктор Цзян вошел следом за мной.

Он шел позади и негромко, но достаточно четко, чтобы я могла расслышать, рассказывал: — На первом и втором этажах находятся столовые для пациентов. Еду в палаты приносят отсюда. — Я слушала его и осматривалась. Было уже почти час дня, но на первом этаже все еще было многолюдно.

Доктор Цзян подошел ко мне и, повернув направо, сказал: — Нам сюда. Столовая для персонала на третьем этаже.

— Хорошо, — я увидела прозрачный панорамный лифт.

Рядом с лифтом стояли несколько молодых людей. Они оглядывались по сторонам, словно кого-то ждали, но, увидев нас, их лица озарились радостью.

Если я не ошибаюсь, это были студенты-практиканты доктора Цзяна.

— Доктор Цзян! — крикнула одна из девушек, как только мы подошли ближе. — Мы вас заждались!

— Да, мы уже думали, вы не придете, — поддержала ее другая.

— Профессор, я умираю с голоду! Вы чуть не совершили страшный грех! — сказал один из парней и, усмехнувшись, добавил: — Грех убийства студента.

Они использовали разные слова, но смысл был один: мы ждем доктора Цзяна, чтобы пообедать, и ждем уже давно.

Так значит… доктор Цзян не собирался обедать со мной наедине, а хотел познакомить меня со своими студентами?

Мои ноги словно увязли в болоте. Я не могла сдвинуться с места.

Я шла, как по вате. Меня охватило разочарование.

Я даже не заметила, как мы подошли к ним. Я услышала только спокойный голос доктора Цзяна: — Извините, что задержался. Сегодня утром было много пациентов.

Я быстро оглядела собравшихся у лифта. Это были студенты, всего пятеро — три девушки и два парня. Молодые, энергичные, полные жизни. Простите, но других слов у меня не нашлось. У меня не было сил рассматривать их.

— Ничего страшного. Во вторник в неврологическом отделении всегда много народу, — сказал тот самый шутник, мастерски подлизываясь. — Все потому, что сегодня прием ведет доктор Цзян.

Девушка с распущенными волосами нажимала кнопку вызова лифта. Обернувшись, она заметила меня: — Ой, доктор Цзян, а это кто? — В ее голосе смешались удивление и кокетство. Я бы никогда не смогла воспроизвести такую интонацию.

Она прижала руку к груди.

Чего так удивляться? Как будто ваш преподаватель фокусник, который сейчас достанет кролика из шляпы.

— Внучка моей пациентки. Она пришла ко мне на прием и еще не обедала, вот я и пригласил ее с нами, — спокойно и безупречно объяснил доктор Цзян. В его словах не было ни капли лжи.

Он как бы невзначай представил меня своим студентам: — Я уже не молод, а вы ровесники, вам будет о чем поговорить.

— Ровесники? — тот самый болтливый парень снова проявил свое любопытство. — А мне показалось, что она еще школьница. Сколько тебе лет?

— После Нового года будет двадцать три, — честно ответила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему.

Обычно, когда меня спрашивали о возрасте, я говорила «двадцать два». Всего двадцать два. В каждый день рождения я писала в соцсетях грустные посты про то, как быстро летит время и что мне снова восемнадцать, чтобы казаться моложе.

Но сейчас, рядом с доктором Цзяном, я невольно хотела казаться старше, чтобы сократить разницу в возрасте.

Я не ребенок! В моем возрасте можно выходить замуж, это не противозаконно.

— Действительно, почти ровесница, — сказала девушка с хвостиком.

— Да, она скоро закончит университет, — небрежно добавил доктор Цзян. — Ты учишься в Нанкинском университете, верно? — Он говорил очень осторожно и продуманно.

Возможно, он хорошо запомнил, где я учусь, а может, и нет. Но он явно хотел вовлечь меня в разговор, поддержать интерес своих студентов ко мне и подтолкнуть меня к общению.

Но чем больше он старался, тем сильнее было мое сопротивление.

— Угу, — буркнула я, мысленно возводя между нами стену. — Но я гуманитарий. Чистый гуманитарий. — Я не такая, как они, не такая, как твои студенты.

— Ха-ха, живая представительница творческой интеллигенции! — рассмеялся тот самый общительный парень, не заметив моей враждебности.

— Сразу видно. Так мило одета, в стиле «лесная нимфа», — оценивающе посмотрела на меня девушка с распущенными волосами.

Блин!

Вешают ярлыки! Невыносимо!

К счастью, двери лифта открылись, и я вошла вместе с доктором Цзяном.

Я чувствовала себя так, словно меня засунули в герметичный аквариум. Они — рыбы, а я — птица. Это было ужасно.

Мы поднялись на третий этаж, я слушала, как они заказывают еду, ела вместе с ними, слушала их разговоры и шутки, а потом смотрела, как доктор Цзян идет оплачивать счет.

Доктор Цзян не пил и почти не говорил. Он слушал рассказы своих студентов о практике, их жалобы и время от времени отвечал им с мягкой улыбкой.

Он такой хороший. Как же повезло тем, у кого такой преподаватель. Я с удовольствием пила кокосовый сок. За столом только мы с доктором Цзяном выбрали этот напиток. Как будто специально.

Тот самый болтливый подлиза сидел рядом со мной. Он положил мне в соусник перепелиное яйцо из солянки: — Угощайся.

— Спасибо, — ответила я.

— Ты совсем ничего не ешь и молчишь. Слишком тихоня для гуманитария.

Я вежливо откусила кусочек яйца: — Не сказала бы…

Разве ваш преподаватель не учил вас, что иногда молчание — это не признак скромности, а форма протеста? Мне просто не хотелось с вами разговаривать.

##

После обеда доктор Цзян попрощался со студентами у входа в столовую, и мы, наконец, остались наедине.

Душная атмосфера рассеялась, и меня окутал свежий воздух с ароматом «доктора Цзяна». Настроение улучшилось.

— Как вам обед? — вежливо спросил он, идя рядом со мной.

— Хорошо, — я имела в виду начало и конец, но не середину. — Мне понравился кокосовый сок. Сладкий, но не приторный.

Доктор Цзян усмехнулся: — А еда не понравилась?

— понравилась.

— Голова еще болит?