Глава 19. Готовы в путь

Она взяла сшитые вчера мешки, насыпала в них половину жареного риса и жареной муки, а затем крепко привязала их к Чу Сю и Чу Линъэр.

Гуань Лань серьезно сказала им:

— Еду из мешков можно есть только тогда, когда совсем ничего не останется. Это наши спасительные припасы, никому нельзя отдавать, поняли?

— Поняли!

Дети послушно кивнули.

Затем Гуань Лань привязала к своей талии наглухо зашитый узел, обмотав его сверху несколькими витками пояса.

— Здесь все наши деньги. Вы тоже приглядывайте за ними, особенно когда я сплю. Никто не должен приближаться ко мне, ясно?

— Ясно!

Гуань Лань развела огонь и сварила котелок густого супа с клецками. Три яйца она сварила пашот в супе, а еще четыре сварила вкрутую и положила детям за пазуху.

После того как они с малышами поели, большой железный котел сняли с очага и пристроили на ослиную повозку.

Гуань Лань велела детям продолжать собирать вещи, а сама взяла деревянное ведро и пошла к колодцу.

Сейчас все односельчане были в родовом храме на собрании, слушали старосту, который говорил о бегстве от бедствия, поэтому у колодца не было ни души.

Она ведро за ведром поднимала воду, наполнила ею большой чан, ларь для риса, деревянные ведра и глиняные горшки в своем пространстве, а затем принесла еще два ведра и поставила их на повозку.

Повозка была уже забита до отказа, кроме места для детей, не оставалось ни малейшего свободного уголка.

Староста, очевидно, закончил собрание, и жители деревни в суматохе разбегались по домам.

Хотя они и слышали, что армия Воло собирается напасть, но пока враг не стоял прямо перед глазами, они все еще питали иллюзии. Люди надеялись, что такая неприметная деревушка, как Канцунь, не заинтересует войско Воло, и, возможно, им удастся избежать беды.

Поэтому семей, решивших уходить, оказалось немного. Всего в Канцуне было сорок восемь дворов, и немедленно отправиться в путь решили только шесть семей.

Кузнец Сунь уже стучал в ворота. Гуань Лань отозвалась, усадила детей на повозку, дала Чу Сю держать мотыгу, а Чу Линъэр — завернутый в тряпку кухонный нож, и вывела ослика за ворота.

В тот момент, когда ворота закрылись, Гуань Лань увидела, как Чу Сю на повозке украдкой вытер слезу.

У нее самой на сердце стало очень горько. Бегство означало скитания и бездомную жизнь. Этот дом, хоть и был ветхим, но все же укрывал от ветра и дождя.

А теперь не стало и этого единственного пристанища.

Закусив губу, Гуань Лань решительно заперла ворота. Обернувшись, она увидела, что снаружи ждал не только кузнец Сунь, но и семья мясника Чжао, семья охотника Чжан Даси, а также староста и семья старшего брата [Цинь Чжэна]. Все они уже собрали вещи и были готовы отправиться в путь вместе.

Староста Лу Дафу, держа на руках маленького внука, сидел на воловьей повозке. Он обвел взглядом лица собравшихся, вздохнул, взмахнул кнутом, и их повозка тронулась с места.

— Пять лет ливни льют стеной, рухнул дом, пропал покой…

Унылый напев полился из уст Лу Дафу. Это была деревенская мелодия, передававшаяся из уст в уста, рассказывающая о том, как их предки более ста лет назад бежали от голода и осели в Канцуне.

Никто и подумать не мог, что всего лишь через сто с лишним лет их потомкам снова придется отправиться в это смертельно опасное путешествие.

Хотя вместе уходило всего шесть семей, их процессия растянулась довольно длинной. Самой скромной была семья Гуань Лань — всего одна ослиная повозка. У остальных были воловьи и ослиные повозки, нагруженные доверху, а крепкие мужчины еще и толкали ручные тележки. На каждой повозке громоздились большие и малые узлы и свертки.