Глава 8. Неразбериха (Часть 2)

Ведь если Чжан Гаолань не работала, она не получала трудодней. Ян Баони болела, и, как ни крути, ей нужно было что-то питательное. Узнав о том, что Ян Баони своим сообщением спасла урожай деревни от ущерба, и услышав о плачевном состоянии других деревень, секретарь Ян смилостивился и велел зарезать старую курицу-несушку, чтобы сварить бульон для Ян Баони.

Из-за всего этого жена второго сына почувствовала себя обделенной. Она устроила дома скандал, била посуду, не давая никому покоя.

Она твердила, что раз Ян Баони ночью ходила в горы, значит, на нее положил глаз горный дух. Тратить деньги на больницу — пустая затея. Лучше с шумом и гамом отправить ее в горы, выдать замуж за горного духа, и тогда она точно поправится.

В конце концов Чжан Гаолань не выдержала и пригрозила, что пойдет в Ревком и заявит на нее за распространение феодальных суеверий, потребует раскритиковать ее. Только тогда та утихла.

Но после этого отношения в семье были окончательно испорчены.

Семья ждала только окончания срочной уборки урожая и свадьбы Ян Шуйвы, чтобы разделиться. Ян Шу, возвращаясь с работы, должен был еще выкраивать время на поиски участка под застройку. От такой суеты у него через несколько дней на губах выскочила простуда.

Хотя жена второго сына и болтала без удержу, она все же подала секретарю Яну идею.

Несмотря на то, что сейчас феодальные суеверия были под запретом, деревенские жители в них верили.

В соседней деревне Сяоян жила бабка-знахарка, которая умела «успокаивать испуг». Теперь она сменила род деятельности и стала повитухой, и дела у нее шли в гору. Секретарь Ян велел Ян Шу забрать Ян Баони домой. Ночью они сходили к этой бабке, заплатили три юаня. Утром девочка пропотела, и ей стало лучше.

Просто странное дело какое-то.

Новость о возвращении Ян Баони быстро дошла до ушей Фу Хэняна. Последние несколько дней он каждый день ходил к их тайному убежищу и ждал.

Бай Фумэй не хотела наблюдать за развитием их сюжетной линии, поэтому каждый день притворялась дома послушным ребенком.

Лао Ся, благодаря своему врачебному искусству, пользовался уважением, несмотря на то, что был «вонючей девяткой».

Ведь больница была слишком дорогой, один визит обходился в несколько юаней. Деревенские жители обычно терпели болезни. Теперь, когда в деревне появился врач, пусть и с сомнительным происхождением, это не имело значения. Они обращались к нему только за лечением, не разговаривали с ним, чтобы не заразиться «вредными идеями».

Лао Ся дважды вылечил деревенских свиней от поноса и попросил за это немного туши.

Начальнику бригады было неудобно отказывать, и он отлил ему половину из своей чернильницы.

Эта половина флакона туши стала учебным пособием для Бай Фумэй и Фу Хэняна.

Бай Фумэй, играя роль гениальной девочки, училась иероглифам с поразительной скоростью. Каждый вечер, заложив руки за спину и высоко подняв голову, она декламировала древние стихи, ее маленький ротик тараторил без единой запинки.

Чжоу Шусянь постоянно вздыхала рядом:

— Лао Бай, посмотри, как Ниэр похожа на Айцзюня! Наш Айцзюнь с детства был умным. Теперь ребенок здоров и умен, Айцзюнь на том свете может быть спокоен.

У Бай Чжэньхуа защемило сердце. Он подумал про себя, что эта девочка совсем не похожа на Айцзюня.

Айцзюнь, этот непутевый сын, с детства не любил учиться, успеваемость у него была ужасной, иначе он не отправил бы его в армию. Эта девочка явно была будущим ученым, вероятно, пошла в своих настоящих родителей. То, что Чжоу Шусянь приписывала эти достоинства их сыну, означало лишь, что у нее помутился рассудок.

Их глупый сын, скорее всего, уже отправился с настоящей внучкой к Яньвану на доклад и перерождение.

— Белое солнце склоняется к горам, Желтая река впадает в море…

Закончив декламировать этот отрывок, Бай Фумэй тут же посмотрела на Бай Чжэньхуа глазами, полными жажды знаний:

— Дедушка, а где находится Желтая река? Она очень длинная и широкая, да? Когда читаешь это стихотворение, кажется, что Желтая река очень величественная. Дедушка, расскажи мне о ней.

Умеренная зависимость от старших позволяла им почувствовать свою значимость.

И действительно, Бай Чжэньхуа тут же оживился. Взяв чашку с водой, которую ему протянула Чжоу Шусянь, он начал рассказывать о Желтой реке.

Он начал с древних времен, перемежая рассказ мифами и иногда географическими сведениями. Хотя его рассказ был немного сумбурным, Бай Фумэй слушала с большим вниманием, что еще больше воодушевляло Бай Чжэньхуа.

Дома семей Бай и Фу разделяла всего одна стена. Фу Чжили, навострив уши, мог слышать, о чем говорят соседи. Поужинав, он пришел к ним.

Увидев состояние Бай Фумэй, он тут же почувствовал укол зависти.

— Хэнян, этот негодник, в последние дни возвращается все позже и позже. Надо бы его приструнить.

Он стиснул зубы, ему хотелось немедленно притащить внука сюда и показать, какая у других заботливая внучка, не то что его сорванец, которого целыми днями не видно.

— Эх, Ниэр такая хорошая, неизвестно, что будет потом…

Когда Фу Чжили заговорил о будущем, все взрослые замолчали.

Только Чжоу Шусянь поджала губы:

— Если сможет учиться, то продадим последнее, но отправим учиться. Если потом действительно не сможем вернуться, то осядем в деревне Даян. Не пропадем же, в конце концов?

— Это хорошо! Тогда наши две семьи объединятся в одну, тоже неплохо, — усмехнулся Фу Чжили.

Но, подняв голову, он увидел две пары глаз — большие и маленькие — пристально смотрящие на него.