Глава 1. Дурочка (Часть 1)

Летний вечер, дул прохладный ветерок.

Солнце уже село, смеркалось. Лишь на западе ярко пылали огненные облака, сливаясь в единое полотно, — верный знак, что завтра снова будет ясный день.

Производственная бригада давно закончила работу. Сейчас над трубами домов вился легкий дымок. В западной части деревни Даян, в доме Ян Хромого, стоял шум и гам, издалека доносился плач ребенка.

— Я хочу яйцо, я тоже хочу яйцо!

Плакал и капризничал младший внук Ян Хромого, Ян Шиту. Он лежал во дворе, дрыгал ногами и катался по земле, ревя во все горло.

— Ох, предок ты мой ненаглядный, это же новая одежка! — Жена Ян Хромого, бабка Ван, подошла, подхватила Ян Шиту и принялась стряхивать с него пыль — вроде бы нежно, но на самом деле довольно сильно.

— Бабуль, я тоже хочу яйцо! Почему этой дурочке можно есть яйцо?

Ян Шиту упер руки в бока и, указывая на маленькую девочку, сидевшую рядом на скамеечке и евшего яйцо, закричал: — Моя мама сказала, что девчонке достаточно и жидкой похлебки хлебнуть, а яйца есть — это расточительство!

Шлеп! Бабка Ван хлопнула Ян Шиту по руке.

Внуков в доме было много, и даже любимого младшенького она не слишком жалела.

— Не слушай, что твоя мать болтает.

Бай Фу смутно приходила в себя. Первое, что она услышала, была фраза: «девчонке достаточно и жидкой похлебки хлебнуть».

Она инстинктивно опустила голову и увидела, что в ее грязной маленькой ручонке зажата половинка яйца. Неподалеку старуха в синей холщовой куртке тащила за ухо маленького мальчика и, бранясь, уводила его в сторону кухни.

Вскоре из кухни донеслись звуки женской ругани и шлепков.

Бай Фу поспешно сунула яйцо в рот и с облегчением выдохнула.

Она знала: если не съесть это яйцо сейчас, его отберет Ян Шиту. Потом ее толкнут за то, что она защищала еду, она ударится головой, так и не доев свой последний ужин. А после Ян Айго отнесет ее на гору и оставит там. В конце концов, маленькая и голодная, она погибнет от диких зверей.

— Мам, ты правда курицу режешь?

Ян Айго сидел на корточках рядом, подставив миску для куриной крови, и не мог скрыть своего сожаления.

— Режу. Это ее последний ужин. Пусть хоть напоследок поест досыта. Тогда перед своими родителями ей не на что будет жаловаться, будто мы ее обижали. — Рука бабки Ван, словно когти ястреба, крепко держала куриный гребень. Как бы птица ни билась, вырваться было невозможно.

— Да она же дурочка, на что она может пожаловаться? — пренебрежительно бросил Ян Айго. — К тому же, все это ваши суеверия. Чего бояться-то?

— Тьфу, тьфу, тьфу! А ну, закрой свой рот! От тебя доброго слова не дождешься!

Ян Айго втянул голову в плечи, взял миску с куриной кровью и ушел на кухню.

Бабка Ван бросила курицу в деревянный таз, ожидая, пока закипит вода для ошпаривания. Сама же подошла к Бай Фу и, глядя сверху вниз на смирно сидевшую на скамеечке внучку, пробормотала: — Ешь, ешь. Последний раз кушаешь. Наешься досыта, и отправимся в путь.

Бай Фу сидела с отсутствующим видом, не кивая. Она даже простодушно улыбнулась бабке Ван.

Глаза бабки Ван словно обожгло. Она резко отвернулась и ушла.

Темнело все сильнее. Во дворике свет горел только на кухне, все остальное тонуло во мраке. Только теперь Бай Фу начала вспоминать так называемый «сюжет».

Лишь после смерти она узнала, что была пушечным мясом в каком-то любовном романе.

Перед смертью она роптала на несправедливую судьбу, не давшую ей крепкого здоровья. А после смерти поняла, что те двадцать с лишним лет обеспеченной жизни были на самом деле украдены. По сюжету книги она должна была быть рано умершим второстепенным персонажем, а не больной красавицей Си Ши, которую холили и лелеяли в столичной семье Бай.

Она была словно персонаж из историй о призраках, чья душа разделилась надвое: одна половина получила вечно здоровое тело, но была глупа и нема; другая — ясный ум, но крайне слабое тело, едва способное поддерживать жизнь.

Теперь ее другая, больная половина умерла, и душа вернулась на место. Дурочка не только перестала быть дурочкой, но и обрела более чем двадцатилетний жизненный опыт.

В романе она была антиподом главной героини. У них было схожее происхождение — матери обеих были беженками, спасавшимися от Трехлетнего голода, — но судьбы сложились по-разному. Бай Фу в юном возрасте стала жертвой злого умысла и погибла, а главную героиню любили родители, ее семья процветала, и в конце она нашла себе парня из семьи высокопоставленного чиновника, вместе с которым достигла вершин успеха.

Ее отец был сыном Ян Хромого от первой жены. Мачеха, бабка Ван, была злой и считала себя правой во всем. Своему родному сыну она не только нашла жену, но тот уже и четырьмя внуками обзавелся, а о старшем, пасынке, и не думала. В конце концов, секретарь парткома деревни не выдержал. Как раз в то время в деревню пришли беженки — мать с дочерью. Мать умерла, не прожив в деревне и ночи. Тогда секретарь взял дело в свои руки и выдал девушку замуж за старшего сына Ян Хромого.

В первый год после свадьбы, на следующий год, родилась прелестная, как яшмовая статуэтка, девочка.

То есть Бай Фу.

Супруги не придавали значения полу ребенка и очень любили дочь.

Возможно, ребенку было суждено счастье еще до рождения. Вскоре после ее появления на свет нашелся дед по материнской линии, с которым была потеряна связь. Оказалось, что дед был водителем грузовика на сталелитейном заводе в столичном городе провинции. Когда-то он отвез жену и ребенка к ее родне, а сам уехал в дальний рейс. Но у родни случилась беда, начался голод, и вся деревня отправилась скитаться и просить милостыню. Его жена и ребенок пропали вместе со всеми. Он искал их больше двух лет, прежде чем нашел дочь.

Но оказалось, что его жена умерла от тяжелой болезни, а дочь уже вышла замуж.

Супруги уехали с дедом в город. Отец Бай Фу унаследовал работу деда: начав учеником, он уже через полгода стал водителем грузовика. Мать устроилась на завод временной работницей и сопровождала мужа в рейсах. Вместе они зарабатывали тридцать пять юаней в месяц.

Жизнь налаживалась, но несколько дней назад, во время ночного рейса, они столкнулись с грабителями. И родители, и машина — все пропало.

Поскольку они погибли при исполнении служебных обязанностей, завод выплатил компенсацию и предоставил одно рабочее место.

И вот, как только ребенка отправили обратно в деревню, младший сын Ян Хромого, Ян Айго, положил глаз на эту работу.

— Мам, дай десять юаней, а? — Ян Айго шумно хлебал куриный суп, держа в руке пампушку из кукурузной муки. С набитым ртом он все же не забывал выпрашивать деньги у старухи.

Бабка Ван закатила глаза: — Ты думаешь, мои деньги ветром надуло? И не мечтай.

Ян Айго надул губы и пробормотал: — А какая разница, ветром надуло или нет? — Но все же не сдавался: — Мам, мне деньги не просто так нужны. Через пару дней мы поедем в город за работой. Я же скоро рабочим стану! Нужно хоть одну приличную одежду справить, а то люди смеяться будут.