Глава 3. Подлиза (Часть 1)

Спустившись с горы, они не спешили возвращаться.

Сначала они зашли во двор к Лао Ся, чтобы нагреть воды и вымыть Бай Фумэй.

— Ну давай, чернушка, скорее мойся дочиста, — Лао Ся налил ей таз теплой воды и дал стручок гледичии вместо мыла. — В ведре рядом еще есть горячая вода, если замерзнешь, можешь сама добавить.

Лао Бай присел рядом и спросил:

— Сама-то мыться умеешь?

Деревенские девочки взрослеют рано, в семь лет это уже почти взрослый человек. Но, помня, что раньше девочка была глупенькой, он все же решил уточнить.

Бай Фумэй подумала, что Лао Бай собирается ее мыть, и поспешно, с тревогой отказалась:

— Умею, умею, я сама помоюсь.

— Хорошо, тогда мойся сама.

Лао Бай кивнул, встал и вышел, оставив Бай Фумэй одну в комнате.

Она осторожно положила ватную куртку с огромной суммой денег на видное место, затем разделась и, взяв полотенце, начала мыться. Полотенце было явно новым, но рисунок на нем двоился — очевидно, бракованное.

Мыла не было, пришлось мыться стручком гледичии.

Она была ужасно грязной, пена от мытья становилась черной.

Только после того, как она дважды сменила воду, она наконец отмылась, и показалась ее настоящая светлая кожа.

Выйдя из комнаты, она увидела Лао Ся, который, зажав в зубах самокрутку, точил нож. Лао Бай держал таз с водой:

— Иди сюда, я тебе голову помою.

Бай Фумэй подошла, наклонилась и закрыла глаза.

Лао Бай неуклюже мыл ей голову, при этом вздыхая:

— Я ведь даже Сяони голову ни разу не мыл.

Настоящее имя Лао Бая было Бай Чжэньхуа. До ссылки он был заместителем директора в Министерстве промышленности и торговли.

Его сын, Бай Айцзюнь, был военным и погиб на задании шесть лет назад. Невестка Сюй Цзихун, узнав об этом на восьмом месяце беременности, родила преждевременно. Ребенок родился крошечным, как котенок, сил плакать почти не было. У невестки не было молока, и ребенка удалось выходить только благодаря купленной козе.

Полтора года спустя, по рекомендации председателя женской федерации их жилого комплекса, Сюй Цзихун снова вышла замуж.

Поскольку жена Бай Чжэньхуа, Чжоу Шусянь, была почти слепой, а Сюй Цзихун вышла замуж недалеко, было решено, что семья Бай будет оплачивать содержание Бай Сяони, а Сюй Цзихун продолжит воспитывать ребенка.

В то время Бай Чжэньхуа был влиятельным человеком, и Сюй Цзихун охотно поддерживала связь с семьей Бай. К тому же, это была ее родная дочь, так что она, естественно, заботилась о ней.

Но теперь, когда Бай Чжэньхуа сослали, и он только недавно прибыл в деревню Даян, Сюй Цзихун тут же отправила ребенка к нему.

Бай Сяони родилась недоношенной, к тому же долгая дорога и, возможно, душевные терзания со стороны родной матери так ее измучили, что, едва попав в руки Бай Чжэньхуа и успев лишь пролепетать «дедушка», она испустила дух.

Так что он не то что голову ей не мыл, он ее и на руках-то почти не держал.

— Дедушка, не грусти. Теперь я буду заботиться о тебе и за себя, и за сестренку.

Эти слова прозвучали так мило и послушно, что даже у Бай Чжэньхуа потеплело на сердце.

Вымыв голову, она села в тени сушить волосы. Легкий ветерок приятно обдувал, и после бессонной ночи, проведенной в погоне за деньгами, Бай Фумэй по-настоящему захотелось спать. Сквозь дрему она услышала, как Лао Ся спросил: «Как там твои материалы?» — и окончательно уснула.

Когда она снова проснулась, то оказалась уже в другой комнате.

Открыв глаза и увидев незнакомый потолок, Бай Фумэй еще была немного сонной, но инстинктивно вскочила. Только заметив у подушки свою ватную куртку, она с облегчением выдохнула. Все что угодно можно потерять, но только не это сокровище.

— Ниэр, ты проснулась?

Внезапно рядом раздался нежный голос. Бай Фумэй резко обернулась и только тогда заметила, что у изножья кровати кто-то сидел.

Женщина в выцветшей от стирок одежде щурилась, глядя в ее сторону, и шарила рукой по кровати, пытаясь нащупать ее.

— Бабушка? — пролепетала Бай Фумэй.

— Да-да, Ниэр проснулась!

Чжоу Шусянь не расслышала неуверенности в голосе Бай Фумэй, она лишь услышала, как ребенок назвал ее бабушкой, и от радости не знала, что делать. Опираясь рукой о столбик кровати, она, спотыкаясь, пошла к двери, на ходу крича:

— Лао Бай, скорее, Ниэр проснулась!

— Я же говорил, у Ниэр теперь есть взрослое имя, ее зовут Фумэй, — Бай Чжэньхуа вошел в комнату.

— А мне Ниэр больше нравится, так ласковее звучит.

Чжоу Шусянь с упреком произнесла это и, повернувшись, снова стала наощупь пробираться к кровати.

Бай Фумэй, увидев это, быстро слезла с кровати, подбежала к Чжоу Шусянь, взяла ее под руку и повела в комнату, приговаривая:

— Бабушка, осторожнее, я вас провожу… Подождите, вот тут стульчик.

В конце концов, она усадила Чжоу Шусянь на край кровати.

Как только Чжоу Шусянь села, Бай Фумэй тут же заботливо взяла со стола чашку:

— Бабушка, выпейте водички.

— Да-да, хорошая девочка.

Чжоу Шусянь взяла чашку, отпила глоток, и уголки ее губ поднялись в улыбке:

— Вода, которую налила Ниэр, такая сладкая.

Выпив воды, Чжоу Шусянь протянула руку и коснулась лица Бай Фумэй, гладя его и вздыхая:

— Похудела… Как же ты так похудела? Столько лет с трудом набирала хоть немного веса, и все ушло.

— Я слышал, с тех пор как нас сюда отправили, Сюй Цзихун изменила отношение к ребенку.

Одна эта фраза вместила всю обиду, которую перенес ребенок.

Чжоу Шусянь тут же расплакалась.

Бай Чжэньхуа похлопал ее по плечу:

— Главное, что ребенок теперь с нами, в целости и сохранности. Теперь мы будем хорошо о ней заботиться. Как бы ни было трудно, не дадим ей голодать. Не плачь, а то глазам будет хуже.

Увидев слезы Чжоу Шусянь, Бай Фумэй тут же подскочила к ней и стала вытирать их:

— Бабушка, не плачьте, Ниэр не страдала. Я так счастлива, что могу быть рядом с дедушкой и бабушкой. — С этими словами она ласково прижалась к Чжоу Шусянь и потерлась щекой о ее шею. — На самом деле, я и раньше хотела быть с бабушкой, но боялась вас утруждать. А теперь все хорошо, с этого дня я всегда буду рядом с бабушкой.

Услышав эти слова, Чжоу Шусянь почувствовала, как ее сердце тает.

Раньше, до ссылки, она видела внучку только по праздникам. Тогда Сюй Цзихун держала ее в ежовых рукавицах, девочка даже говорила тихо и безжизненно. Раньше она думала, что это из-за слабого здоровья ребенка, но теперь ей казалось, что Сюй Цзихун уже тогда была двуличной.

От этой мысли Чжоу Шусянь разозлилась еще больше.

Но воспитание взяло свое, и она не стала ругать родную мать ребенка при ней.

— Бай Чжэньхуа вернулся?

В этот момент дверь снаружи распахнулась, и вошел мужчина в костюме Сунь Ятсена, с тетрадью в руке. На голове у него была шапка Лэй Фэна, а за ухом торчал плотницкий карандаш.

— Секретарь Ян, я вернулся, вернулся, — тут же откликнулся Бай Чжэньхуа.

— Ребенка привезли?

Мужчина наклонился, заглядывая внутрь, и увидел худенькую девочку на руках у Чжоу Шусянь.

— Благодаря вашей помощи, ребенка привезли.

— Теперь у тебя на одного человека больше, твоя ноша стала еще тяжелее. Ты ведь один в семье можешь работать, справишься?

Бай Чжэньхуа горько усмехнулся:

— Справлюсь или нет, а работать надо.

Это была чистая правда.

Мужчина, заложив руки за спину, с некоторой усмешкой посмотрел на Бай Чжэньхуа. В этой комнате были слепая, малая… Вся семья держалась на одном Бай Чжэньхуа. Будущее его ждало нелегкое, однако…

— Вот это правильная идеологическая сознательность.

Секретарь Ян вошел, придвинул табурет, сплетенный из соломенных веревок, сел и, раскрыв тетрадь, спросил:

— Имя?

— Бай Фумэй.

— Бай Фумэй? — Секретарь Ян нахмурился. Это имя звучало слишком по-капиталистически.