Пеней

Ты, тростник, шепча, клонися;Ты, камыш, кивая, гнися;Ветви тополя, шепчите.Ветви ивы, лепечите,Снова мне навейте сон!Здесь послышалось движенье,Дрожь и тайное смятенье,И поток мой пробужден.

Что я слышу чутким ухом?Или я обманут слухом?Там под зеленью, растущейВдоль реки густою кущей,Слышны звуки тихой речи,Точно голос человечий,Слышен волн болтливый шепот,Ветерка пугливый ропот.

Ты лучше прилег быВ блаженстве отрады,Усталым бы членамДал негу прохлады!Давно улетевшийНайдешь здесь покой!Журчим мы и плещем,Шепча над тобой.

Я не во сне! О наслажденье!О несравненные виденья,Вы не скрывайтеся от глаз!О, как я полн очарованья!То грезы, иль воспоминанья?Я уж однажды видел вас!Среди густых кустов прибрежных,Под влажной тенью листьев нежныхСтруи бесшумно чуть текут;Со всех сторон вода сбегаетИ для купанья возникаетЗеркально-чистый, тихий пруд;И вот, восторгом взор пленяя,Картина видится двойнаяЗдоровых, юных женских тел;Одни в воде бредут пугливо,Другие плещут, брызжут живо, —И бой веселый закипел.Довольно бы, казалось, взгляду,Любуясь, здесь найти отраду, —Но дальше все влечет мечта:Стремится взор за эти ветки,Где скрыта в глубине беседкиЦарицы дивной красота.

Дивно! Бухты покидая,Вот плывет сюда и стаяВеличавых лебедей,Мирно, ласково, привольноИ гордясь самодовольноКрасотой голов и шей.Но один, других красивей,Всех смелей и горделивей,Стаю всю прорезал вмиг,Перья пышно распуская,Волны грудью рассекая,Он к святилищу проник.Другие ж, белизной сверкая,Плывут себе, иль, дев пугая,В красивой носятся борьбе;Их цель — добиться, чтобы девыЗабыли службу королевы,Заботясь только о себе.

Склоним ухо до земли,Нежной зеленью покрытой:Что-то там стучит вдали,Будто конское копыто.Кто такой и что за вестьМог бы в эту ночь принесть?

Мне кажется, земля дрожит и стонет,Как будто кто-то быстро лошадь гонит.Что вижу я?Судьба счастливая моя!Ужель своих желаний исполненьяДостиг уж я? О, чудо без сравненья!Вот мчится всадник близко от меня;Он гонит белоснежного коня;Мне кажется и мудрым он, и смелым...Я не ошибся: это он,Филиры славный сын, Хирон!Стой, стой, Хирон! К тебе спешу я с делом!

Ну, что тебе?

Умерь свой быстрый шаг!

Я не могу стоять.

Ну, если так,Возьми меня с собой.

Садись. СвободноРасспрашивай теперь, о чем угодно.Куда тебя везти? На берегуСтоишь ты: если хочешь, я могуТебя чрез речку перенесть.

СердечноТебе я буду благодарен вечно,Куда б меня с собой ты ни повлек.Великий муж и мудрый педагог,Ты воспитал, себе ко славе лестной,Героев Аргонавтов круг чудесныйИ прочих, кем поэзия цвела.

Оставим эти трудные дела!Известно всем, что и сама ПалладаКак ментор, чести не приобрела.За подвиги плохая тут награда.В конце концов всяк поступал, как знал,Как будто их никто не воспитал.

Врача, кто знает каждое растенье.Кореньев силу тайную постиг,Болезням помощь, ранам исцеленьеУмеет дать всегда в единый миг, —Я обнимаю с нежностью любовнойВ его красе телесной и духовной.

Когда героя ранили при мне,Ему я помощь мог подать вполне;Потом свое искусство все и средстваЯ дал знахаркам и попам в наследство.

Ты истинно великий муж: похвалНе хочешь слышать, скромно уклонитьсяСтараешься; как будто кто бывал,Который бы с тобою мог сравниться!

Как вижу, ты в своем искусстве льститьКнязьям и черни мог бы угодить.

Но все-таки ты должен мне признаться,Что в век свой ты всех лучших видеть мог,Старался с первым в подвигах сравняться,Разумно жизнь провел, как полубог.Из всех героев, что ты в жизни встретил,Кого бы ты, как первого, отметил?

Из Аргонавтов каждый был герой,И каждый дар имел особый свой.По дару каждый своему, бывало,Являл, чего другим недоставало.Где красота и юность верх берет,Там Диоскуры шли всегда вперед;На помощь ближним ловче и быстрееВсех прочих были сыновья Борея;Тверд, но в советах мягок и уменБыл царственный Язон, любимец жен;Дух кроткий был и тихий дан ОрфеюИ всех пленял он лирою своею;Линцей был зорок: ночью он и днемРавно искусно правил кораблем.В опасности согласье все являли:Один шел в бой, другие восхваляли.

А Геркулес? Что скажешь про него?

О, не буди восторга моего!Я не видал ни Феба, ни Арея,Ни Гермеса, — богов я не знавал;Но он был тот героя идеал,Которого везде, благоговея,Как бога, чтили! С юности сиялОн царственной красой; великодушенОн был, и брату старшему послушен,И волю жен прекрасных исполнял.Вновь Гея не создаст такого! ГебаУж никого не возведет на небо!Бессилен весь поэтов хор,Чтоб гимн ему сложить достойный;Чтоб воссоздать тот образ стройный, —Напрасно мучится скульптор!

Да; в изваяньях он гораздо нижеТвоих рассказов. Ты поведал мнеО самом славном муже! расскажи жеМне также о прекраснейшей жене.

Что женская краса! Пленяет тщетноХолодным внешним обликом она.Люблю, когда она приветнаИ жизни радостной полна.Пусть красота сама себе довлеет:Неотразима грация одна,Которая сердца привлечь умеет.Такой была Елена в дни, когдаЯ вез ее.

Ты — вез Елену?

Да!На этой вот спине.

Еще ли малоЧудес? Счастливец я!

Она самаМеня, как ты, рукою обнимала,Держась за шерсть.

О, я сойду с умаОт радости такой и восхищенья!Но где ж и как? О, расскажи скорей!О ней одной мои все помышленья!Откуда и куда ты мчался с ней?

Изволь, тебе я это растолкую.В ту пору Диоскуровой четеПришлось спасти сестричку дорогуюИз плена похитителей; а те,Удивлены подобной неудачей,Привыкнув лишь к победам, ободрясь,Пустились вслед погонею горячей.И беглецов тут задержала грязьВ болотах Елевсинских; братья бродомОтправились, я плыл через разлив;И вот, когда, покончив с переходом,Мы выбрались, — Елена, соскочив,Со мной умно и нежно говорила,По мокрой гриве гладила меня,С достоинством таким благодарила,Что ласкою был очарован я.Так молода, а старца покорила!

Лишь десять лет ей было!

УзнаюФилологов: обманываясь сами,Фальшивую теорию своюОни внушили и тебе! С летамиКрасавиц мифологии ведетПоэзия совсем особый счет;Поэт такую женщину выводитВ том виде, как пригодным он находитНи зрелость ей, ни старость не грозит,Ее все время аппетитен вид,Ее ребенком похищают,Старухой — женихи встречают;Ну, словом, здесь преград обычных нет:Не хочет знать уз времени поэт.

Так пусть же и ее не знает властныйБич времени! Ведь в Ферах же АхиллВне времени достиг ее, прекрасной!Какое счастье: он порыв свой страстный,Наперекор судьбе, осуществил!Так почему ж и я всей страсти силойНе мог бы вызвать к жизни образ милый.Дух этот вечный, равный божеству,Настолько ж нежный, сколько величавый.Любви достойный столь же, сколько славы?Ты вез ее; сегодня наявуИ я ее увидел, бесконечноПрекрасную, желанную сердечно!К ней, только к ней я мыслями лечуИ без нее жить больше не хочу!

Друг чужестранец! По людскому мненью,Ты восхищен, поддавшись увлеченью,На взгляд же духов — ты с ума сошел.Тебе на счастье, впрочем, обегаяВ ночь эту ежегодно этот дол,К старухе Манто захожу всегда я.Дочь Эскулапа, в храм заключена,Отцу моленья тихо шлет она,Чтоб, честь свою и славу соблюдая,Он, наконец, врачей бы просветилИ убивать людей им запретил.Она всех лучше из сивилл присяжных;Проста, добра и без гримас их важных;Она найдет наверно корешок,Которым ты бы исцелиться мог.

Нет, дух мой крепок! Прочь с леченьем ложным!Я не хочу быть как толпа, ничтожным!

Презреть святую помощь не дерзай!Ну, вот, теперь на месте мы. Слезай!

Под кровом ночи по ручьям кремнистымТы мчал меня; теперь мы в поле чистом;Что здесь за место?

Греция и Рим,Со всем великим воинством своим,Лицом к лицу стояли здесь; направо —Пеней, Олимп — налево; шел их спорО царстве необъятном, чей просторВ песках пустынь терялсявеличаво.И царь бежал, и вся победы славаДосталась гражданину. Близко к нам,В лучах луны, стоит священный храм.

Чу! Конские копыта застучали,Священные ступени зазвучали...Не полубоги ль позднею поройПодходят?

Верно, лишь глаза открой!

Привет тебе! Ты, как всегда, исправен.

Твой храм стоит, как прежде, тих и славен?

А ты все рыщешь неустанно, друг?

Ты любишь мир, покой, уединенье;Мне — в странствии кружиться наслажденье.

Нет, я сижу, пусть время мчится вкруг.А этот?

Дикой ночи вихрем шумнымОн привлечен сюда. Мечтам безумнымДоверившись, Елены он, бедняк,Здесь ищет; он добыть Елену хочет!Об этом он перед тобой хлопочет,Не ведая, с чего начать и как.Уж если кто здесь должен полечиться, —Так он!

Кто к невозможному стремится,Люблю того.Хирон уже далеко ускакал.Войди сюда, смельчак,И радуйся: вот темный ход, которымДойдешь путем надежным ты и скорымДо Персефоны. В полой глубинеОлимпа, вечно скрытая от света,Там ждет она запретного привета.Туда водить уж приходилось мнеОрфея; постарайся ж кончить делоУдачнее, чем он. За мною, смело!

Хирон уже далеко ускакал.