Глава 24

Коль можно верить сновиденьям сладким,Мне сны мои предсказывают радость.В груди моей — как царь на троне — сердце.Весь день меня какой-то дух уноситВвысь над землею в радостных мечтах.Мне снилось, что меня моя супругаНашла умершим. Что за странный сон,Где мертвецу дана возможность мыслить!И вот она горячим поцелуемТакую жизнь в уста мои вдохнула,Что ожил я и сделался царем.Как сладостно владеть самой любовью,Коль тень ее уже богата счастьем.ВходитБальтазар.Ах, вести из Вероны! Бальтазар!Привет! Привез письмо ты от Лоренцо?Ну, как синьора? Батюшка здоров ли?Здорова ли моя Джульетта? ЕслиЕй хорошо, дурного быть не может!

ВходитБальтазар.

Ей хорошо, дурного быть не может!Синьоры тело в склепе Капулетти,Бессмертная ж душа — на небесах.Я видел сам, как в склеп ее несли,И тотчас же помчался к вам с вестями.Простите мне, что так они печальны.

Так вот что! Звезды, вызов вам бросаю! —Беги в мой дом. Дай мне чернил, бумагиИ лошадей найми: я еду в ночь.

Синьор мой, умоляю, успокойтесь;Вы бледны, ваш безумный взгляд сулитНедоброе.

Молчи, ты в заблужденье.Ступай и сделай все, что я велел.Ты не привез письма мне от монаха?

Нет, мой синьор.

Ну все равно, — ступайИ лошадей найми. Приду я скоро.Бальтазаруходит.С тобой, Джульетта, лягу в эту ночь.Где средство взять? Как скоро злая мысльЯвляется несчастному на помощь.Мне вспомнился аптекарь: он живетПоблизости; его недавно видел;В лохмотьях жалких и с угрюмым видомОн травы разбирал, худой, несчастный,Изглоданный жестокой нищетой.В его лавчонке жалкой черепахаВисела, и набитый аллигатор,И кожи всяких страшных рыб; на полкахСклад нищенский пустых коробок, склянок,Зеленых глиняных горшков, бичевок,Семян, засохших розовых пастилок —Убого красовался напоказ.Ту нищету заметив, я подумал:Будь человеку нужен яд смертельный,Который в Мантуе запрещеноПод страхом смерти продавать, — вот этотНесчастный плут его б, наверно, продал.Мысль эта предвосхитила потребность;И этот-то бедняк продаст мне яду.Мне помнится, его домишко здесь.Сегодня праздник, — заперта лавчонка.Эй, эй, аптекарь!

Бальтазаруходит.

Кто зовет так громко?

Поди сюда. Ты беден, вижу я.Бери, вот сорок золотых. За нихПродай мне драхму яду, но такого,Чтоб он мгновенно разлился по жилам,Чтоб мертвым пал тот, кто измучен жизнью,И отлетел бы дух его от телаС той быстротой, с какой зажженный порохИз грозной пасти пушек вылетает.

Есть много у меня смертельных зелий,Но за продажу ядов, мой синьор,Законы Мантуи карают смертью.

Ты гол и нищ — и так боишься смерти?Я вижу голод на щеках увядших,В глазах — немую скорбь и угнетенность,А за спиной — презрение и бедность.Не друг тебе — весь мир, не друг — закон.Когда такого в мире нет закона,Чтобы тебя богатым сделал он, —Брось нищету, нарушь закон, бери.

Не воля соглашается, а бедность.

Я бедности твоей плачу — не воле.

Всыпь этот порошок в любую жидкостьИ выпей все. Имей ты больше сил,Чем двадцать человек, — умрешь мгновенно.(Дает ему яд.)

Вот золото, возьми. Для душ людскихВ нем яд похуже. В этом жалком миреОно убийств куда свершает больше,Чем эта смесь несчастная твоя,Которую ты продавать боишься.Не ты мне — я тебе сейчас дал яду.Прощай! Купи еды и потолстей!Не яд с собой — лекарство я возьмуК Джульетте в склеп. Прибегну там к нему!