Глава 101: Смирись с этим ч. 2

— Чжухо, ты же останешься на ужин, да?

— С удовольствием.

— Я объелся, так что хватит говорить при мне о еде.

— Так кто просил тебя есть хлеб перед обедом, Гын У?

— Я уже раскаиваюсь, госпожа Пэк.

Они сидели втроем за столом и ели фрукты. Подавленный Гын У держал в воздухе вилку с наколотым на нее кусочком фрукта. Он просто держал ее, не поднося ко рту. В этот момент раздался звонок в дверь.

— Кто это может быть?

— Я пойду открою, — предложил Гын У, вскочив с места.

Ён Со выглядела озадаченной. Она никого не ждала. В дверь перестали звонить, а следом раздался звук приближающихся шагов.

— Учитель?

«Интересно, кто это?» — подумал Чжухо, обернувшись на звук незнакомого ему голоса. Рядом с Гын У стоял мужчина с пышной шевелюрой на голове, держа в обеих руках пластиковые пакеты, полные продуктов. Ён Со встала и радостно поприветствовала мужчину.

— О боже! Сколько лет, сколько зим!

— Учитель.

Похоже, что в прошлом он был учеником Ён Со. Чжухо молча наблюдал за их разговором со стороны, в какой-то момент пересекшись взглядом с мужчиной. А Ён Со продолжала свои расспросы, и мужчина снова перевел взгляд на нее.

— Какими судьбами? Почему ты не предупредил меня, что хочешь прийти?

— Прошу прощения, что без предупреждения.

— Ничего страшного. Как же давно мы не виделись.

Пока они обменивались любезностями с Ён Со, Чжухо стоял рядом с Гын У на расстоянии шага от них. Закончив с приветствиями, мужчина посмотрел на Чжухо, спросив:

— У вас появился молодой ученик?

Ён Со пристально посмотрел на Чжухо, молча дав понять, что ее дальнейший ответ будет зависеть от того, как он сам пожелает представиться. Это было молчаливое приглашение рассказать мужчине о себе всю правду.

Чжухо не знал, но, похоже, его — уже признанного писателя — этот человек принял за ученика Ён Со. Чжухо на мгновение задумался. Он вспомнил разговор с Ён Со, состоявшийся сегодня днем. «Смирись с этим». И он решил представиться, не таясь.

— Здравствуйте. Я — У Ён.

Мужчина потерял дар речи. Он выглядел очень смущенным. Удивленно моргая, он тряхнул своей пышной шевелюрой.

— Мое настоящее имя — У Чжухо, но, пожалуйста, зовите меня Чжухо, — добавил молодой человек.

Когда Чжухо назвал свое настоящее имя, мужчина, наконец, пришел в себя и тоже представился. Чжухо не припоминал писателя с таким именем.

— Не ожидал встретиться здесь с У Ёном.

— Я прошу вас сохранить это в тайне.

— Да, конечно.

— Я раньше встречал ваши работы? — спросил его Чжухо.

— Вы и не вспомнили бы, даже если бы я сейчас сообщил вам их названия, — ответил мужчина, смущенно улыбнувшись. Казалось, он почему-то стеснялся своего творчества.

— Не нужно быть таким смущенным. Пожалуйста, расскажите мне.

— Мне приятно, что вам это интересно, — ответил тот, но несмотря на свой ответ, похоже, он не собирался сообщать Чжухо что-то еще. Он сделал вид, что не заметил этого.

— Что ж ты стоишь? Проходи, — Ён Со пригласила того в дом.

Они вчетвером последовали за Ён Со внутрь. Глаза мужчины сканировали дом, в них было больше тоски, чем радости. Чжухо наблюдал за ним со стороны. Шаги мужчины казались какими-то неуверенными.

— Здесь ничего не изменилось.

— А что должно было измениться? Как ты-то поживаешь?

— Хорошо, — коротко ответил тот. Чжухо тактично отступил назад, дав им больше пространства. Похоже, им было что обсудить. Гын У последовал его примеру.

— Почему ты отстал? — спросил его Чжухо.

— Я хочу принести им чай.

— Я тебе помогу, — предложил он.

— Тогда поставь чайник, — дал указания Гын У, пока сам доставал из шкафа заварку.

Чжухо набрал воду в чайник и поставил его на огонь, спросив, что волновало:

— Какой он?

Недолго думая, Гын У ответил:

— Я и сам толком не знаю. Он дебютировал по приезде сюда, а потом уехал сразу после дебюта. С тех пор я его не видел и ничего не слышал о нем. Кто бы мог подумать, что он появится вот так, из ниоткуда? — больше Гын У ничего не добавил.

А Чжухо и не стал расспрашивать дальше. Некоторые из учеников Ён Со стали известными писателями, но было среди них и бесчисленное множество других, которые так и не прославились. Чжухо слышал, что все соученики Гын У разъехались. Написать книгу и дебютировать с ней — это еще не конец истории. На каждого, кто добился успеха, приходились те, кто потерпели неудачу.

— Кстати, о тебе. Ты точно в порядке?

— О чем ты?

— Об У Ёне.

Гын У произнес только его имя, на что Чжухо лишь пожал плечами.

— Ну а зачем это скрывать от него? Он ее ученик. Поэтому уверен, что он не будет кричать на каждом углу, кто такой на самом деле У Ён.

— И то верно.

— Да это и не настолько важно. Я не хочу слишком сильно заморачиваться по этому поводу. К тому же что мне терять? В худшем случае моя жизнь станет похожа на жизнь суперзвезды.

— Ты только что назвал себя суперзвездой? — переспросил его Гын У.

Они замолчали, прислонившись к стене в ожидании, когда закипит вода.

— Я слышал, что Чжун Су показал тебе свою студию? — спросил вдруг Гын У, позвякивая чашками, когда ставил их на поднос.

— Да, показывал. У него там много стихов, — ответил Чжухо.

— Да, знаю. А еще я слышал, что ты декламируешь китайские стихи.

— Да, декламирую. Хочешь послушать?

— Нет, спасибо.

Вода наконец закипела.

— Похоже, они еще долго будут там разговаривать. Давай я покажу тебе свою студию.

Чжухо понял намерения Гын У. Он хотел дать своему ученику и ее бывшему ученику время и пространство, чтобы наверстать упущенное. Чжухо думал о том же. Однако, с точки зрения Гын У, Чжухо в этом доме был тем, о ком он должен был заботиться. Но это все лучше, чем ничего.

Чжухо охотно подыграл ему, ответив:

— Звучит захватывающе.

— Возможно, это не так впечатляюще, как комната Чжун Су, — добавил Гын У, предупредив. Он разлил горячую воду по чашкам. По кухне поплыл насыщенный аромат чая. Попросив Чжухо подождать, Гын У отнес чайный сервиз на подносе к Ён Со и ее гостю.

***

— Вуаля! — сопровождая странным звуковым эффектом свои действия, Гын У распахнул дверь в свою комнату. По сравнению с рабочим местом Чжун Су она была довольно обычной. Деревянный стол и ноутбук. Полки, заваленные книгами и различными материалами. Было сразу видно, что комната принадлежала писателю.

— Простенько.

— Все лучшее в простоте.

— Думаю, здесь тоже хорошо пишется.

— Именно здесь я написал свой дебютный роман, — спокойно подтвердил Гын У.

Чжухо кивнул в знак того, что услышал, и принялся осматривать книжные полки. На одной из них были собраны материалы о каннибализме.

— Могу я взглянуть? — спросил он вежливо.

— Э-э-э… смотри, смотри… конечно.

Чжухо достал с полки книгу. Она была посвящена исследованию природы возникновения каннибализма. Одно только оглавление свидетельствовало о шокирующем разнообразии способов, которыми человек поедал себе подобных. Когда Чжухо перевернул страницу, ему на глаза попалась фотография. Полуобнаженный человек с разинутым ртом держал в руках большой кусок мяса. Вокруг него лежали оторванные руки и ноги — предположительно принадлежавшие ранее съеденному им человеку. Внимательно вглядываясь в глаза каннибала, распахнутые так же широко, как и рот, Чжухо заставил себя быстрее перевернуть страницу. В какой-то момент ему показалось, что если он продолжит смотреть на нее, то каннибал ворвется в эту комнату. Это было бы небезопасно, как ни крути.

История каннибализма была такой же длинной, как и история самого человечества. В начале книги рассказывалось о ее истоках. Когда племя побеждало другое племя в войне, завоеванное племя часто употреблялось ими в пищу. Таким образом победители праздновали свою победу над ними. Для многих племен по всему миру каннибализм был одной из форм религиозных и родовых ритуалов. В книге также имелась часть, в которой подробно обсуждалась прионная болезнь Куру*.

П.п.: Куру — инфекционная прионная болезнь, эндемичная для горных регионов востока Новой Гвинеи. Заболевание зарегистрировано среди папуасов языковой группы Форе, практиковавших ритуальные обряды, связанные с каннибализмом (употребление в пищу мозга жертв).

Чжухо перешел к следующей главе. Каннибализм был распространен и среди людей, попавших в беду, как способ их выживания. Каннибализм также имел место во время войны из-за нехватки продовольствия. Содержание этой главы было немного более убедительным, чем предыдущих. Да, вполне логично, что при таком раскладе люди будут поедать друг друга.

В следующей главе обсуждались мотивы тех, кто практиковал каннибализм, без каких-либо практических соображений.

«Просто потому, что он этого захотел», — такое поведение часто встречалось в делах о убийствах, совершаемых психопатами. Сексуальные фантазии, паттерны, уродование трупов. Все это противоречило общепринятой этике. Почувствовав отвращение, Чжухо быстро перевернул страницу и дошел до раздела, где обсуждался аргумент одного ученого: «Каннибализма не существует». В ней утверждалось, что доказательств существования каннибализма недостаточно, и что это не более чем плод человеческого воображения. Однако Чжухо от этого ничуть не стало легче.

«Если бы на кону стояла жизнь этих демагогов, стал бы человек есть другого человека? — подумал Чжухо. — Что если бы я оказался в такой ситуации, а передо мной был другой живой человек?» Он вспомнил картинку каннибала с разинутым ртом. «Опущусь ли я до его уровня?» — задался вопросом Чжухо.

— Жутковато, да? — спросил Гын У, когда Чжухо закрыл книгу.

— Согласен. Теперь я вновь начинаю уважать тебя за то, что ты разбирался с подобным.

— Да, это было непросто, — легкомысленно ответил Гын У. — В мире до сих пор встречается нечто подобное, когда люди поедают человеческую плаценту или капсулы из человеческой плоти. Корень каннибализма кроется к вере. Люди едят других людей только потому, что верят, что это поможет им выглядеть и чувствовать себя моложе или просто привлекательнее. Человеческие существа способны съесть себе подобных по таким банальным причинам. Это значит, что они не воспринимают окружающих их людей как себе подобных. Именно это делает их еще более ужасными.

Причина, по которой тема каннибализма вызывала столь сильное чувство тревоги, была проста: здесь к людям относились как к мясу. От страха стать таким же, как человек из книги, Чжухо чувствовал, как инстинкты пытались отвергнуть все это. В итоге книга вернулась на свое место на полке.

— Что интересно, — добавил Гын У, — так это так называемая сыновняя почтительность, которая встречается во всех сказках и истории Кореи.

Атмосфера изменилась к лучшему. В комнате стало светлее. Сыновняя почтительность. Хорошее словосочетание, несущее в себе положительные эмоции.

— Ах… теперь я вспомнил вот об этом!

Чжухо вспомнил сказку о сыне, который спас умирающую мать, скормив ей кусок своего бедра. Когда-то в истории нехватка пищи заставляла людей прибегать к каннибализму. И об этом спокойно говорилось в народной сказке.

— Ты ведь проходил ее в школе?

— Да. Не помню, в каком классе читал, но это точно засело у меня в голове навсегда.

— В таком ракурсе тема каннибализма уже не кажется настолько ужасной.

— Она не намного лучше, просто как-то не называется своими именами.

Чжухо чувствовал, что актуальность темы в современном мире снизилась до уровня сказки на ночь. Образ каннибализма, переходящий из прошлого в современную историю, снова начал ускользать от него. Но он не стал сейчас гнаться за ним.

— Ну, это неважно, — безразлично заметил Гын У. — Не думай об этом слишком много. Скоро будет ужин.

— Не волнуйся. Я не воспринял это настолько серьезно.

— Ты уверен? У тебя был такой вид, будто ты собираешься выбежать из дома, чтобы начать что-то писать.

Война. Каннибализм. Не верящие в это люди. Прокрутив в голове эти ключевые слова, Чжухо решил пока отложить эту тему в сторону.

— Я пока в этом не до конца разобрался.

— Хм. Ты говоришь так, будто над чем-то снова работаешь… Прошло не так уж много времени с тех пор, как ты написал свою вторую книгу! — заметил удивленно Гын У.

— Да, я работаю над двумя отдельными историями, — невозмутимо сказал Чжухо.

— Двумя сразу?!

— Я пишу их по очереди дома и в школе.

— Ну, думаю, ты не просто так стал тем, кем являешься. Ты очень быстро пишешь, — заметил Гын У. После недолгих раздумий на его лице появилось озадаченное выражение. И он задал новый вопрос: — Ты пишешь и в школе?

— Там есть компьютерный класс, — ответил Чжухо, достав флешку из кармана. — Я храню все здесь.

— Мир, в котором мы живем, прекрасен.

— Согласен. Я рад, что нам больше не нужно писать ничего от руки.

«Написать полноценный роман от руки», — при одной только мысли об этом у него заболело запястье. Он определенно жил в эпоху, когда писать стало гораздо проще.

*Тук-тук*.

— Я открою, — Чжухо, находившийся ближе к двери, открыл ее. За ней на пороге стоял гость с пышной шевелюрой.

— О, господин У, я не знал, что вы тоже здесь, в этой комнате, — сказал он, все еще настаивая на формальном обращении к Чжухо.

Чжухо задумался над тем, а не попросить ли этого человека обращаться к нему не столь официально? Но вслух просто ответил:

— Да, мы беседовали с Гын У.

— Хорошо пообщались? — в свою очередь, спросил его Гын У.

Тот пробормотал с усталой улыбкой:

— Да, хорошо. Спасибо, что оставили нас наедине.

— Без проблем. Вы давно не виделись, так что, уверен, вам было о чем поговорить вдвоем.

И уже втроем они направились в гостиную, где их ждала Ён Со. Чжухо заметил грусть на ее лице. «Интересно, о чем они говорили? Что могло так ее опечалить? — Чжухо терялся в догадках.

Подошедший в этот момент Гын У спросил напрямую:

— Ты вернулся сюда, чтобы писать?

Мужчина ответил не сразу. Поразмыслив немного, он произнес:

— Вообще-то я подумываю о том, чтобы завязать с писательством.

Гын У неловко моргнул, услышав горькие слова. Ён Со продолжала молча сидеть на своем месте. Похоже, никто не ожидал услышать такой ответ.

— Как так?

— Потому что мои книги не продаются, — ответил просто мужчина.

Гын У тихо вздохнул. Ему был хорошо знаком этот сценарий. Он видел эту сцену уже много раз.

— Ясно.

Поэтому Гын У знал, что отговаривать мужчину бессмысленно. Невозможно кого-либо заставить взяться за перо из-под палки.

История обретает истинное воплощение только тогда, когда пишется по воле автора.