— Теперь каждого впереди ждет самостоятельная работа. Итак, с чего начинается написание романа? Кто помнит?
— С вопросов! — быстро ответила Сунхва.
В последнее время занятия в литературном клубе состояли исключительно из изучения различных теорий писательского мастерства. В комнате царило оживление.
— Хорошо, теперь вы должны решить, какую историю вы хотите написать. Это может быть как длинный рассказ, так и короткий. Все, о чем, по вашему мнению, вы сможете написать за полгода.
— Да! — с энтузиазмом ответили все.
Господин Мун распахнул окна, выходящие на спортивную площадку, открыл дверь в коридор. Идея заключалась в том, чтобы создать благоприятные условия для размышлений. В комнату ворвался свежий ветерок.
Барон, сидевший на своем месте, делал зарисовки в своем этюднике. Был слышен шорох деловито двигающегося грифеля по бумаге.
Господин Мун вышел из класса, а дети сидели, молча прикрыв глаза.
Чжухо остался наедине со своими мыслями. Лим Хёндо предложил ему попробовать что-то новое. Этот вызов побудил его начать поиски нового вкуса. «Как я могу создать что-то новое?» — размышлял он. После длинной череды вопросов он оказался в лабиринте фантазий, в нем не было ни входа, ни выхода.
«Что есть новое, а что нет? — Чжухо задавался вопросом. — Неужели в мире нет ничего нового? Ведь все новое в конце концов становится обыденным».
Ш-ш-ш-ш…
Ветерок играл с бумагой. Та беспомощно шевелилась. Новая страница.
«Это то, чего я хочу?» — Чжухо все продолжал напряженно размышлять.
«Новое — это нечто, чего раньше никогда не было. С точки зрения истории это начало. Для человека начало — это формирование эмбриона. Для корейской письменности — ее изобретение — 1-й день 12-го лунного месяца 1443 года».
«Новая история, новая жизнь, новый язык — все они появились когда-то на свет. Если это так, то сам процесс творения можно рассматривать как создание чего-то нового. Если это так, то интересно, означает ли это, что мы можем просто творить, как обычно, ни о чем не беспокоясь?»
Чжухо не был удовлетворен такими выводами. Ему хотелось еще подольше побыть со своими мыслями. Ему хотелось чего-то более красочного, чего-то более чуждого, чего-то отличного от привычного для него. «Что еще может быть новым для меня?» Места, где он никогда не был. Вещи, которых он никогда не видел. Чжухо ненадолго прикрыл глаза, а затем снова открыл их. Ничего не изменилось. Перед глазами была все та же старая комната. Все те же члены литературного клуба на своих старых местах. «Неужели я не могу придумать здесь ничего нового? — Чжухо потрогал себя за плечи. Он был напряжен больше обычного. — Нужно попытаться расслабиться».
Время шло, постепенно один за другим ученики начали нащупывать свою тему. Только Чжухо продолжал безучастно смотреть в окно.
— Давайте поедим ттуклэги? — предложила Сунхва. Все остальные принялись выбирать из меню блюда. Чжухо медленно покачал головой.
П. п.: Ттукпэги — традиционный корейский горшочек, в котором подаются многие горячие блюда.
— Нет, я не могу. Мне нужно кое-куда съездить.
— А? Куда?
Чжухо на мгновение уставился в потолок, отстраненно проговорив:
— К океану.
— А?..
Оставив Сунхва с растерянным выражением лица, Чжухо раньше всех выскочил из класса.
— Следующая станция… — раздался голос из отъезжающего поезда.
Вскоре к платформе подъехал нужный парню поезд, двери вагона распахнулись. Прибывающие шли на выход, уезжающие заходили в внутрь. Чжухо посмотрел на зазор между поездом и платформой и шагнул внутрь вагона.
Двери с шорохом закрылись. Чжухо прошел к свободному месту и сел. Поезд тронулся, его тело по инерции дернулось в сторону. Он радостно улыбнулся, покачиваясь в такт вагону. Он отправился в неожиданное приключение, чтобы увидеть что-то новенькое. Побывать в новом месте. Как только он вложил в этот импульс свою душу, все встало на свои места. Поезд с невероятной скоростью несся к следующей станции, громко стуча колесами. Чжухо смотрел в окно со своего места, сверяясь со схемой, проверяя, сколько еще осталось до его остановки. До нее оставалось еще около тридцати остановок. Времени на размышления было предостаточно. Он откинулся на спинку сиденья. Поручень рядом с ним тоже вибрировал, как и все его тело. Прислонившись головой к окну, Чжухо ощущал вибрацию поезда всем своим телом. Все вокруг дребезжало и тряслось. Когда едешь куда-то, кажется, что тебя трясет бесчисленное количество раз.
Поезд остановился на очередной станции. Двери открылись и снова закрылись. Поезд снова начал движение, и этот процесс Чжухо будет наблюдать снова и снова. Он почувствовал поток холодного воздуха, дующего на него сверху из кондиционера. Это было зрелище, которое предстояло увидеть еще не раз. Закрыв глаза, он ощущал движение вокруг себя. Ту-дум, ту-дум. Казалось, что вот-вот наступит конец света. Этот звук раздавался многократно. Чжухо слышал похожий звук внутри своего тела.
Через какое-то время в вагоне стало прохладно. В ноздри проник холодок. Искусственный поток кондиционированного воздуха отличался от того сквозняка, который Чжухо ощущал в классе. Он проникал в тело юноши, мешал его восприятию. Он выходил из своей зоны комфорта, отдалялся от своей природы. Перед ним прошел человек. Снова подул холодный ветерок.
Чжухо задумался: «Это искусственный поток воздуха. Интересно, его можно считать новым ветром?»
Поезд остановился, двери открылись, потом снова закрылись, поезд тронулся дальше. Поезд продолжал двигаться вперед с пугающей скоростью. Чжухо стало немного не по себе: «Вдруг у меня закружится голова и меня стошнит? Мне будет неудобно устраивать беспорядок для окружающих».
Чжухо постепенно привык к вибрации, привык к холоду. Так что же было в этом для него нового?
Молодой человек попытался задержать дыхание. Но поезд продолжал мчаться дальше. Лишь он один был неподвижен, пока все вокруг вибрировало. Ту-дум, ту-дум. Громко стучали колеса бегущего по темному туннелю поезда. Привычка убивает эмоции и избавляет от беспокойства. Она также избавляет от нервозности и беспокойства, убивает радость и предвкушение. Для него в поезде не осталось ничего нового. Больше было не к чему привыкать, не к чему становиться привычным.
«Почему я сел на этот поезд? — Чжухо не мог вспомнить. — Почему я продолжаю шагать вперед? Я не могу вспомнить».
Поезд остановился. Двери снова открылись. Двери снова закрылись. Поезд снова начал движение. Тело Чжухо дернулось из стороны в сторону. Он почувствовал, как поезд раскачивается, и увидел, как дрожат поручни. Когда тот помчался дальше мимо темных теней, холод снова начал пронизывать тело юноши. Не в силах больше терпеть Чжухо глубоко вдохнул и выдохнул. А затем вдохнул полной грудь снова.
И почувствовал запах океана.
— Следующая станция…
Поезд остановился. Двери распахнулись.
Чжухо шагнул в холодное пространство. В районе лодыжек повеяло холодом. Он оглянулся. Поезд уже закрыл свою пасть и тронулся дальше. Больше не раздумывая, Чжухо шагнул вперед.
— Океан… — тихо пробормотал молодой человеку, глядя на огромное пространство перед собой.
Волны разбивались о берег. Соленый ветер бешено дул, играясь с его волосами. Убрав непослушные пряди от лица, Чжухо пошел в сторону пляжа. Ощущение песка под ногами было для него незнакомым. На пляже валялась зеленая трава, в которой он признал водоросли, выброшенные на берег. На самом деле океан не вдохновлял его. Единственное, что было для него новым, — это волосы, щекотавшие его лицо.
— Ха-ха-ха! — Чжухо заливисто рассмеялся и плюхнулся на песок. Волны накатывались, подбегая к его ногам, а потом снова отступали.
«Зачем я проделал весь этот путь? Чтобы увидеть новый пейзаж. А что такое новый пейзаж?» Ему нужен был не ответ, а сильные эмоции.
Только не этот сильный ветер. Он с чувством раздражения выплюнул песок изо рта. И тупо уставился на линию горизонта. Солнце клонилось все ниже и ниже. Время шло. Чжухо чувствовал себя подавленным величественными водами океана, бесконечно простирающимися к линии горизонта, сливаясь постепенно с небом. Что он мог получить от этого места? Чжухо не мог поверить, что зашел так далеко. Он был просто ошеломлен грандиозностью всего этого.
Бесконечные просторы воды и неба.
И он — такой ничтожно малый.
Даже чайки, пролетающие над головой, были огромными. Огромные тела, широкий размах крыльев.
Почему у него такое ощущение от этого пейзажа? Не потому ли, что он отличается от того, что Чжухо привык видеть?
— Хм? — Чжухо ощутил, что находится на пороге вдохновения.
Он окинул оценивающим взглядом окружающее его пространство. Море, небо, песок, чайки. Все было таким огромным. Охватить все сразу не получалось. Там, откуда он приехал, ничего подобного никогда не видел. Там все умещалось в одном взгляде, даже самые высокие здания. Чтобы увидеть крышу дома, достаточно было посмотреть вверх. Чжухо вспомнил все, что написал до сих пор. Большую часть своей жизни Ёнын провела дома. Мать и ее сын жили в замкнутом пространстве. Сейчас было что-то новое для него. Эти необъятные пейзажи. Цель и путешествия. Если бы он мог выразить все это на бумаге…
— Фантазия.
Это должна быть определенно фантазия. Путешествие с определенной целью в поисках того, чего еще не существует в настоящем. По какой-то причине он почувствовал радость от только что произнесенного слова. Это будет иной мир. Одна только мысль об этом приводила его в восторг. Мир, который просто был слишком велик, чтобы за него взяться. Вот о чем он хотел теперь написать. Зарядившись энергией, Чжухо сжал руки в кулаки. Зачерпнув песок, он дал ему утечь между пальцами. Чжухо посмотрел на песок в своей ладони, подумав: «Какой он мелкий».
Все-таки в этом пейзаже было что-то новое. Мелкие песчинки. Увядающие водоросли. Морская пена, которая никогда не добиралась до его ботинок. Не все здесь было грандиозным и огромным.
Чжухо застыл, считая песчинки на своей руке, бормоча себе под нос:
— Я хочу написать об этом.
Он хотел написать о двух вещах. Рассказ о море и рассказ о песке. Длинный рассказ, короткий рассказ.
«Две истории. Мне написать их?»
— Нет, — раздался тоненький голосок. Чжухо повернул голову в сторону говорившего. Он увидел женщину с лицом, уткнувшуюся в колени.
— Не пиши обо мне.
Голос был таким, что если бы он не вслушивался, то, будучи таким тонким и тихим, его запросто унесло бы ветром.
Когда Чжухо уже собирался подойти к сжавшейся в комок фигуре, с другой стороны раздался еще один голос:
— Какая же ты жалкая, — высокомерные нотки в голосе делали его неприятным.
Хорошо одетый мужчина стоял, возвышаясь над ними, он окинул женщину, сидящую на песке, взглядом сверху до низу, пока та пыталась сжаться еще сильнее, чуть ли не зарывшись в песок, словно желая исчезнуть.
— Если тебе не нравится, уходи.
Женщина, казалось, зарылась в песок еще глубже.
— Ты меня игнорируешь?
— Нет.
— Что ты сказала?
— Я сказала «нет».
— Я тебя не слышу. Твой голос такой незначительный, словно песчинка.
От резких слов мужчины она потеряла дар речи. Чжухо вмешался.:
— Прекрати. Почему ты такой грубый? Ты не голодна?
Мужчина не скрывал своего недовольства его словами:
— Ты позвал меня сюда, чтобы пошутить?
— Мир без юмора скучен.
Мужчина раздраженно фыркнул:
— Для путешествий юмор не нужен.
— Ты так уверен?
Шелк его одежды развевалась на ветру. Чжухо внимательно изучал стоявшего перед ним мужчину:
— Вы немного самоуверенны.
— Самоуверенный человек обязан вести самоуверенным.
Не обращая внимания на слова мужчины, Чжухо посмотрел налево. Женщина тихо кралась прочь.
— Куда ты идешь?
Женщина вздрогнула. Длинные неопрятные волосы, закрывающие большую часть лица. Рубашка с длинными волосами, широкие штанины. В такой одежде должно быть жарко в такую погоду.
— Сегодня жарко, не находишь?
Женщина продолжала молчать, замерев. Она редко общалась с другими людьми, контрастируя с этим открытым пространством.
Она не отвечала. Она не двигалась дальше. Мужчина тоже стоял неподвижно. Только волны продолжали разбиваться о берег.
Чжухо снова заговорил:
— Может, нам всем зайти в море?
Мужчина нахмурился, услышав предложение Чжухо:
— Эта вода существует, чтобы пересечь ее и увидеть материк.
Каким бы тоном это не было сказано, это был хороший ответ.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|