Глава 9 (Часть 2)

Ань Хуа не нужно было делать ничего особенного. Ей достаточно было лишь во время разговоров с друзьями ненароком выразить беспокойство, что Ли Цэньцэнь пытается увести у неё парня.

— …Не может быть, я видела, что Ли Цэньцэнь с Хо Минляном почти не разговаривают.

— Это в школе он не смеет вести себя открыто. Ты разве не знаешь? Они с Ли Цэньцэнь соседи! Откуда тебе знать, о чём они говорят наедине? — Ань Хуа даже не успела договорить, как её поддержали. — Меня эта жирная давно раздражает, страшная, ещё и строит из себя паиньку. Эй, Ань Хуа, не переживай, Хо Минлян же не слепой, между тобой и Ли Цэньцэнь он точно выберет тебя!

— Может, я и преувеличиваю, но… — Ань Хуа сделала озабоченное лицо.

— Не бойся вора, который крадёт, бойся вора, который выжидает. Ты ни в чём не виновата, виновата Ли Цэньцэнь.

— Да-да, уводить чужого парня — это бесстыдство!

Ли Цэньцэнь была замкнутой и чувствительной девушкой, поэтому почти сразу почувствовала перемену в отношении одноклассников.

Когда она сдавала домашнее задание, староста группы смотрел на неё с презрением; спрашивая одноклассников о чём-то, она получала в ответ лишь закатывание глаз; идя по коридору, её могли ни с того ни с сего толкнуть; а ещё эти взгляды за спиной, перешёптывания и пальцы, указывающие на неё, которые быстро прятались, стоило ей обернуться…

Она совершенно не понимала, что сделала не так, но одноклассники относились к ней всё хуже и хуже.

Наконец, однажды она обнаружила в своей тетради по математике множество оскорбительных слов, написанных красной ручкой.

«Распутная», «бесстыжая», «шлюха»… Ли Цэньцэнь никогда не думала, что эти слова будут применены к ней. Она крепко сжимала тетрадь в руках, ошеломлённо стоя на месте. Её несколько раз толкали шумные одноклассники, но никто не извинился.

Прошло немало времени, прежде чем Ли Цэньцэнь услышала собственный слабый и дрожащий голос, вырвавшийся сквозь стиснутые зубы:

— Кто это написал?!

Никто ей не ответил.

— Кто это написал?! — На этот раз её голос был гораздо громче, но ответа по-прежнему не последовало. Её взгляд скользил по лицам одноклассников — презрение, нетерпение, злорадство. Никто не испытывал ни стыда, ни смущения.

Ли Цэньцэнь выбежала из класса с тетрадью в руках.

В классе на мгновение воцарилась тишина, а затем послышался гул голосов.

— Куда пошла Ли Цэньцэнь? Неужели жаловаться учителю?

— Не пойдёт, она не посмеет. Там же всё правда написана, разве она осмелится показать это учителю?

— Мне кажется, писать такое в тетради по математике — это нехорошо. Честно говоря, я не замечала, чтобы Ли Цэньцэнь вешалась на Хо Минляна.

— Тьфу! Она посмела сделать, а другим не позволено написать?! К тому же, они же соседи!

— Чего ты так разволновалась? Ты что, сама написала?

— К-конечно, нет! Как я могла такое написать? Я же не такая бесстыжая, как Ли Цэньцэнь!

Ань Хуа была довольна тем, что видела.

Она с чистой совестью подумала: «Я ничего не делала, просто всем не нравилось поведение Ли Цэньцэнь, и они хотели её проучить».

Однако её немного беспокоила реакция Хо Минляна.

Хо Минлян сидел, опустив голову, и Ань Хуа не видела его лица. Но, судя по тому, что он не побежал за Ли Цэньцэнь, он не рассердился.

Она тихонько вздохнула с облегчением.

Она действительно любила Хо Минляна, настолько, что не могла вынести даже мысли о том, что другая девушка может испытывать к нему симпатию.

На самом деле, какую угрозу могла представлять для неё Ли Цэньцэнь? Она просто хотела предупредить других девушек, которые могли бы засматриваться на Хо Минляна.

Ли Цэньцэнь не успела далеко убежать, как столкнулась с классным руководителем.

— Ой, Ли Цэньцэнь, ты куда так несёшься?! — Классным руководителем Ли Цэньцэнь была маленькая худенькая пожилая женщина, которая скоро должна была выйти на пенсию и обычно не вмешивалась в дела класса.

Ли Цэньцэнь была довольно тяжёлой, и от резкого столкновения пожилая женщина чуть не упала.

Ли Цэньцэнь молчала, опустив голову, крепко сжимая тетрадь в руках. Её глаза покраснели, а губы были искусаны до крови.

Пожилая женщина поправила очки и спросила, что у неё в руках.

Ли Цэньцэнь не хотела ей показывать. Сколько раз в новостях говорили, что учителя только заставят тебя подумать о своём поведении, но не помогут решить проблему. Она хотела сохранить это как доказательство и обратиться в СМИ! В городе S недавно произошёл случай, когда школьное насилие привело к смерти ученика. Если она расскажет, что подверглась травле, СМИ наверняка захотят об этом написать. Она хотела, чтобы те, кто её обидел, попали в ад!

Эта тихая и послушная девушка, вероятно, и сама не подозревала, что в ней таится такая жестокость.

— Покажи мне, что у тебя там, — пожилая женщина упёрлась и настаивала на своём. Ли Цэньцэнь не давала, и тогда учительница просто выхватила тетрадь у неё из рук. Взглянув на написанное, она пришла в ярость. — Это твоя тетрадь?! Кто это написал?!

— Вы уже посмотрели? Верните мне, — Ли Цэньцэнь впервые так разговаривала с учителем, но ей совсем не было страшно. Она просто хотела вернуть свою тетрадь.

Классный руководитель с подозрением посмотрела на Ли Цэньцэнь:

— Что ты собираешься делать? Что ты задумала?

«Следующим вопросом будет, не сделала ли я чего-то плохого?» — подумала Ли Цэньцэнь.

Видя, что Ли Цэньцэнь молчит, классный руководитель забеспокоилась и, взяв её за руку, потащила обратно в класс.

Ли Цэньцэнь уже отдала тетрадь учительнице, как она могла теперь вернуться в класс? Как бы классный руководитель ни тянула и ни толкала её, она стояла как вкопанная.

Классный руководитель была вся в поту, а Ли Цэньцэнь не двигалась с места. Видя, что вот-вот начнётся урок, учительница запаниковала и, не обращая внимания на удивлённые взгляды учителей и учеников в коридоре, громко крикнула Ли Цэньцэнь:

— Если ты не зайдёшь, как я смогу их наказать?!

Ли Цэньцэнь резко подняла голову.

Классный руководитель недовольно посмотрела на неё:

— Расскажи мне, что случилось! — Подождав немного, но так и не дождавшись ответа, учительница занервничала. — Ты что, онемела? Говори! Не говори мне, что всё это правда?!

Пятнадцатилетняя Ли Цэньцэнь резко подняла голову. Её глаза покраснели, слёзы навернулись на глаза, но она сдерживалась и не давала им упасть:

— Конечно, нет! Я понятия не имею, что произошло, они просто сумасшедшие! — Встретившись с недоверчивым взглядом учительницы, она не отступила, словно раненый щенок, оскалившийся, несмотря на страх и слабость.

Классный руководитель погладила её по голове и снова взяла за руку:

— Пойдём, я помогу тебе добиться справедливости. — Ей оставался год до пенсии, и многое из происходящего в классе она видела, но просто не хотела вмешиваться.

Однако, взглянув на Ли Цэньцэнь, классный руководитель вздохнула: её внучке в этом году тоже исполнилось пятнадцать, и если бы её так травили в школе, она бы, наверное, из кожи вон вылезла, чтобы добиться справедливости.

…

Проработав столько лет учителем, классный руководитель всё ещё умела выглядеть внушительно, когда хмурилась. Шумный класс быстро затих. Ученики смотрели на недовольное лицо учительницы, потом на Ли Цэньцэнь, стоящую рядом, и чувствовали страх и неловкость. Неужели она действительно пожаловалась?

— Где староста по математике? — Классный руководитель шлёпнула тетрадью Ли Цэньцэнь по столу.

Девушка в очках и с хвостиком нерешительно встала. Она поправила очки и, стараясь казаться спокойной, посмотрела на учительницу, словно спрашивая своими большими глазами: «Зачем вы меня зовёте?»

— Ты сегодня утром раздавала тетради по математике?

— Д-да… то есть, нет, их раздавали старосты групп.

— Хорошо. Тогда пусть встанет староста группы, в которой учится Ли Цэньцэнь. — Прошло две минуты, но никто не встал. Классный руководитель нахмурилась. — Чжоу Мин, ты что, не слышишь, я велела тебе встать?

Девочка в синем платье неохотно поднялась.

— Это ты написала все эти слова?

Чжоу Мин, даже не взглянув на тетрадь, поспешно ответила:

— Конечно, нет! Я к её тетради даже не прикасалась, откуда мне знать, кто это написал?! — Она бы ни за что не стала трогать тетрадь Ли Цэньцэнь!

— Тогда кто это написал?! — Классный руководитель была уже в возрасте и не любила кричать на учеников, но её голос всё равно вселял в них страх. — Если сейчас кто-то признается и извинится перед Ли Цэньцэнь, я сочту это за раскаяние. А если нет, не забывайте, что в классе установлены камеры видеонаблюдения. Тогда всё будет гораздо серьёзнее.

Но никто не вышел вперёд.

— Никто не признаётся, да? Тогда я сейчас же пойду смотреть записи с камер, и после того, как выясню, кто это сделал, сразу же вызову полицию! — Классный руководитель сделала вид, что собирается выйти из класса.

— Учительница, это я написала!

С тех пор как Ли Цэньцэнь вошла в класс вместе с классным руководителем, она стояла у доски, опустив голову и не произнося ни слова, пока кто-то не встал и не взял вину на себя.

Она резко подняла голову и посмотрела на девочку с двумя хвостиками. Она знала, что эта девочка часто играла с Ся Мань. Ли Цэньцэнь перевела взгляд на Ся Мань.

Лицо Ся Мань побледнело под взглядом Ли Цэньцэнь, и она тут же опустила голову, избегая её взгляда.

Классный руководитель и представить себе не могла, что такую гадость могла сделать эта милая девочка. Сдерживая гнев, она спросила, зачем та это сделала.

Девочка что-то мямлила, не в силах назвать причину.

— Сделала, а сказать не можешь?! Сейчас ты не хочешь говорить со мной, а потом, хочешь сказать, будешь говорить с полицией?!