Глава 6

Те дни стали для Чжэнь Жоу настоящим испытанием.

Она впервые столкнулась с таким переменчивым характером. Только что он просил яблоко, и она старательно чистила его, как в следующую секунду он заявлял, что яблоко неудобно есть, и требовал апельсин. То ему было слишком высоко лежать, то слишком жарко под одеялом, то слишком холодно от открытого окна, то нужно было вытереть пот. Он мог весело смеяться вместе с ней, а через мгновение отворачиваться и хмуриться. Договаривались об одном блюде на ужин, она готовила, а он вдруг заявлял, что хочет совсем другое. Врач прописал ему принимать лекарство три раза в день, но он соглашался открыть рот только после долгих уговоров и похвалы. И всё время обвинял её в невнимательности, хотя речь шла о его собственных вещах. Одним словом, Фан Мянь не давал ей ни минуты покоя.

Его бесконечные капризы изматывали её. Даже Чу Цзыянь, изредка навещавший Фан Мяня, не выдерживал и пытался заступиться за Чжэнь Жоу, но в ответ получал подушкой в лицо.

Сейчас, глядя на то, как Фан Мянь отворачивается, отказываясь менять повязку, Чжэнь Жоу нахмурилась.

Медсестра предупредила, что во время заживления повязку нужно менять каждые два часа. Время пришло, но он наотрез отказывался. Раньше он, дурачась, заставлял её помогать ему дойти до туалета, а теперь вдруг стал таким капризным. Что на него нашло?

Видя, что время идёт, а перерыв скоро закончится, Чжэнь Жоу подошла к нему, резко откинула одеяло и потянулась к бинтам на его груди.

Фан Мянь, опешив, схватил её за запястье. — Ты что, совсем страх потеряла?

Чжэнь Жоу посмотрела на рану, из которой сочилась желтоватая жидкость, и рассердилась. — Либо ты даёшь мне поменять повязку, либо я больше не приду. Выбирай.

— Вот как? Смелая стала! Решила мне указывать? — Фан Мянь приподнял бровь, удивлённый её решительностью.

— Тогда я ухожу.

— Эй… — Фан Мянь растерялся. Неужели она всерьёз? Видя, что она уже взялась за дверную ручку, он закрыл глаза. — Ладно, давай.

В его взгляде промелькнуло что-то детское. Чжэнь Жоу, с трудом сдержав улыбку, осторожно помогла ему сесть, развязала узел и стала снимать бинты слой за слоем. Наконец показалась длинная рана.

Она тянулась от плеча до нижней части груди. Самое глубокое место, где когда-то были видны мышцы, теперь затягивалось новой, розовой кожей. Но края раны всё ещё были неровными, с желтоватыми корочками. Выглядело это ужасно.

Тогда, увидев столько крови и услышав диагноз врача, она поняла, что рана серьёзная. Но даже представить себе не могла, насколько.

Фан Мянь, заметив её испуганный взгляд, усмехнулся. — Трусиха. А когда тебя обвинили, почему не сдала нас?

Чжэнь Жоу, отвлёкшись от неприятного зрелища, пробормотала, полушутя: — Боялась, что ты меня побьёшь.

— Ха-ха-ха! — он рассмеялся. Это был не привычный холодный смех, а настоящий, искренний. Его лицо, обычно такое суровое, осветилось тёплой улыбкой. Даже грудь его начала часто вздыматься.

Чжэнь Жоу засмотрелась на него, а потом, осмелев, протянула руку и легонько коснулась раны. — Больно?

Улыбка Фан Мяня медленно исчезла. Он покачал головой. — Нет… — И тут же щёлкнул её по лбу. — Конечно, больно! Сама попробуй!

Чжэнь Жоу надула губы, смочила бинт лекарством, наклонилась к нему, обняла за шею и стала осторожно перевязывать рану. Её лёгкое дыхание касалось его плеча, от неё исходил нежный аромат, словно дуновение горного ветра, несущего запах снежного лотоса. Фан Мянь почувствовал, как по его телу пробежала дрожь.

Его бледное лицо покрылось лёгким румянцем, дыхание стало прерывистым.

Чжэнь Жоу впервые перевязывала рану и, несмотря на все старания, действовала неуклюже. Бинт то слишком туго затягивался, то болтался. Наконец, справившись с повязкой, она вытерла со лба капельки пота.

— Что случилось? Я сделала тебе больно? — спросила она, заметив, что с ним что-то не так.

— Ещё спрашиваешь! Идиотка, руки-крюки… — Фан Мянь опустил глаза, пряча смущение, натянул одеяло и уткнулся в него лицом.

*****

Наступила осень, воздух наполнился ароматом цветов.

После соревнований по лёгкой атлетике школа решила организовать для всего класса осеннюю экскурсию. Цзян Жун и Тянь Шэньшэнь с самого утра обсуждали, что взять с собой. Ведь это была их первая поездка.

Чжэнь Жоу принесла Фан Мяню обед и, видя, что он уже может свободно двигать рукой, рассказала ему о предстоящей экскурсии.

Фан Мянь, перестав ковыряться в еде, поднял на неё глаза, полные недоверия. — Что? Экскурсия? — Дождавшись её кивка, он бросил палочки на стол. — А как же я? Ты хочешь оставить меня тут гнить?

Чжэнь Жоу удивилась. — Это всего на один день. Ты разве не можешь поесть то, что тебе из дома принесут? — Она думала, что он сам отказывается от домашней еды, но от Чу Цзыяня узнала, что это Фан Мянь специально запретил родным приносить ему еду.

— Нет! Меня тошнит от этой еды! Если я поем её, то потом вообще ничего не смогу есть! Моя рана ещё не зажила, и ты, как ответственный человек, должна заботиться обо мне, а не развлекаться! Никуда ты не пойдёшь! Как раз завтра меня выписывают, и ты поможешь мне собрать вещи. — Фан Мянь схватился за грудь, изображая боль.

Чжэнь Жоу, ошарашенная его словами, даже не обратила внимания на то, как он путается в показаниях, и кивнула.

Фан Мянь довольно ухмыльнулся и продолжил уплетать мясо, как кот, укравший сметану.