Заложник 3

Глава 3. Заложник

Мать-наложница Су Цзин умерла через несколько лет после родов из-за сильного кровотечения, и поэтому император баловал Су Цзин чуть больше.

Под благовидным предлогом жалости к тому, что у неё нет матери.

Су Цзин, как и ожидалось, не выдержала провокации и, разозлившись, ткнула пальцем прямо в нос Су Мань:

— Ты… что ты имеешь в виду?

Су Мань нарочно широко раскрыла глаза и с притворным неведением ответила:

— Буквальный смысл.

Су Цзин так разозлилась, что забыла о необходимости держать марку принцессы, и взвизгнула:

— Ты… ты хочешь сказать, что мне не хватает воспитания?

Су Мань поспешно сделала вид, что объясняет:

— Сестра, почему ты так это понимаешь? С чего бы старшей сестре так говорить о тебе? Кто в этом дворце не знает, что сестра пользуется глубочайшей милостью Его Величества?

На самом деле, имелось в виду: кто в этом дворце не знает, что сестра избалована императором до полной неуправляемости.

Су Цзин гневно воскликнула:

— Ты…

Но возразить ей было нечего. В ярости она взмахнула рукавом и скомандовала:

— Возвращаемся во дворец!

Су Мань с улыбкой помахала ей вслед:

— Сестра, счастливого пути.

Как раз в этот момент вернулась Сян Мэй с кашей.

Су Мань посмотрела на Сян Мэй и спросила:

— Почему так поздно?

Су Цзин уже успела прийти и пробыть здесь столько времени.

Сян Мэй поспешно объяснила:

— На Малой Кухне при этих покоях никого не было. Служанке пришлось вернуться в Черничные Чертоги, чтобы принести это.

Черничные Чертоги были покоями Су Мань.

Похоже, Сяо Цзичэну действительно приходилось нелегко.

Су Мань больше ничего не сказала и приказала Сян Мэй накормить Сяо Цзичэна кашей.

Сян Мэй согласилась и подошла, собираясь кормить Сяо Цзичэна прямо так.

Су Мань поспешно шагнула вперёд, останавливая её:

— Так легко подавиться. Лучше приподнять его и потом кормить.

У Сян Мэй возникло чувство, будто её госпожа отбирает у неё работу.

Су Мань увидела, что Сян Мэй застыла, и добавила:

— Чего стоишь? Помоги мне приподнять его, чтобы он полусидел.

Сян Мэй быстро поставила чашку с кашей и вместе со своей госпожой помогла поднять мужчину.

Одно это движение заставило Сяо Цзичэна вспотеть.

Су Мань, конечно, это заметила. Она взяла кусок ткани, вытерла пот с его лица и спросила:

— Я сделала тебе больно? Так есть будет удобнее.

Сяо Цзичэн лишь кивнул.

Он хотел сказать, что знает.

Но Су Мань и Сян Мэй поняли это так, будто ему действительно было больно.

Су Мань поспешно извинилась:

— О… извини, я опять что-то не так сделала?

Услышав её слова, Сяо Цзичэн понял, что она неправильно его поняла, и быстро объяснил:

— Нет, я имел в виду, что знаю, что так есть удобнее.

Су Мань сказала «О», показывая, что поняла.

Затем Су Мань отступила на шаг, позволяя Сян Мэй подойти с кашей.

Сян Мэй всё-таки имела опыт ухода за людьми. Она зачерпнула кашу ложкой, осторожно подула, чтобы остудить, и поднесла ко рту Сяо Цзичэна.

А потом…

А потом ничего не произошло.

Чёрт, все забыли, что Сяо Цзичэн не видит.

Воцарилось молчание.

Сяо Цзичэн, вероятно, тоже почувствовал неладное и слегка приоткрыл рот, пытаясь поймать ложку.

Но он шевельнулся и промахнулся.

Подбородок ударился о ложку.

Вся каша пролилась на переднюю полу одежды.

К счастью, каша была уже остывшей, так что он не обжёгся.

У Су Мань как раз была в руках ткань, и она подошла вытереть его.

Сяо Цзичэн, похоже, тоже немного растерялся и застыл в той же позе.

Су Мань подумала:

«Если бы сейчас можно было видеть его глаза, они, наверное, были бы опущены».

Су Мань взяла чашку с кашей у Сян Мэй, зачерпнула ложку, подула, чтобы остудить, а затем прикоснулась ложкой к его нижней губе, чтобы он мог её почувствовать.

Сяо Цзичэн долго не открывал рот и молчал.

Су Мань знала, что ему тяжело на душе, и просто молча ждала рядом.

В конце концов, Сяо Цзичэн сдался, открыл рот и проглотил кашу. Его тело расслабилось и откинулось назад, перестав быть напряжённым.

Су Мань мысленно показала знак победы «V».

Так они молча и съели целую чашку каши.

Стоявшая рядом Сян Мэй подумала, что эти двое удивительно гармонично смотрятся вместе, словно картина.

Когда вся каша была съедена, Сян Мэй взяла пустую чашку из рук Су Мань.

Су Мань спросила:

— Хочешь ещё? Впрочем, ты так долго не ел, лучше есть понемногу, но чаще.

Сяо Цзичэн кивнул.

Су Мань не знала, о чём ещё с ним говорить, поэтому замолчала и занялась своими делами.

В конце концов, с момента пробуждения она ещё не умывалась и не ела.

Она не стала церемониться с Сяо Цзичэном, воспользовалась его вещами, чтобы умыться, а затем села доедать оставшуюся кашу.

Сяо Цзичэн, похоже, тоже был молчаливым человеком.

Впрочем, даже если бы он не был молчуном, его бы наверняка заставили им стать.

После прибытия в Хуася у него не появилось ни одного друга.

Единственная, с кем он был хоть немного знаком, Су Цзин, постоянно его мучила.

Раньше ему были выделены служанки и евнухи, но после того, как Су Цзин приказала забить их палками до смерти, рядом с ним никого не осталось.

Сначала в комнате были слышны звуки, издаваемые Су Мань, но потом воцарилась такая тишина, что можно было услышать падение иголки.

Как раз когда Су Мань подумала, что им, возможно, придётся так просидеть весь день, Сяо Цзичэн заговорил:

— Который час?

Су Мань на мгновение замерла, потом ответила:

— Скоро полдень, наверное. Ты голоден? Я тоже немного проголодалась. Пойду попрошу Сян Мэй принести что-нибудь поесть.

Когда Су Мань уже подходила к двери, сзади раздался голос Сяо Цзичэна:

— Принцесса Цинпин… спасибо.

Верно, титул Су Мань был «Принцесса Цинпин» (Бедная).

«Отец-император, какая же у тебя должна быть ненависть», — подумала Су Мань.

Услышав слова Сяо Цзичэна, Су Мань смогла лишь ответить:

— Вы преувеличиваете.

Сяо Цзичэн холодно сказал:

— Я не знаю, каковы намерения принцессы, но боюсь, Цзичэн навлечёт на принцессу неприятности.

Услышав это, Су Мань рассердилась.

Она столько трудилась эти два дня, и вот что получила в ответ.

Она тут же вспылила:

— Какие неприятности? Разве мне нужно, чтобы ты их на меня навлёк? Ты, наверное, хочешь сказать, что чего бы я ни хотела от тебя получить, у тебя этого нет?

Сяо Цзичэна это нисколько не задело, он по-прежнему холодно ответил:

— Цзичэн прекрасно понимает, что сейчас в нём нет ничего, что могло бы принести выгоду. Я лишь боюсь обмануть искренние чувства принцессы.

Су Мань усмехнулась:

— Откуда ты знаешь, что мои чувства искренни? Может, мне просто не нравится Су Цзин. Как говорится, враг моего врага — мой друг.

Сяо Цзичэн промолчал.

Су Мань стиснула зубы. Раз уж нужно соблазнять, лучше действовать прямо. Поэтому она заявила:

— Сяо Цзичэн, ты слишком себя недооцениваешь. Я положила на тебя глаз, так что тебе не стоит так себя унижать.

Сказав это, Су Мань вышла.

Оставив Сяо Цзичэна одного, всё ещё пытающегося понять.

Разве симпатия возникает так внезапно?

С того дня Су Мань взяла на себя заботу о трёхразовом питании Сяо Цзичэна.

Только накормив его ужином, она возвращалась в свои покои.

На следующее утро она снова приходила рано, чтобы ухаживать за Сяо Цзичэном.

Чувствовалось, что Сяо Цзичэну всё ещё немного неловко, но он ни разу не отказался от помощи Су Мань.

Возможно, из-за психологической травмы от первого кормления кашей.

В его нынешнем состоянии ему действительно было трудно обходиться без посторонней помощи.

Однако Сяо Цзичэн больше не позволял Су Мань менять ему повязки и не разрешал ей обтирать его тело.

Особенно когда дело касалось естественных нужд — категорически запрещено, запрещено, запрещено.

Даже Сян Мэй не разрешалось, нет, вернее, ни одной женщине не разрешалось.

Даже когда Су Мань говорила, что уже видела всё, пока он был без сознания, он всё равно не позволял.

Су Мань ничего не оставалось, кроме как позвать евнуха из своих покоев, чтобы решить эти проблемы.

Однако, то ли евнух был неосторожен, то ли его раны действительно были слишком серьёзными, но каждый раз после обтирания и смены повязок он был весь в поту от боли, словно и не мылся.

Так прошло три дня.

Су Цзин, возможно, из-за того, что Су Мань в прошлый раз поставила её на место, больше не приходила донимать их, и они оба наслаждались спокойствием.

Однако сегодня должен был произойти сюрприз.

У Су Мань была Система-читер, поэтому она знала.

Сегодня Чу Юэ прибудет с данью и поднимет вопрос о возвращении Сяо Цзичэна.

Император Хуася будет увиливать, сначала успокоит посольство Чу Юэ, намереваясь позже обсудить с министрами, как сохранить лицо и при этом не разорвать отношения окончательно.

Именно в этот момент посланник Чу Юэ прямо заявит о нынешнем состоянии Сяо Цзичэна и расскажет о страданиях, которые Сяо Цзичэн претерпевал в Чу Юэ (опечатка в оригинале, должно быть "в Хуася").

А потом ещё и спросит в лоб, так ли это.

Если бы Су Мань присутствовала при этом, она бы непременно накричала на этого посланника: вы всё знаете, и так долго позволяли издеваться над вашим принцем!

Император, естественно, замялся. Он смог лишь сказать, что это был несчастный случай.

А тот человек, конечно, ухватился бы за это, и даже потребовал бы привести Сяо Цзичэна, чтобы на месте убедиться, в порядке ли их принц.

Атмосфера стала бы очень неловкой, император не говорил бы ни да, ни нет.

В конце концов, умный главный евнух при императоре шагнул бы вперёд и заявил, что посланник слишком дерзок.

И тогда император, воспользовавшись предлогом, удалился бы, взмахнув рукавами.

На самом деле, этот посланник устроил скандал по наущению главного героя.

Он сделал это намеренно, во-первых, чтобы все узнали, что последний принц тоже искалечен, а во-вторых, чтобы разжечь гнев народа Чу Юэ против Хуася. Он не из тех, кто смирится с ролью правителя вассального государства.

Поскольку главный герой вмешался, новость, естественно, быстро распространилась по всему Чу Юэ.

После этого скандала во внешнем дворе…

Император впервые отчитал Су Цзин.

На самом деле, в этот момент император уже хотел отказаться от Су Цзин. Он отчитал её отчасти намеренно.

Он хотел, чтобы Су Цзин разозлилась и убила Сяо Цзичэна.