— Что надеть для встречи с этими шишками? — спросила Гоу Ша, глядя, как я, в одних шортах, разминаю мускулистые руки.
— Креатив прибережём для важного момента. Нельзя же подвести их после таких инвестиций,
— усмехнулся я. В провинции Сунцзян в последнее время туристический бизнес шёл на спад. Меня пригласили, чтобы я всё проанализировал, разработал концепцию и заключил с ними выгодный контракт.
— Мастер Вэнь Тао, наденьте ожерелье из гильз, а на могучий торс… ну, на торс… нарисуйте маркером рубашку с коротким рукавом. Как появитесь перед прессой — сразу сенсация! Даже до начала переговоров,
— пошутил я, глядя в зеркало туалетного столика.
— Нет-нет, у вас слишком много шрамов. Вы и так красавчик. А если ещё и шрамы… Вас заметят, и вы станете дороже, чем этот… Шварценеггер,
— ответила Гоу Ша. За несколько месяцев совместной работы она научилась понимать меня с полуслова.
Конечно, это иллюзия. Многие пары живут вместе годами и всё равно не знают друг друга по-настоящему.
Я надел ханьфу и тканевые туфли «Нэйляньшэн» и направился к выходу.
У дверей меня уже ждала толпа журналистов с камерами, диктофонами и блокнотами.
Это обычная процедура. Я понимаю их: им нужно успеть сдать материал к трём часам дня. Если я не пойду им навстречу, они опоздают, получат выговор и будут, плача, строчить на клавиатуре проклятия в мой адрес.
За журналистами, возле джипов, стояли улыбающиеся чиновники.
Я поднял руку и приветливо обратился к журналистам:
— Извините, что заставил вас ждать. Добро пожаловать в мой автодом! Угощайтесь напитками, послушайте музыку.
После этих дежурных фраз я машинально отдал честь: приложил сложенные пальцы к виску, потом к брови и лихо взмахнул рукой.
Это движение я отработал до автоматизма. Оно стало частью меня.
Только вернувшись в часть, перед командиром и сослуживцами, я снова отдаю честь по уставу.
Круто? Немного.
Но не настолько, чтобы устраивать фотосессию со вспышками.
Передо мной стояла девушка с профессиональной камерой Canon 5D3 и без остановки щёлкала затвором. Яркие вспышки немного раздражали.
Я взглянул на неё. Девушка среднего роста, в строгом костюме, с худым лицом, которое почти полностью скрывала камера. На груди не было бейджа.
Возможно, ей понравился мой внушительный вид и доброжелательность. Хотела поаплодировать, но руки были заняты, вот и нажимала на кнопку затвора от избытка чувств.
Тридцать шесть вспышек в секунду — моя тщеславная душонка ликовала.
Я перевёл взгляд на остальных, улыбнулся и сложил руки в традиционном приветствии, благодаря всех за работу.
У мастера свои причуды. Видя приближающихся чиновников, я, как обычно, отошёл к журналистам, чтобы пожать им руки.
Женщинам я пожимал руку легко, едва касаясь пальцев.
Но когда я протянул руку девушке-фотографу, меня словно током ударило.
Наши руки соприкоснулись. Она повернула ладонь вверх, наши большие пальцы переплелись, а затем её остальные пальцы сжали мои с громким щелчком.
«Сердце и рука» — ритуал родства! У иностранцев нет названия для этого жеста. Это я его так назвал.
Откуда она его знает?
Сердце ёкнуло. Этот жест — символ прощания родных в охваченной войной стране. Это вечный знак солдатской дружбы. Это то, что мои боевые товарищи, прошедшие через кровь и слёзы, никогда не забудут.
Как ты можешь это знать?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|