Глава 8. Неопределенность.

Мягкий свет марсианского солнца, едва пробивающийся сквозь атмосферу, смешивался с ярким искусственным освещением оранжерей, создавая гармоничный световой спектр, который идеально подходил для растительности. В саду, окруженном прозрачными куполами, растения привезенные с разных уголоков галактики чувствовали себя как дома, даже если условия были далеки от естественных. Они цвели и разрастались, каждое со своей неповторимой историей и условиями выращивания. В воздухе витал тонкий аромат земли и трав, дополняемый иногда сладковатым запахом необычных цветов из Альфа Центавра.
Небольшие птицы с пёстрым оперением перелетали между ветвями, издавая мелодичные трели. Среди них встречались как земные виды, так и несколько ярких созданий с планет системы Альфа Центавра, чьё пение напоминало трели флейты.
Энарис шёл впереди, чуть замедляя шаг, чтобы Хурса могла не отствавать от него. Их шаги по тропинке из мелкого гравия сопровождались шуршанием, которое тонуло в звуках природы, искусно созданной в этой лаборатории. Он остановился перед кустарником с крупными пурпурными цветами, обрамлёнными ярко-зелёными листьями с перламутровым отливом. Наклонившись, он осторожно провёл пальцами по лепестку одного из цветов.
— Вот, посмотри, — он обернулся к Хурсе, его голос звучал мягко, почти учительским тоном. — Это альтария. Мы привезли её с Тариса. Очень капризное растение. Ему нужно точное сочетание влажности и температуры, иначе оно просто погибнет.
Хурса остановилась рядом, мельком взглянув на цветок, словно отдав дань уважения труду, но её внимание явно было далеко от ботанических тонкостей.
— У тебя здесь, как всегда, идеально, — произнесла она с лёгким сарказмом, взгляд её скользнул по аккуратным дорожкам и ровным рядам растений. — Жаль, что в личной жизни не всё так просто.
Энарис медленно выпрямился и обернулся к ней.
— Что-то случилось?
Хурса опустила взгляд, подняла с тропинки сухой листок странной формы — его края были зазубренными, будто огрызёнными насекомыми. Она начала крутить его в пальцах, словно сосредоточившись на этом движении.
— Случилось? — она горько усмехнулась, её улыбка была больше похожа на гримасу. — Нет, ничего нового. Просто мой дорогой муж снова демонстрирует свои... таланты.
Энарис нахмурился, почувствовав, как привычное раздражение поднимается где-то глубоко внутри.
— Слухи?
Хурса резко бросила листок обратно на землю, будто отказываясь от мысли разыгрывать равнодушие.
— Ты называешь это слухами? — её голос стал резким, почти обжигающим. — Он даже не скрывается! Несколько недель на Земле, и он уже стал местной легендой.
Энарис вздохнул, стараясь сохранить спокойствие, хотя гнев на брата нарастал.
— Нет, я понимаю, насколько это серьёзно, Хурса, ты знаешь, он всегда таким был.
Она остановилась посреди тропинки, обернулась к нему, её взгляд пылал.
— И ты хочешь сказать, что я должна это принимать? — её голос стал громче. — Потому что он твой брат?
Энарис отвёл взгляд, его взгляд задержался на кусте в стороне, как будто он искал в нём ответы.
— Нет. Я...
— Что? — Хурса перебила его, скрестив руки на груди. — Ты считаешь, что я должна терпеть это только потому, что наши семьи решили, что мы идеально подходим друг другу?
Он перевёл взгляд обратно на неё, стараясь найти правильные слова, которые могли бы смягчить ситуацию.
— Нет, — сказал он наконец. — Но ты понимала, как непросто это будет...
Её лицо исказила гримаса, смесь боли, сарказма и усталости.
— Понимала? — её голос стал холодным и низким. — Я не выбирала. Ты сам это знаешь.
Она развернулась и пошла дальше по тропинке, оставляя Энариса позади. 
Тишина, словно густая вуаль, опустилась между ними, нарушаемая лишь лёгким шуршанием ветра, скользящего по листьям деревьев. Вокруг царила мирная атмосфера, но в душе Хурсы, как и в душе Энариса, бушевали невидимые бурю. Хурса сделала несколько шагов вперёд, её шаги были размеренными, но в них ощущалась тяжесть. Она остановилась, не оборачиваясь.
— Мы все пешки в их игре, — её голос был глухим, как если бы она сама уже давно смирилась с этим фактом.
Энарис, не торопясь, подошел к ней и встал рядом. Он не знал, что сказать, но ощущал необходимость быть рядом.
— Наши родители всегда думали о выгоде, — начал он осторожно, пытаясь подобрать слова, которые могли бы хоть как-то облегчить её боль. — Ты не первая, кого это коснулось. Ты знаешь, как они принимают решения.
Она резко повернулась к нему, и в её глазах застыл такой огонь, что Энарис невольно почувствовал напряжение. Взгляд Хурсы был полон боли и отчаяния, а слова, которые она произнесла, обрушились, как холодный дождь.
— А ты? Ты бы согласился? Если бы они решили за тебя? — её голос дрожал, и в нем звучала смесь гнева и горечи.
Энарис замер, слова застряли где-то в горле. Он почувствовал, как холодная тяжесть этого вопроса сковала его. Сложно было представить, как бы он поступил в её ситуации. Он мог бы говорить о том, как важно бороться за свои выборы, но в глазах Хурсы было столько боли, что все эти рассуждения казались пустыми.
Наконец, он тихо заговорил, голос едва слышен, но его слова были полны искренности.
— Но я бы попытался бороться, — тихо сказал он, глядя в её глаза, пытаясь вложить в эти слова всю свою уверенность, которую сам едва ощущал. — Я бы не сдался. Я бы пытался изменить это.
Хурса смотрела на него, её глаза будто пытались прочитать его душу. Затем она горько усмехнулась, и эта усмешка была полна печали и недовольства.
— Боролся, — повторила она, её слова звучали как насмешка. — Да, в этом весь ты. Ты всегда готов бороться. А у меня не было выбора. Никогда не было. И теперь...
Она замолчала, её взгляд потускнел, и она отвела глаза в сторону, как будто не могла больше смотреть ему в лицо.
— Теперь я здесь, — произнесла она почти беззвучно, будто сама себе. — Здесь, среди этих роскошных растений и световых куполов, в тени тех решений, которые никогда не зависели от меня. А он… там. Делает всё, что хочет. Строит свои планы, не оглядываясь на меня.
Энарис почувствовал, как её слова проникли в его сердце, будто холодный нож. Он хотел сказать что-то утешительное, что-то, что могло бы вернуть ей надежду, но понимал, что в данном случае все слова были бы пустыми. Потому что её боль была настолько настоящей и глубокой, что никакие его слова не могли её исцелить.
Он молчал, чувствуя собственную беспомощность, как будто вдруг оказался в той же ловушке, что и она.
Они продолжили идти по тропинке, окружённой зеленью, пока не оказались на полянке, где среди высоких трав и кустарников располагался небольшой пруд. Тёплый свет дневного искусственного солнца играл на поверхности воды, отражая мягкие отблески, которые, казалось, переливались в её глазах. Они заблестели от света, приобретая почти таинственное сияние. Хурса остановилась, и её взгляд устремился на воду, словно она искала в отражении ответы на вопросы, которые давно задавала себе.
Неожиданно она повернулась к Энарису, её тон стал лёгким и игривым, но за этой лёгкостью скрывалась глубокая мысль.
— Скажи, — произнесла она, улыбаясь, но с едва заметной тяжестью в голосе, — а как ты думаешь, если бы я отказалась, они бы выбрали тебя?
Энарис с удивлением посмотрел на неё, не сразу осознавая, что она имела в виду. Он заметил лёгкую усмешку на её лице и, чуть подумав, с неохотой расплылся в улыбке.
— Меня? — переспросил он, смеясь. — Ты что, серьёзно?
Хурса, казалось, не ожидала такой реакции, но её глаза всё равно не теряли того странного блеска. Она стояла перед ним, её взгляд был задумчивым, как если бы она решала какую-то важную задачу.
— Ну, мои родители потерпели бы рядом со мной разве что тебя, — сказала она с оттенком сарказма, но в её словах было что-то большее, чем просто шутка. Это был не просто лёгкий выпад, а осознание неизбежности, с которой она приняла роль, отведённую ей в их жизни.
Энарис опустил взгляд, немного растерянный. Он в очередной раз почувствовал, как трудно бывает найти верные слова в этих сложных и запутанных отношениях.
— Это была бы катастрофа, — сказал он, тихо смеясь, пытаясь снять напряжение, которое вдруг возникло между ними.
Хурса засмеялась, но её смех был искренним, и в то же время немного горьким. Она присела на край пруда, опустив взгляд на его поверхность, где колыхались лёгкие волны, отразившие небо.
— Может быть, — сказала она, её голос стал мягким и задумчивым. — Но знаешь, катастрофы иногда всё ставят на свои места... А может, просто стирают всё, чтобы начать с нуля.
Эти слова повисли в воздухе, как нечто необъяснимое, оставляя ощущение, что за ними скрывается нечто большее, чем простое рассуждение. Между ними возникло странное молчание, которое длилось всего мгновение, но казалось бесконечным. В этот момент каждый из них чувствовал себя частью чего-то гораздо более сложного, чем просто беседа или прогулка.
Энарис ощутил, как внутри что-то дрогнуло — чувство вины, сожаления или чего-то более глубокого. Он быстро отвёл взгляд, как если бы очнувшись от внезапной эмоции.
— Вернёмся? — спросил он с натянутой улыбкой, стараясь вернуть разговор в привычное русло.
Хурса кивнула, но её взгляд оставался на воде, отражающей их силуэты. Она следовала за ним, но её мысли явно были где-то далеко, в том отражении, где, возможно, скрывались её мечты и надежды, а может быть, и её сомнения.
…
Конференц-зал, отделанный в минималистичном стиле, отражал строгость и функциональность колонии. На большом экране уже отображались графики и таблицы, которые предстояло обсудить. Над центром стола виднелась голографическая проекция Аркелиуса — директора Института, чьи черты лица сохраняли спокойную серьёзность даже в видеопередаче.
— Добрый день, коллеги, — начал он, слегка кивнув. Его голос звучал отчётливо, передавая привычную уверенность. — Как вы видите, ситуация с добычей вызывает серьёзные опасения. Несмотря на успешно начатые работы, мы уже сталкиваемся с первыми трудностями.
Аркелиус повернулся к одной из диаграмм, указав на красные секции.
— Основные проблемы связаны с нехваткой оборудования и неожиданно быстрым износом имеющихся механизмов. Ожидаемое время службы некоторых механизмов оказалось значительно ниже расчётного. Кроме того, из-за условий эксплуатации ремонт выходит сложным и ресурсоёмким. Это уже начинает подрывать наши планы и ставит под угрозу выполнение ключевых задач миссии.
Он сделал паузу, позволяя участникам встречи обдумать услышанное, затем вывел на экран ещё один график.
— Эти ресурсы жизненно необходимы для ремонта и поддержания работы корабля, а также систем жизнеобеспечения колонии. Если добыча не будет увеличена, мы можем столкнуться с серьёзным дефицитом уже через несколько месяцев. Это коснётся всех — от энергетической инфраструктуры до медицинского снабжения.
Аркелиус слегка наклонился, чтобы подчеркнуть серьёзность сказанного.
— Мы не можем позволить себе замедлений. Это вопрос выживания. Я прошу вас рассмотреть все возможные способы увеличения добычи. Обдумайте, что можно оптимизировать, и предложите решения.
Его взгляд пробежал по присутствующим — даже через голографическую проекцию чувствовалось, что он ожидает от всех полной вовлечённости.
— Я знаю, что это непросто, — добавил он, более мягким тоном. — Но другого пути нет. Ваша инициатива и слаженность сейчас как никогда важны.
Сказав это он предоставил слово другим участникам собрания.
Фенис сидел, чуть откинувшись в кресле, его пальцы нервно водили по поверхности планшета, который лежал перед ним. Взгляд, не такой уверенный, как обычно, метался между коллегами. Он выпрямился, нажал кнопку микрофона и начал говорить.
— Я не могу согласиться с таким решением, — начал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Но лёгкое дрожание всё же прорвалось в последних словах. — Мои люди работают на пределе. Да, у нас есть техника, но её недостаточно. А та, что есть, требует постоянного ремонта. Она слишком быстро выходит из строя из-за нагрузок и условий на местах. Мы не успеваем поддерживать оборудование в рабочем состоянии.
Фенис сделал паузу, собираясь с мыслями, и продолжил:
— Работники, которых мы задействовали, прекрасно обучены, но они не ожидали, что условия будут настолько сложными. Многие адаптировались, но есть предел, за которым физическая и моральная нагрузка начинает сказываться. Люди физически не справляются с возложенными на них объёмами работ.
Он взглянул на Аркелиуса, а затем перевёл взгляд на остальных участников заседания.
— У нас уже фиксируются случаи ухудшения здоровья. Наиболее частые жалобы — хроническая усталость, мышечные боли и ухудшение концентрации. Если мы увеличим нагрузки, это приведёт к катастрофе. Люди не выдержат, и потери среди команды станут неизбежными. Это не просто риск — это реальная угроза.
Фенис поднял взгляд на брата, надеясь на поддержку. Его слова не были уловкой или попыткой избежать ответственности; он действительно хотел найти решение, которое позволило бы продолжить работу без разрушительных последствий для команды. В зале наступила пауза, напряжение висело в воздухе, пока все обдумывали услышанное.
Энарис сидел за овальным столом, внимательно слушая своего младшего брата. Хотя он редко соглашался с Фенисом, сейчас его взгляд был сосредоточенным и серьёзным. Он выпрямился, потёр виски, как будто собирая мысли, и затем заговорил. Его голос звучал ровно и уверенно, как всегда, когда он высказывал своё профессиональное мнение.
— Вынужден поддержать слова Фениса, — начал он, глядя на голограмму Аркелиуса. — Проблема выходит за рамки обычной усталости или перегрузки. Согласно медицинским отчётам, состояние здоровья рабочих стремительно ухудшается. В последние недели резко выросло количество травм, случаи хронической усталости стали практически нормой. А условия на местах провоцируют болезни дыхательной системы, несмотря на меры защиты.
Он сделал паузу, чтобы дать время собравшимся переварить услышанное, и продолжил, его тон стал более настойчивым:
— Это не только физическое истощение. Психоэмоциональное состояние рабочих на грани. Нервные срывы, тревожные расстройства, снижение концентрации. Если мы продолжим увеличивать нагрузку, мы рискуем потерять не только рабочие руки, но и остатки моральной устойчивости коллектива. Если игнорировать это сейчас, последствия будут катастрофическими не только для рабочих, но и для всей миссии.
Энарис поднял взгляд на голографическое изображение Аркелиуса. Зал погрузился в напряжённое молчание, пока его слова оседали в воздухе.
Аркелиус нахмурился, его лицо выражало сдержанное раздражение. Он не любил, когда человеческий фактор ставился во главу угла, но данные, представленные Энарисом, были неопровержимы.
— Я понимаю вашу озабоченность, — произнёс Аркелиус после короткой паузы. Его голос звучал твёрдо, но в нём угадывались нотки беспокойства. — Однако без увеличения объёмов добычи мы не сможем обеспечить функционирование колонии. Нам необходимы ресурсы для ремонта корабля, поддержания систем жизнеобеспечения и остальных технологий.
Он обвёл взглядом всех присутствующих, как будто проверяя, слышат ли его слова.
— Ситуация критическая, — продолжил он. — Каждый день мы приближаемся к точке невозврата. Если мы не увеличим объёмы сейчас, колония рискует не выжить.
Энарис молчал, но выражение его лица оставалось неизменным. Он понимал, что Аркелиус прав в своих расчётах, но также знал, что человеческие ресурсы не бесконечны.
Инкиор, до этого спокойно наблюдавший за напряжённым обменом репликами, поднял руку, привлекая внимание. Его голос был ровным и уверенным, в нём звучала неподдельная решимость.
— Думаю, всем ясно, что обсуждение зашло в тупик. — Он посмотрел сначала на Фениса, затем на Энариса. — Каждый из вас по-своему прав, но истина лежит в середине. Ситуация требует решительных действий, а не споров.
Он сделал паузу, позволяя своим словам осесть в тишине зала, а затем продолжил:
— Мы все понимаем риски, связанные с увеличением добычи. Но давайте смотреть правде в глаза. Без дополнительных ресурсов мы не сможем завершить ремонт корабля и поддерживать технологии колонии на должном уровне. Это вопрос выживания. Если мы не предпримем меры сейчас, то в ближайшие месяцы столкнёмся с гораздо более серьёзными последствиями.
Инкиор опёрся на край стола и склонился вперёд, его спокойный взгляд пронизывал каждого из присутствующих.
— Фенис, — обратился он к младшему брату Энариса, — тебе поручается организовать увеличение объёмов добычи. Да, я понимаю, что это нелёгкая задача. Но ты должен найти способ мобилизовать силы, перераспределить ресурсы и сделать это без катастрофических последствий для команды.
Фенис стиснул зубы, но лишь коротко кивнул, принимая приказ.
Инкиор перевёл взгляд на Энариса.
— А тебе, Энарис, предстоит обеспечить поддержку со стороны медицины. Разработай план, который поможет минимизировать вред для здоровья рабочих. Обеспечь профилактику, организуй дополнительные медицинские осмотры, сделай всё возможное, чтобы люди выдержали возросшую нагрузку.
Энарис напрягся, но не возразил. Он понимал, что у него нет права отказаться, даже если решение Совета казалось ему опасным. Вместо этого он спокойно спросил:
— Будут ли выделены дополнительные ресурсы на медицинское оборудование и обучение?
Инкиор кивнул.
— Я передам это на рассмотрение. Но предупреждаю: надеяться только на новые ресурсы нельзя. Работайте с тем, что есть. Время не на нашей стороне.
Аркелиус, склонил голову в знак одобрения.
— Тогда на этом всё. Решение принято. Разойтись.
Собрание завершилось, но напряжение в воздухе осталось висеть, будто невидимый груз, который каждый из них понесёт с собой.
Зал заседаний опустел. Скрип кресел и шорох шагов затихли, оставив Фениса и Энариса одних. За окном мягкий свет искусственного солнца, заполняя комнату, делал тени на лицах братьев ещё резче.
Фенис стоял у стола, крепко сжимая его край, словно пытаясь найти в этом опору. Его взгляд был устремлён в пустоту, а плечи поникли под тяжестью принятого решения.
— Ты не поверишь, — заговорил он наконец, почти шёпотом, — что нам предстоит. Я... я не знаю, как это сделать.
Энарис, стоявший у стены с руками, скрещёнными на груди, молчал. Его лицо оставалось спокойным, но едва заметное подёргивание челюсти выдавало внутреннее напряжение.
— Я тоже, — ответил он, наконец отрываясь от стены и подойдя ближе. Его голос был тихим, но в нём звучала твёрдость. — Но мы должны.
Фенис поднял на него взгляд, полный усталости и скрытого отчаяния.
— Они думают, что всё решают цифры и отчёты. А мы... мы остались один на один с этим.
Энарис не ответил сразу. Он медленно кивнул, позволяя брату выговориться. Затем его взгляд стал жёстче.
— Придётся найти способ. Иначе это сделает кто-то другой, и результат будет ещё хуже.
Фенис выпрямился, снова пытаясь надеть маску решительности, но слабая дрожь в руках его выдавала.
— Знаешь, мне кажется, что Инкиор специально дал нам обоим эти задачи. 
Энарис усмехнулся, но без следа юмора.
— Это не соревнование. Это вопрос выживания.
Они обменялись взглядами, и в этот момент между ними возникло странное понимание — не как между соперниками, а как между двумя людьми, которые столкнулись с одной и той же непреодолимой стеной.
Энарис первым разорвал молчание.
— Если понадобится помощь, скажи.
Фенис слабо кивнул, но ничего не сказал. Он лишь отвернулся к окну, его отражение в стекле казалось бледным и уставшим, словно он уже проиграл битву, ещё даже не начав её.
Энарис задержал взгляд на брате ещё несколько мгновений, затем развернулся и покинул зал. Перед ними обоими теперь лежал трудный путь, полный решений, которые могли всё изменить — или погубить.