Глава 1.2 1962-й год

Когда Ся Ваньхуэй прибежал на шум, сестра уже была без сознания, изо рта шла пена. Деревенский фельдшер едва откачал её, вливая чашу за чашей отвар из бобов. Вырванные кукурузные зёрна были целыми — кто, кроме умирающего с голоду, стал бы глотать их, не разжёвывая?

Мать, вконец перепуганная, но бессильная перед сыном, решила отправить дочь подальше — замуж на северо-восток. И вот, проделав долгий путь, они узнают, что Ли Баошэн ушёл в армию! Где теперь, в чужом краю, искать ей жениха?

Да и потом, если скажут, что она не смогла подождать пару лет, пока парень отслужит, — это же позор!

Ся Ваньхуэй нервно вытирал пот со лба, но, обернувшись, увидел, что сестра спокойно сидит на краю кана и ест паровые булочки, будто ничего не произошло.

— Да как ты можешь есть в такой момент?! — вырвалось у него.

— В любой момент сначала надо поесть, — голос Ся Шао был таким же мягким, как и её внешность, без малейшей агрессии. Она протянула брату булочку из смешанной муки: — Здесь не нужны продуктовые талоны. Бери, пока дают.

И правда — в те времена без талонов ничего не купишь, да ещё и общегосударственные нужны.

Общегосударственные талоны выдавали только командированным, а деревенские и не знали, где их раздобыть. Три дня в пути Ся Ваньхуэй жевал сушёную бататовую стружку, уже до тошноты, и машинально откусил кусок.

— А что за начинка? Вкусно.

— Борщевик сибирский, здесь его называют «даецянь». Без пестицидов и удобрений, абсолютно натуральный продукт.

П.р.: Борщевик сибирский (Heracleum sibiricum) – это травянистое растение, которое в народе также называют «пучка», «пикан» или «боржовка». В отличие от борщевика Сосновского, борщевик сибирский является исконно русским видом, который в прошлом широко использовался в пищу. Его молодые листья, стебли и нераспустившиеся соцветия употребляли в пищу, добавляя в супы, борщи и другие блюда, а также использовали в качестве лекарственного средства.

— У нас в деревне сельдерей тоже без удобрений растёт.

Удобрения были такой дефицит, что даже бригаде нужно было специальное разрешение. Ся Ваньхуэю не понятно, зачем это подчёркивать. Он быстро доел булочку и потянулся за второй, но вдруг осознал:

— Сестра! Это же твоя судьба! Неужели тебе всё равно?

После отравления Ся Шао словно переменилась — стала вялой, перестала усердствовать в работе, а за едой, даже когда старший брат бросал на неё злобные взгляды, делала вид, что не замечает, и ела больше всех.

К счастью, после того случая в деревне пошли пересуды, и брат не решался перегибать палку.

И вот теперь, в дороге — обычно боязливая, она даже на базар одна не ходила, но стоило матери предложить поездку, как она сразу согласилась. Всю дорогу ела с аппетитом, а в жёстком вагоне зелёного поезда спала крепче его самого.

Видя, что брат действительно взволнован, Ся Шао неспешно отпила воды:

— Ты правда веришь, что Ли Баошэн ушёл в армию?

— А разве нет?

— Дядя Ли и тётя Тянь души не чают в своём единственном сыне. Разве отдали бы его в армию на муки?

Ли Баошэн был долгожданным наследником после трёх дочерей — Чжаоди, Иньди и Дайди. Позже у них родилась ещё одна девочка, Лайди, но за двадцать лет так и не появилось нового сына.

— Единственного сына они и на прополку в поле не пускали, не то что в армию отправлять!

— Тётя Тянь нас обманывает? — до Ся Ваньхуэя наконец дошло. Но он был ещё молод и неискушён в житейских делах. — Но зачем ей это?

— Как зачем? Не хочет выполнять обещание, но и отвечать за это не желает.

В оригинальном сюжете семья Ли тянула до тридцати пяти лет героини, так и не сыграв свадьбу, но и не разрывая помолвку.

А та Ся Шао была настолько робкой, что, не получая ответа на письма, не решалась приехать на северо-восток, пока не стала «засидевшейся невестой». Когда сплетни в деревне стали невыносимыми, её старший брат, задолжавший тридцать юаней, отдал её замуж за старого вдовца.

Тот вдовец оказался негодяем — его первая жена сбежала от побоев его и его матери. За семь лет брака героиню трижды избивали до выкидыша.

Не выдержав, она сбежала и устроилась домработницей к главным героям. Но даже это продлилось недолго — вдовец с сыном уговорили её вернуться. Чем всё закончилось — книга умалчивала, но нетрудно догадаться.

Когда Ся Шао (из нашего мира) читала этот сюжет, в голове у неё пронеслось десять тысяч непечатных слов.

Одно дело — тёзка, но терпеть такое и даже возвращаться к мучителям?

А этот сын! Неужели не видел, как живёт его мать? Когда она тайком пришла за ним, он не только отказался уходить, но и рассказал обо всём отцу!

Да, нынешняя Ся Шао была «переселенкой» из другого мира, оказавшейся в книге 1960-х годов сразу после отравления героини пестицидами.

Правда, в книге второстепенным персонажам уделялось мало внимания, поэтому сначала она не догадывалась об этом.

Рассудив, что в те времена оставаться незамужней было невозможно, а она (умудрявшаяся засушить даже кактус) точно не смогла бы выжить в деревне, Ся Шао согласилась на поездку. Ли Баошэн хоть и «маменькин сынок», но хотя бы рабочий на заводе.

Лишь когда Тянь Цуйфэнь начала увиливать от ответа, Ся Шао заподозрила, что попала в ту самую книгу.

Вот же дерьмо! В прошлой жизни хотя бы квартиру не могла купить, а теперь и еды не хватает, да ещё и жизнь под угрозой.

По сравнению с этой адской реальностью её бывший скряга-начальник, сыпавший мотивационными цитатами вместо повышения зарплаты, казался милашкой.

«Знала бы, что окажусь здесь, ни за что не уволилась бы с работы! Лучше бы осталась в Пекине с зарплатой, которая не поспевает за ценами на жильё. Пусть бы даже облысела — всё лучше, чем на прощальной вечеринке с друзьями нарваться на палёный алкоголь и отправиться на тот свет!»

Впрочем, у Ся Шао было одно достоинство — умение принимать реальность.

Она не была той безропотной героиней, чтобы покорно ждать тридцатилетия и «продажи» старшим братом. Раз уж приехала на северо-восток, и уж точно не собиралась сидеть в общежитии и ждать отправки обратно.

Видя, что брат всё ещё в замешательстве, Ся Шао взяла ещё одну булочку:

— Чтобы разобраться, надо сначала поесть, а потом пойти разузнать.

Сидеть и гадать бесполезно. Другого выхода не было.

Ся Ваньхуэй быстро доел булочку, вытер рот и уже собрался выходить, как сестра взглянула в окно и снова села.

— Уже 1962 год на дворе, а они всё ещё задерживают на работе? Может, сходим завтра после девяти?

П.п.: В 1962 году в Китае был введён восьмичасовой рабочий день, но на практике сверхурочные оставались нормой. Героиня иронизирует над несоответствием официальных деклараций и реальности.