1. Два чуда Аньлина (Часть 1)

Бай Шанлу нервно сжал ладони, пот стекал по ним ручьями. Он несколько раз вытер их о белоснежные штаны.

Он уже в третий раз прохаживался перед дверью кабинета.

Внезапно изнутри донесся громогласный окрик мужчины средних лет. Бай Шанлу хлопнул себя по лбу, зажмурился и, собравшись с духом, шагнул за порог.

Как он мог забыть, что с уровнем совершенствования его отца скрыться от него у дверей кабинета просто невозможно.

— Отец, простите за беспокойство. Не скажете, какое дело заставило вас позвать меня сегодня?

Открыв дверь, Бай Шанлу почтительно поклонился и замер в ожидании, не смея поднять взгляд на отца, чью «непревзойденную красоту» воспевали все вокруг.

Бай Сицян стоял, заложив руки за спину, и долго молчал, прожигая сына взглядом, полным разочарования.

Он вспомнил, как несколько дней назад, заполучив некий артефакт, отправился к Байли Цаншу похвастаться.

Но тот, невозмутимо попивая чай, лишь сухо поинтересовался: «А как продвигается совершенствование твоего младшего?» Этот вопрос чуть не стал причиной сердечного приступа Бай Сицяна.

Взгляд Бай Сицяна помрачнел, и чем больше он вспоминал, тем сильнее кипел от злости. Немного успокоившись, он наконец спросил: — Шанлу, тебе сегодня исполнилось шестнадцать?

— Да, отец, — ответил Бай Шанлу, чувствуя, как рубашка на спине становится влажной от пота. Он знал, что ничего хорошего отцовский вызов не сулит. Бай Шанлу нахмурился, пытаясь вспомнить, что же он мог натворить. Вроде бы в Аньлине все спокойно, и он не был замешан ни в каких неприятностях. Успокоившись, он уже готов был расслабиться.

Но не тут-то было.

— И до какого уровня ты продвинулся в искусстве меча? — Хотя Бай Шанлу и не поднимал глаз, он все равно чувствовал, как ледяной взгляд отца прожигает его насквозь. Он невольно вздрогнул.

Как он мог забыть об этом!

Бай Шанлу поклонился еще ниже, почти уткнувшись головой в пол. Весь его вид выражал покорность и страх. — Отец, сейчас я… на втором уровне… владения мечом, — пролепетал он, в каждом слове сквозила робость. Произнеся «втором уровне», он украдкой взглянул на отца, чье лицо исказила гримаса гнева.

Услышав это, Бай Сицян так сильно вздрогнул, что чуть не выронил чашку из рук. Он снова окинул сына презрительным взглядом, чувствуя лишь раздражение. — Ну, хватит, хватит. Я давно говорил, что ты — позор нашего рода совершенствующихся. Нечего и надеяться на что-то большее.

К счастью, твой брат не такой, как ты.

Убирайся отсюда, пошел вон! Одно твое присутствие раздражает.

Бай Шанлу, почувствовав себя помилованным, поспешно ретировался, пятясь задом и стараясь не производить ни звука, чтобы ненароком снова не вызвать гнев отца. Он осторожно прикрыл за собой дверь.

Только выйдя из Шусюань юань и ступив на дорожку, вымощенную черно-белой галькой, Бай Шанлу наконец выпрямился и неторопливо зашагал, заложив руки за спину.

На нем был белоснежный халат из лучшей облачной парчи, украшенный изящной вышивкой в виде облаков, с синей атласной отделкой по краям. Черные волосы были собраны в высокий хвост, а две ленты свободно развевались за спиной.

Этот наряд, в сочетании с нежной белой кожей, глазами, черными, как обсидиан, и тонкими чертами лица, делал Бай Шанлу невероятно привлекательным юношей. Разве что слегка вздернутые уголки глаз придавали его облику нотку лукавства.

— Ха-ха-ха… Бай Шанлу, жалкий ты бездарь! Даже перед двумя служанками у ворот выпендриваешься! — раздался звонкий голос. Бай Шанлу нахмурился и огляделся по сторонам, но говорящего нигде не было видно.

Он решил не обращать внимания и продолжил свой путь.

— Ой! — В этот момент в Бай Шанлу попал небольшой камешек. — Больно же!

— Глупый! Я здесь! — Из-за стены показалась белая рука и круглая макушка.

— Байли Шаньцзян, еще раз назовешь меня бездарем, я тебя прибью! — Бай Шанлу, потирая ушибленное место, посмотрел в сторону голоса и, оскалившись, нагнулся, чтобы подобрать с земли камень и запустить им в показавшуюся из-за стены голову.

Голова тут же исчезла, а камень перелетел через стену и упал на улицу.

Затем послышался грубый мужской голос: — Черт возьми! Кто это? Кто посмел в меня бросить?!

Байли Шаньцзян, свесившись со стены, заливался смехом. — Совершенствующийся, а в цель попасть не можешь! Бездарь! Бездарь! Бездарь! — Байли Шаньцзян продолжал хихикать, но Бай Шанлу, похоже, разозлился. Он махнул рукой и быстро зашагал прочь, не желая больше разговаривать.

Увидев это, Байли Шаньцзян ловко перепрыгнул через стену и бросился вдогонку. Подпрыгнув, он обхватил Бай Шанлу за шею и похлопал его по груди. — Ладно, ладно, если тебе не нравится, я больше не буду. Не буду. Я ведь пришел специально, чтобы поздравить тебя с днем рождения.

Байли Шаньцзян, слегка приподняв голову, посмотрел на Бай Шанлу и подумал: «Этот парень в последнее время растет как бамбук. Я ведь тоже не отстаю в росте, но все равно на полголовы ниже его. Как же это бесит!»

Бай Шанлу, слегка ссутулившись, позволил Байли Шаньцзян обнимать себя за шею, пока они шли. Спустя какое-то время он бросил на Байли Шаньцзян короткий взгляд и процедил сквозь зубы: — Коротышка, а еще других обзываешь.

Услышав это, Байли Шаньцзян, до этого момента румяный и веселый, побледнел и закатил глаза. Внешность, происхождение, уровень совершенствования — все у него было на высшем уровне, вот только ростом он не вышел, за что постоянно подвергался насмешкам со стороны Бай Шанлу.

Байли Шаньцзян был одет в темно-синий костюм с красной отделкой по краям, рукава и пояс также были перетянуты красными лентами. Красный шнурок стягивал его волосы на затылке, а на лбу красовалась черная нефритовая подвеска. На поясе висела короткая флейта, черная и блестящая. Алые губы, белые зубы и сияющие глаза дополняли образ.

Вместе с Бай Шанлу в бело-голубом одеянии они представляли собой удивительное зрелище, недаром их прозвали «Двумя чудесами Аньлина».

В Аньлине среди семей совершенствующихся и знатных родов встречались любители прекрасного, поэтому служанки семьи Бай, увидев эту картину, принялись перешептываться.

— О чем это вы тут болтаете? — раздался холодный голос. Служанки, словно птицы, разлетелись в разные стороны, потупив взоры. Аура говорившего заставила их замолчать, не смея произнести ни слова.