005. Демон

Чжили очнулась. Голова была тяжелой, желудок пустым, а острая боль в плече мгновенно напомнила ей о случившемся.

Многодневное путешествие в повозке истощило ее силы. За все это время никто не позаботился о ее ране. Она чувствовала себя животным на заклание, запертым в темной повозке. Несколько раз она теряла сознание от высокой температуры, но потом приходила в себя и видела, что в повозке она по-прежнему одна.

— Люди Лин живучие, никак не сдохнет, — услышала она незнакомый мужской голос.

В глазах у нее темнело, она не могла разглядеть лицо и выражение говорившего.

Но в одном она была уверена: этот человек был не из хороших. Это было ясно по насмешливому и самодовольному тону.

— Лекарь, можешь осмотреть ее рану. И учти, никаких обезболивающих, — холодно и безжалостно произнес мужчина, словно предвкушая интересное зрелище.

— С-слушаюсь, — дрожащим голосом ответил лекарь.

«Этот человек, должно быть, очень жесток, — решила Чжили, — раз даже его подчиненные так его боятся».

— Девушка, повернитесь, — лекарь осторожно приподнял ее и помог перевернуться на другой бок.

У нее не было сил даже открыть глаза.

— Ваше Высочество, прошу вас, отойдите. Боюсь, вид раны может вызвать у вас отвращение… — робко произнес лекарь.

— Отвращение? Я видел вещи и похуже. Обрабатывай рану при мне. Я хочу посмотреть, как исказится от боли ее лицо. Ха, женщина Лин! — последние слова он произнес с презрением и гневом.

Чжили не понимала, чем заслужила его ненависть…

У нее не было сил думать о том, когда и чем она могла его обидеть. Она была голодна и измучена, ей хотелось только одного — спать, спать без просыпа…

Она почти погрузилась в сон, когда принц снова заговорил: — Лекарь, дай ей что-нибудь, чтобы она не теряла сознание.

Лекарь долго мялся, прежде чем ответить: — Ваше Высочество, если не использовать обезболивающее и не давать ей спать, она может умереть от боли.

— Умереть? Не позволю ей умереть! Делай, как я сказал. Если она потеряет сознание или умрет, пеняй на себя, — принц уселся поудобнее, попивая чай и наблюдая за лекарем.

Эта стрела была особенной. Она была сделана из южного красного железа, а ее наконечник имел зазубрины, которые легко входили в плоть, но с трудом выходили.

Принц не только запретил лекарям использовать обезболивающее, но и не давал ей уснуть. Чжили предстояло испытать ужасную боль.

Чжили была в полузабытьи, когда лекарь вложил ей в рот что-то круглое с необычным ароматом. Ее сознание мгновенно прояснилось.

— Госпожа, потерпите, — сказал лекарь и разрезал одежду на ее плече, обнажив половину стрелы.

Взглянув на рану, лекарь нахмурился и покачал головой.

Плоть вокруг наконечника почернела и начала гнить.

«Рана несвежая. Этот жестокий принц даже не приказал ее промыть», — подумал лекарь, с сочувствием глядя на Чжили.

— Чего ждешь? — нетерпеливо спросил принц, попивая чай.

— Сейчас же начну, — лекарь вздохнул. «Не повезло тебе, девушка, попасть в руки этого принца».

Продезинфицировав нож в огне, лекарь приложил сверкающее лезвие к гниющей плоти и резко провел им…

— А-а! — Чжили хотела закричать, но от слабости смогла издать лишь хриплый стон.

Чем яснее было ее сознание, тем острее она чувствовала боль.

С каждым движением ножа ее сердце сжималось, боль пронзала все тело.

Принц с наслаждением наблюдал за тем, как лекарь режет ее плоть. На его красивых губах играла очаровательная улыбка.

Зловещее удовлетворение делало его и без того привлекательные черты еще более демоническими.

Он облизнул губы, словно это зрелище доставляло ему больше удовольствия, чем еда и вино…

Однако его улыбка вскоре исчезла. Чжили стиснула зубы и, несмотря на слезы, больше не издавала ни звука.

Она упрямо молчала, закусив губу до крови. Если бы не лекарство во рту, она бы, наверное, прокусила себе язык.

Принц нахмурился, глядя на ее искаженное лицо. Бледная кожа, потухший взгляд — от прежней живости не осталось и следа.

Она должна была потерять сознание, но из-за лекарства во рту оставалась в ясном уме.

— Превратить такую красавицу в это… Доставляет какое-то извращенное удовольствие, — сказал принц, поставив чашку.

— Демон! — пробормотала она. Принц услышал ее слова, несмотря на то, что она говорила очень тихо.

— Демон? Это я демон? Я же лечу тебя, спасаю! Творю добро! Как ты смеешь называть меня демоном? — он подошел к Чжили, присел рядом и с наигранным огорчением сказал: — Какая красивая птичка. — Он приподнял ее подбородок мизинцем. — Моим солдатам ты точно понравишься. — Он повернулся к лека рю. — Используй лучшие лекарства, чтобы она как можно скорее поправилась. Не заставляй солдат ждать, — сказав это, он встал и вышел.

Когда лекарь закончил перевязывать рану, Чжили вся вспотела, но из-за лекарства не могла уснуть. Она чувствовала острую боль в плече.

Дождавшись, когда принц уйдет, лекарь покачал головой и сел выписывать рецепт.

— Лекарь, — слабым голосом позвала Чжили.

— Что-то случилось, девушка?

— Можно мне воды? Я очень хочу пить.

— Конечно, — добродушно ответил лекарь и помог ей выпить. — Берегите рану. Сама по себе стрела не опасна, но из-за того, что ее так долго не извлекали, плоть начала гнить. Это серьезно. Но если правильно лечить рану, шрамов не останется.

Чжили с горечью усмехнулась. «Шрамы? В руках этого жестокого человека вряд ли удастся избежать шрамов».

— Скажите, где я?

— В резиденции Ань-вана, в государстве Люшань. Тот юноша — Ань-ван Цзянь Ли.

— Цзянь Ли? — Сяо Мо рассказывала ей, что во главе отряда, напавшего на племя Лин, стоял всадник на белом коне — восьмой принц Люшаня, Цзянь Тун.

— Да, Цзянь Ли. Он девятый принц, поэтому его еще называют девятым ванoм. Вы из племени Лин?

Чжили промолчала.

Старый лекарь тактично сменил тему: — У Цзянь Ли есть старший брат, Цзянь Тун. Он носит титул Пин-вана.

— Понятно, — Чжили опустила глаза. — Спасибо.

Лекарь снова вздохнул, положил рецепт на стол и сказал: — Берегите себя, — после чего взял свою сумку и ушел.

«Как там Сяо Лин? Небеса, защити его», — подумала Чжили.

Он был ее единственной надеждой. Кроме него, у нее никого не осталось.

Как печально жить, питаясь лишь ненавистью!

Если с Сяо Лином что-то случится, у нее останется только ненависть.

Она уткнулась лицом в подушку, не замечая, что та уже промокла от слез.