Глава 13 (Часть 1)

— Нет… — Нажимая на дверной звонок, она не ожидала услышать такой мучительный крик. Сегодня был не ее день уборки. Из уважения она не стала сразу открывать дверь своим ключом — он вполне мог еще спать, поэтому она и позвонила.

Но этот вопль ее напугал. Сквозь дверь звук был негромким, но по-настоящему жутким.

Недолго думая, она схватила ключ, открыла дверь и ворвалась внутрь.

В гостиной никого не было, на кухне тоже. Она побежала к спальне.

Дверь была закрыта, но не заперта.

Она резко распахнула ее, ожидая увидеть какую-нибудь ужасную сцену — например, что его схватили и пытают злодеи, нанесли семь или восемь ножевых ранений, — но за дверью не было никого, кроме него.

Мужчина сидел на кровати, его лицо было залито слезами, на нем застыли остатки боли и бесконечная растерянность.

Черт возьми! С ним ничего не случилось, он просто спал и видел кошмар. На мгновение стало неловко, она застыла на месте.

Он уставился на нее, горячие слезы катились по его щекам, капая на тыльную сторону ладони. Он опустил голову, посмотрел на влагу на руке, затем поднял руку и коснулся слез на лице, словно только сейчас осознав, что плачет.

— Ты в порядке?

Этот вопрос застал врасплох их обоих.

Она никогда не лезла в чужие дела. Ей следовало бы выйти, но его растерянный вид напоминал потерявшегося ребенка.

Он смотрел на влажную горячую жидкость на своих пальцах, полный удивления и недоумения.

Что это?

Слезы…?

Он плачет? Что за шутка?

Услышав ее вопрос, слова «убирайся вон» почти сорвались с языка, но почему-то застряли в горле.

Он поднял голову, увидел застывшую у двери холодную женщину и хрипло произнес слова, испугавшие его самого:

— Я не знаю…

Что он говорит? Как он может не знать? Но он действительно не знал. Он никогда не плакал. Сколько он себя помнил, он был непобедим, он никогда не плакал! Это удел слабых, трусливых, никчемных созданий!

Но, черт возьми, он все еще чувствовал остаточный ужас и страх, его сердце все еще бешено колотилось по непонятной причине.

— Тебе приснился кошмар, — сказала она.

— Невозможно, — он уставился на нее и хрипло возразил. — Мне не снятся сны.

Он ведь вообще не спал, как ему могли сниться сны?

— Сны снятся всем, — снова сказала она.

Он увидел, как в ее глазах мелькнуло сочувствие.

— Мне нет, — он откинул шелковое одеяло, встал с кровати и пошел в ванную умыться, но услышал ее напоминание:

— Человек видит сны, как только засыпает, просто мы их не запоминаем.

Он замер, глядя на свое отражение в зеркале, и вспомнил.

Он заснул, снова.

Но ему не снятся сны, никогда не снились, по крайней мере, он не помнил, чтобы ему когда-либо снились сны!

— В этом нет ничего плохого. Сны — один из способов снять напряжение, — ее голос донесся до ванной, но он слышал, как она развернулась и ушла. Напряжение? У него есть напряжение? Шутка!

Презрительно фыркнув на ее слова, он смыл следы слез с лица, переоделся из пижамы и вышел. Она стояла на кухне, глядя на содержимое кастрюли.

Вчера он снова пытался сварить кашу с яйцом. Он точно следовал ее указаниям, но эта проклятая еда все равно прилипла ко дну кастрюли. Съедобной оказалась только половина, да и та пахла гарью.

Почему-то он разозлился.

— Я варил точно так, как вы сказали, — сказал он, раздосадованный и смущенный. — Но она сама прилипла.

— Ты забыл помешать, — она подняла голову, посмотрела на него и указала на проблему.

Он раздраженно посмотрел на нее и прорычал:

— Вы не говорили, что нужно мешать!

Черт! Он вел себя грубо, а ей не нравилось, когда он так себя ведет!

Он на мгновение запаниковал, а потом разозлился еще больше. Какого черта он беспокоится о том, нравится ей это или нет?

Он недовольно нахмурился, злясь на самого себя.

Но в следующую секунду, снова совершенно неожиданно для него, она улыбнулась, слегка приподняв уголки губ.

— Прости, я думала, это всем известно.

Она извинилась искренне, без насмешки или иронии.

Искренне улыбнулась. Он уставился на нее, слыша, как бешено колотится сердце. Ее улыбка длилась лишь мгновение. Тепло, тронувшее его сердце, тут же исчезло, и он едва не приказал ей улыбнуться снова. Но это, вероятно, только разозлило бы ее.

Он не понимал, почему его это волнует, и не хотел особо задумываться. Он просто стоял в гостиной, смотрел на женщину на кухне и спросил:

— Почему вы здесь? — По расписанию она должна была прийти убирать только завтра.

— Я пришла вернуть тебе деньги.

Она привычно выскребла кашу из кастрюли, машинально поставила кастрюлю в раковину, открыла кран и залила пригоревшую массу водой.

Услышав ее слова, он резко напрягся. Почему-то почувствовав страх, он подавил внезапный ужас и холодно сказал:

— Вы взяли деньги, значит, должны работать. Я не принимаю одностороннего расторжения договора.

— Мы еще не подписали новый договор, — напомнила она.

— Только новый, — у него перехватило горло.

— В старом договоре указано, что я должна уведомить клиента об уходе за семь дней, и компания по условиям договора может прислать другого сотрудника на замену, — спокойно сообщила она ему. — В компании есть другие профессиональные уборщики, гораздо вежливее меня, они больше соответствуют вашим требованиям.

— Я не хочу никого менять, — сдерживая раздражение, повторил он.

Она молчала, глядя, как вода наполняет тяжелую кастрюлю из нержавеющей стали. Хотя она и знала, что у него есть проблемы, иначе он не стал бы думать о самоубийстве, неожиданно увидеть его уязвимость все же смягчило ее сердце. Особенно ее почему-то беспокоило то, что он снова и снова пытался сварить кашу.

Ей не следовало больше вмешиваться, не следовало продолжать с ним связываться. Но он хотел есть, он на самом деле не хотел умирать.

«Я не знаю…» — сказал он хриплым голосом, с растерянным выражением лица.

Возможно, он не хотел этого признавать, но он неосознанно посылал сигналы о помощи.

Ему нужны были друзья, поэтому он не хотел, чтобы она уходила. Он хотел удержать даже ее, человека, которого видел всего раз, — так утопающий в море мертвой хваткой цепляется за обломок дерева.

Как же раздражает.

Ей так хотелось сделать вид, что она ничего не видит.

Раздраженно она закрыла кран, повернулась и посмотрела на мужчину, который выглядел взвинченным и нетерпеливым, но старался сохранять спокойствие.

— Деньги я тебе верну.

— Я!..

— Тихо, я еще не закончила, — она нахмурилась и подняла руку, останавливая его. Он был раздосадован, но все же замолчал. — Деньги я тебе верну. Вчера я просто потеряла голову от злости, поэтому и взяла их назло, — она опустила руку, уперла ее в бок и посмотрела на него. — Я останусь, но при одном условии.

Он поднял бровь, ожидая объяснений.

— Ты должен меня уважать, — сказала она, глядя ему в глаза. — Не смей меня больше оскорблять.

— Я не оскорблял, — упрямо возразил он.

— Оскорблял, — глубоко вздохнув, она сказала ему: — Ты назначаешь людям цену, ты назначил цену мне. Это оскорбление.

У людей всегда есть цена.

Ему очень хотелось возразить ей, но, глядя на ее серьезное лицо, он в последнюю секунду сдержался.

— Деньги — это не все. Нельзя вешать на людей ценники, — назидательно сказала она ему. — А теперь извинись передо мной.

Он недоверчиво уставился на нее.

Она с холодным лицом поторопила:

— Быстрее, мое терпение не безгранично.

Эта женщина слишком много себе позволяет! Он не будет извиняться, он не станет извиняться перед наглой, неуважительной человечкой!

Она отошла от раковины, обогнула кухонный остров и направилась к двери. Внезапно осознав, что повторяет ту же ошибку, он запаниковал, сделал большой шаг вперед и схватил ее.

— Вы куда?