Глава 15: Оставляй другим лазейку, чтобы в будущем было легче встретиться

Если он потребует справедливости на Террасе Ясной Луны, разве она останется в живых?

Е Шаньюй стиснула зубы еще раз и, наконец, выдавила несколько слов:

— Си Цзююань, оставляй другим лазейку, чтобы в будущем было легче встретиться! Небесный цикл воздаяния существует, неужели тот, кто поступает так жестоко, никогда не будет нуждаться в помощи?

Е Шаньюй угадала.

Си Цзююань действительно никогда не нуждался!

Все эти годы, обладая властью над жизнью и смертью, он полагался только на себя.

Тонкие губы мужчины изогнулись вверх, скривившись в презрительной, даже насмешливой усмешке:

— Неужели молодая госпожа Мэн думает, что этому Вану когда-нибудь понадобится твоя помощь?

Е Шаньюй: «…»

Хорошо, она признавала, что сейчас у нее нет ни денег, ни власти.

Но это не значит, что так будет всегда!

Си Цзююань больше не стал тратить на нее слова, схватил за запястье и потащил наружу:

— Все же пойдем на Террасу Ясной Луны.

— Подожди.

Е Шаньюй схватила мужчину за рукав, останавливая его.

Перед лицом выбора между жизнью и смертью она решила, что все-таки необходимо склониться перед силой.

— Я согласна!

Что такое гордость? Разве она может продлить жизнь?

Мужчина посмотрел на ее маленькое лицо, полное решимости, словно она шла на смерть, и усмехнулся:

— Если завтра в час Дракона ты не явишься в мою резиденцию, этот Ван отправится в резиденцию Гогуна требовать справедливости.

Сказав это, он отшвырнул ее руку.

Е Шаньюй потерла запястье, онемевшее от боли, и мысленно снова прошлась по всем предкам Си Цзююаня, холодно бросив:

— Не утруждайте Девятого принца.

Она стояла на месте, желая, чтобы Си Цзююань ушел первым.

Но прождав довольно долго, она не увидела, чтобы мужчина сдвинулся с места.

Задним числом она вспомнила, что мужчина пришел сюда в уборную, и подумала: «Столько времени прошло, как ты еще не лопнул от терпения?»

Потирая запястье, она с негодованием ушла.

После ее ухода из тени вышел телохранитель Гу Фэн.

— Господин, она из резиденции Гогуна.

— И что с того, что из резиденции Гогуна? — В узких глазах феникса Си Цзююаня мелькнуло едва заметное презрение.

Женщина так хорошо играет свою роль, ему хотелось бы посмотреть, чего она добивается — она сама или резиденция Гогуна.

Бросив эту фразу, он развернулся и тоже ушел.

Гу Фэн застыл.

Он обернулся, посмотрел на уборную. Господин не пойдет?

——

Е Шаньюй не вернулась на Террасу Ясной Луны, а дождалась окончания банкета и встретилась с людьми из резиденции Гогуна прямо у дворцовых ворот.

Едва она остановилась у кареты, как почувствовала на себе недружелюбный взгляд.

Мэн Жун с отвращением уставился на нее.

Его взгляд словно спрашивал: «Почему ты еще жива?»

Е Шаньюй презрительно усмехнулась:

— Что, разочарован моим возвращением?

Мэн Жун хмыкнул.

Ей не нужно было спрашивать, чтобы понять: она ушла, и Си Цзююань последовал за ней. Мэн Жун наверняка подумал, что Си Цзююань пошел с ней разбираться.

Она спокойно улыбнулась и отвела взгляд.

Только она собралась сесть в карету, как подошла госпожа Нин.

Она сердито зыркнула на Е Шаньюй:

— Осмелилась позорить резиденцию Гогуна на людях, вот вернусь домой, я тебе покажу, дрянь.

Е Шаньюй с улыбкой напомнила:

— Матушка, если вы будете так говорить, люди услышат и подумают, что вы деревенская мужланка.

Госпожа Нин была знатного происхождения, но в детстве воспитывалась в деревне и больше всего боялась, что ее назовут крестьянкой.

Ее лицо мгновенно потемнело.

У дворцовых ворот было многолюдно, она не могла устроить скандал и лишь свирепо уставилась на Е Шаньюй.

Но Е Шаньюй улыбалась так кротко, что госпожа Нин выглядела злой свекровью, которая придирается без причины, отчего ее ненависть только усилилась.

Их взгляды пересеклись. Е Шаньюй увидела, что Мэн Жун собирается сесть в карету Мэн Гогуна.

Она быстро обошла госпожу Нин, подошла и схватила его.

Прижав серебряную иглу к его запястью, она мягко произнесла:

— Муженек, как ты можешь быть таким неразумным? Разве карета дедушки — место, где могут сидеть младшие вроде нас?

Мэн Жун, опасаясь иглы в ее руке, замер.

Только когда карета уехала, он с мрачным лицом спросил:

— Что ты задумала?