Глава 3 (Часть 1)

Глава 3

Его темные глаза слегка сузились, в зрачках отражалась страстная сцена поцелуя. Тихие, сдавленные стоны, прерывистое дыхание при попытке оттолкнуть, яркий румянец, заливший щеки от смущения, и кончик языка, мелькавший время от времени, — все это, казалось, многократно усиливалось, эхом отдавалось в ушах и стояло перед глазами.

Кончики его пальцев, неизвестно когда сжавшие край бокала, побелели от напряжения.

Когда Цзян Чжоу наконец оттолкнул его, Мин Нянь выглядел вполне удовлетворенным.

Он вытер влажные губы и улыбнулся:

— Очень сладко.

На мгновение Цзян Чжоу стиснул зубы. Уголки его глаз покраснели — наполовину от смущения, наполовину от гнева.

Мин Няню, похоже, особенно нравилось демонстрировать близость с ним на людях, не заботясь о том, нравится это Цзян Чжоу или нет.

— Не сердись, — заметив выражение его лица, Мин Нянь с улыбкой попытался его успокоить, и в его взгляде на мгновение промелькнула даже какая-то нежность. — От злости появляются морщины.

Цзян Чжоу сдержался, но все же не смог промолчать:

— Не целуй меня губами, которыми только что целовал других.

От этих слов лицо Мин Няня застыло.

Воздух между ними, казалось, похолодел.

Они стояли друг против друга, оба с непроницаемыми лицами. Люди, которые только что страстно целовались, теперь застыли в неловком противостоянии.

В глубине души Цзян Чжоу немного пожалел о сказанном.

Не стоило в порыве гнева высказывать то, что он действительно думал.

У Мин Няня всегда был скверный характер. Цзян Чжоу своими глазами видел, как Мин Нянь расправился с человеком, который осмелился его спровоцировать. С улыбкой на лице он ударом ноги сломал тому три ребра.

Глухой треск костей смешался с мучительным криком. Искаженное от боли лицо и корчащееся тело до сих пор стояли у него перед глазами.

Хотя Мин Нянь вряд ли стал бы поднимать на него руку при всех, не заботясь о своей репутации, но навлечь на себя его гнев не сулило ничего хорошего.

Ресницы Цзян Чжоу дрогнули, он опустил взгляд:

— Я не это имел в виду.

Мин Нянь холодно усмехнулся:

— …А что тогда?

Цзян Чжоу не нашел, что ответить. Мин Нянь внезапно встал. Он посмотрел сверху вниз на мужчину, который вечно выводил его из себя:

— Выйдем.

Некоторые вещи им нужно было обсудить наедине.

Цзян Чжоу сглотнул:

— Хорошо.

Он поднялся и пошел следом за Мин Нянем.

Их уход из кабинки не был слишком заметным, но некоторые все же обратили на это внимание.

Фань Цинлинь закурил сигарету и злорадно усмехнулся:

— Братец Мин не выдержал?

Однако…

— Раньше он с другими прямо в кабинке начинал, почему с этим нужно уединяться?

— Ты дурак, не понимаешь? — Шан Синь бросил на него взгляд. — Он же «парень», конечно, отличается от тех, кто продается.

— Отличается? — Фань Цинлинь фыркнул. — Не вижу никакой разницы. Разве не все из-за денег? Иначе почему он уже два года рядом с братцем Мином и не уходит? У братца Мина такой сложный характер, если бы не было выгоды, стал бы он так долго держаться и не отпускать?

Деньги… Шан Синь нахмурился. За эти два года он действительно не видел, чтобы Мин Нянь дарил Цзян Чжоу что-то существенное вроде дома или машины.

Он знал, где живет Цзян Чжоу — двухкомнатная квартира площадью девяносто квадратных метров на окраине города. Кроме этого, у него была машина стоимостью чуть больше ста тысяч — такая, на которую их компания богатых наследников даже не взглянула бы. Только его художественная студия постепенно стала известной благодаря связям Мин Няня, так что можно сказать, он воспользовался его помощью.

Кроме этого, Шан Синь действительно не замечал, чтобы Цзян Чжоу что-то просил у Мин Няня.

Сказать, что Мин Нянь был скуп? Вряд ли. Он запросто мог подарить случайному партнеру на ночь часы стоимостью в шестизначную сумму. Но почему-то к своему официальному «парню» он, казалось, был особенно прижимист?

Конечно, нельзя было исключать, что Цзян Чжоу строил из себя недотрогу и не хотел ничего брать. В наше время люди искусства часто обладают некоторой «гордостью».

Может, Цзян Чжоу действительно любил Мин Няня?

Но судя по его обычному холодному и отстраненному поведению, это было непохоже.

Иначе он не стал бы спокойно смотреть, как рядом с Мин Нянем меняются партнеры, будто это его, парня, совершенно не касается.

Это было очень странно.

Не нужны деньги, не нужны чувства. Зачем тогда этот человек был с Мин Нянем?

Шан Синь задумался, но так и не смог разгадать Цзян Чжоу. Решив больше не ломать голову, он поднял бокал, чтобы чокнуться с Чжоу Аохэном:

— Давай, А-Хэн, выпьем.

Половина лица Чжоу Аохэна была в тени, он, казалось, задумался. Тонкие губы под прямым носом были плотно сжаты, а слегка нахмуренные брови придавали ему дерзкий, острый вид, создавая ощущение дистанции.

Он словно не слышал слов Шан Синя, его пальцы бессознательно крутили стакан со сливовым соком. Только когда Шан Синь цокнул языком и спросил: «Ты о чем задумался? Весь вечер витаешь в облаках», — он внезапно очнулся и легонько стукнул своим стаканом о его.

Дзынь.

Кубики льда в темно-красном соке тихонько звякнули, переливаясь в разноцветных огнях.

— Черт, сок, — Шан Синь уставился на стакан со сливовым соком. — Сладкий, как для девчонки. Ты кого презираешь?

— Хочешь пей, хочешь нет, — Чжоу Аохэн опустил глаза. Уголки его глаз были очерчены тонко, изгиб казался немного холодным и одиноким.

Шан Синь открыл рот, но потом просто залпом выпил свой бокал:

— …Ладно, ты упрямый, ты крутой.

Чжоу Аохэн ничего не ответил. Откинувшись назад, он закурил сигарету «Суянь».

Резкие линии бровей и переносицы то появлялись, то исчезали в клубах дыма. Его взгляд был холодным и отстраненным, он выглядел гораздо более резким и суровым, чем обычно, когда улыбался и болтал.

Казалось, этот человек был не в духе.

Шан Синь подумал, что это снова из-за старика дома, который опять доставил Чжоу Аохэну неприятности. Он покачал головой, не собираясь лезть на рожон, и лишь слегка отмахнулся от дыма перед носом:

— В кабинке и так накурено, а ты еще сигарету достал. Не задыхаешься?

Только после этих слов Чжоу Аохэн, казалось, осознал проблему. Он замер с сигаретой в пальцах, а через мгновение встал:

— Я выйду покурить.

— Эй… — Шан Синь посмотрел ему вслед. В голове мелькнуло недоумение: с каких это пор Чжоу Аохэн стал таким заядлым курильщиком?

— Кто сказал тебе прийти сегодня? — спросил Мин Нянь. Они стояли в туалете в конце коридора. Он прополоскал рот и теперь тщательно вытирал губы, испачканные женской помадой, платком, который протянул ему Цзян Чжоу.

В гладкой поверхности зеркала отражалось его красивое лицо с каплями воды и высокая фигура Цзян Чжоу, прислонившегося к стене позади.

Скомканный платок бросили обратно. Цзян Чжоу взглянул на него, кончики его пальцев дрогнули, и он позволил платку упасть в мусорное ведро:

— Мо Линь.

— Он, конечно, на твоей стороне, — Мин Нянь не удивился, но все же усмехнулся. — Не зря же вы пять лет жили вместе, закадычные друзья.

Цзян Чжоу уловил подтекст в его словах и прикрыл глаза:

— Мы просто друзья.

— Я, конечно, знаю. И ему повезло, что он всего лишь твой друг, — сказал Мин Нянь и, повернувшись, слегка приподнял брови. — Сегодня вечером поедешь ко мне.

Тон не допускал возражений, это был приказ.

Поехать к Мин Няню?