Глава 5. Цзян Юань, которой этому не научиться, холодно смотрела на директора Чжао... (Часть 2)

Были летние каникулы, и в огромной академии можно было встретить лишь редких студентов, оставшихся на кампусе. Вся академия в тишине безмолвно демонстрировала свое величие и богатое наследие.

Это было высшее учебное заведение Кангсина, опирающееся на всю Империю и готовящее для нее таланты.

Поступить сюда означало стать одним из лучших на Кангсине и получить признание этого слоя общества.

Цзян Юань ненадолго задержала взгляд на статуе маршала-основателя у ворот академии, а затем последовала за Сун Яньшанем к административному зданию факультета конструирования. По идее, раз студентов было мало, декану тем более не было смысла оставаться в академии в это время, но он был на месте.

Сун Яньшань, казалось, был с ним хорошо знаком:

— Дядя Чжао.

Не успела Цзян Юань удивиться, как услышала слова декана:

— Ваше Высочество, вы пришли.

Ваше… Высочество?

Цзян Юань изумленно посмотрела на Сун Яньшаня. Хотя СМИ освещали жизнь королевской семьи лишь в части короля, королевы и наследного принца, а другие принцы и принцессы почти не появлялись на публике, благородная, но не высокомерная аура Сун Яньшаня все равно заставила Цзян Юань поразиться его статусу.

Как он мог быть членом королевской семьи?

Хотя то, что зверочеловек высшей расы мог проявить терпимость и позаботиться о зверочеловеке низшей расы, уже было достаточно удивительно, это и близко не стояло с шоком от его социального положения. В конце концов, королевская семья всегда была негласным сторонником расовой дискриминации и классового разделения.

Невероятно, что в пруду, полном ила, мог вырасти белый лотос.

Взгляд директора Чжао легко скользнул по Цзян Юань.

— Сначала присаживайтесь, сядем и поговорим подробно, — сказал он.

Директор Чжао, очевидно, знал, что Сун Яньшань любит чай, и заранее поставил греться воду на маленькой плитке. Сейчас он заварил чай и подал им. Сун Яньшань попросил для Цзян Юань стакан простой воды и поставил перед ней. Цзян Юань заметила, как взгляд директора Чжао, устремленный на нее, постепенно стал многозначительным.

Сун Яньшань начал первым:

— Дядя Чжао, я пришел сегодня, чтобы спросить вас о переводе на другой факультет.

На лице директора Чжао появилось затрудненное выражение:

— Когда Ваше Высочество сообщили мне вчера вечером, я был удивлен. И королевская семья, и Империя возлагают на вас большие надежды. С вашими способностями вы, несомненно, сможете внести огромный вклад в Империю. Почему вы вдруг захотели перевестись на Факультет конструирования мехов?

— Просто случайно заинтересовался Факультетом конструирования мехов, — сказал Сун Яньшань. — Подумал, что при необходимости это может быть запасным путем, вот и решил спросить.

Фраза «при необходимости это может быть запасным путем» несла в себе множество смыслов и могла быть истолкована по-разному. И действительно, как только Сун Яньшань произнес эти слова, лицо директора Чжао, который собирался было его отговорить, мгновенно стало серьезным. Очевидно, он понял эту фразу по-своему и больше не осмеливался ничего говорить, сразу перейдя к делу.

— Если переводиться с Боевого факультета на Факультет конструирования, то это несложно. Достаточно иметь хороший средний балл успеваемости и получить рекомендацию профессора с Факультета конструирования. Если Ваше Высочество заинтересованы, я могу написать для вас рекомендательное письмо, — сказал он. — Все это указано в правилах приема.

Цзян Юань с сомнением нахмурилась, начиная размышлять, не смотрела ли она тогда в книгу, а видела фигу, раз не заметила таких больших букв.

— В правилах приема это действительно есть, — невозмутимо сказал Сун Яньшань. — Но я случайно узнал, что на самом деле перевестись не так просто.

— Откуда Ваше Высочество услышали такие слухи? — с недоумением спросил директор Чжао. — Правила перевода с Боевого факультета на Факультет конструирования всегда были такими.

Сун Яньшань назвал какое-то имя, похожее на женское, Цзян Юань его не запомнила. Директор Чжао тут же все понял:

— А, это дочь министра финансов. Она поступала на Факультет механики и эстетики, это другое дело.

Даже у так называемого «Факультета невест», Факультета механики и эстетики, был высокий порог вхождения, но в основном он касался происхождения. Из года в год туда принимали таких, как дочь министра финансов — девушек или юношей из знатных семей, которые, однако, не блистали способностями к учебе. Академия охотно открывала для них черный ход, во-первых, чтобы они могли получить престижный диплом для вида, а во-вторых, чтобы они могли познакомиться с людьми своего круга, облегчая будущие связи между семьями.

В конечном счете, все это делалось для защиты интересов их класса и достижения военно-политической и экономической монополии.

Все это прекрасно понимали, и именно поэтому Факультет механики и эстетики насмешливо называли «школой для невест».

И что самое смешное, с этой точки зрения Цзян Гуанчжэнь действительно, можно сказать, «терпел лишения» и «думал о дочери», ведь по происхождению и социальному статусу Цзян Юань не дотягивала до вступительных требований Факультета механики и эстетики.

— Но не стоит забывать, — добавила она мысленно, — что она уже соответствовала строгим требованиям для зачисления на Факультет конструирования мехов. Если бы Цзян Гуанчжэнь не подделал ее заявление, не пришлось бы тратить деньги на постройку целого здания.

— Это все факультеты Института мехов, почему же между разными специальностями такое разное отношение? — спросил Сун Яньшань.

Директор Чжао с улыбкой махнул рукой:

— Ваше Высочество, не обижайтесь на мои слова, но ничего не поделаешь, уровень студентов разный. Вы все — отличники с академическими баллами выше семисот. А на Факультете механики и эстетики средний балл для зачисления из года в год колеблется около пятисот. Даже если я позволю им перевестись, они не смогут угнаться за программой. К тому же, Факультет конструирования известен высоким процентом продливших обучение, а многие и вовсе не могут его закончить.

— Кроме того, в последние годы все больше богатых зверолюдей низшей расы попадают на Факультет механики и эстетики, вбухивая деньги. Если не установить жесткие рамки, то что будет, если они туда попадут? Они просто не смогут учиться.

Цзян Юань, которой, по его словам, этому не научиться, холодно смотрела на директора Чжао.

— Значит, студенты Факультета механики и эстетики вообще не могут перевестись? — спросил Сун Яньшань.

— Не совсем так, — ответил директор Чжао. — Если ее средний балл успеваемости войдет в топ-2% и она сможет самостоятельно спроектировать меха на первом курсе, тогда можно. Но вы же понимаете, что это практически невозможно, поэтому мы даже не печатаем это в правилах приема. Зачем бумагу тратить?

Хотя и Сун Яньшань, и Цзян Юань знали о существующей дискриминации, услышав эти откровенные правила двойных стандартов, они оба застыли.

Лицо Цзян Юань помрачнело:

— Директор, если я правильно помню, Факультет конструирования мехов — это как раз та специальность, где студентов учат проектировать мехов. Даже многие выпускники текущего года подают заявления на продление обучения на четыре-пять лет, потому что не могут спроектировать ни одного меха. Разве это условие для перевода не слишком суровое?

Она высказалась резко, но директор Чжао ничуть не удивился. Слегка приподняв веки, он сказал:

— Если считаете, что это слишком сурово, можете не переводиться. Никто вас не заставляет.