Глава 9

Глава 9

Выстрел, который она сделала, успешно привлёк внимание товарища Сюя из милиции, но также оставил после себя огромную проблему.

Цзян Сюань думала, видели ли торговцы людьми весь процесс?

Тогда она действовала очень быстро: сунула руку в рюкзак, на самом деле достав пистолет из пространства, без колебаний выстрелила, а затем убрала оружие обратно.

Всё произошло в одно мгновение, неужели торговцы людьми ничего не заметили?

Цзян Сюань не была уверена.

Но потом она подумала, что раз у неё амнезия, ей не нужно беспокоиться о том, как всё объяснить!

Она смотрела на фигуру за дверью. Знакомая белая милицейская форма, высокая и статная, словно тополь в пустыне.

Цзян Сюань отчаянно молилась, чтобы товарищ милиционер не заподозрил её, не стал её допрашивать, а лучше бы ещё и помог ей получить городскую прописку.

Ей многого не нужно, она просто хочет спокойно обосноваться!

Клянусь небом, она действительно законопослушная гражданка!

Она не вражеский агент!

Не успела Цзян Сюань опомниться, как высокий и статный товарищ милиционер открыл дверь. В руке у него была коробка с зефиром из маша. Он длинными шагами подошёл к кровати.

— Товарищ Сюй! — радостно воскликнула Су Юань-Юань. — Что привело вас сюда? Присаживайтесь, хотите яблоко? Я вам почищу.

— Не нужно, у меня дела в участке, я ненадолго, — ответил Сюй Чанъань.

Он поставил сладости на стол, поднял голову и посмотрел на Цзян Сюань, в его взгляде читался лёгкий намёк на подозрение.

— Товарищ, вы меня помните?

Цзян Сюань посмотрела на него растерянным взглядом.

Су Юань-Юань поспешила объяснить:

— Товарищ Сюй, она не помнит, что было раньше…

— Я знаю, — сказал Сюй Чанъань. — Я только что встретил в коридоре врача, он мне рассказал. Не помнит прошлого, но помнит своё имя — Цзян Сюань?

Цзян Сюань кивнула и спокойно спросила:

— Товарищ милиционер, мы… знакомы?

— Виделись однажды.

Сюй Чанъань откинулся на спинку стула, расстегнув верхнюю пуговицу. Он непринуждённо сказал:

— На вокзале вы попросили меня разменять деньги, и я сходил в кассу и помог вам.

Внезапно он добавил:

— Вам не кажется это странным?

— Что? — Цзян Сюань сохраняла спокойствие, ничуть не волнуясь.

— Я доставил вас в больницу и хотел связаться с вашими родными, но, обыскав ваш рюкзак, не нашёл никаких документов… И не только это. Ваш рюкзак был практически пуст: только пачка мелких денег и талонов, и больше ничего.

— Совсем ничего.

Сюй Чанъань перестал улыбаться. Его пронзительный взгляд, словно ледяной клинок, упал на Цзян Сюань, отчего у неё по коже побежали мурашки.

Су Юань-Юань тоже немного занервничала и с беспокойством посмотрела на Цзян Сюань.

Цзян Сюань по-прежнему была спокойна.

Как говорится, у кого совесть чиста, тот спит спокойно.

Она не была вражеским агентом и не сделала ничего плохого, так чего ей бояться?

Тем более что у него не было никаких доказательств. Не мог же он средь бела дня арестовать её и отвести в участок на допрос?

Цзян Сюань решила идти ва-банк.

— Товарищ милиционер, я понимаю, что вы имеете в виду. У меня амнезия, но я не глупая, и здравый смысл у меня ещё есть. Если вы сомневаетесь в моей личности, можете проверить!

— Вы же знаете, в каком я сейчас положении. Я забыла всё, что было раньше, но помню своё имя. Вы можете использовать это имя, чтобы навести справки, вдруг вы сможете найти моих родных?

Цзян Сюань говорила так уверенно, что Сюй Чанъань на время перестал её допрашивать.

Он посмотрел на лежащую на больничной койке Цзян Сюань. Бледное лицо, растрёпанные чёрные волосы, но даже это не могло скрыть её красоту: белоснежная кожа, тёмные волосы, блестящие глаза — она была невероятно привлекательна.

Его взгляд дрогнул, он отвёл глаза и сказал:

— На вокзале вы сказали мне, что приехали с юга, проделали долгий путь, чтобы найти здесь дальних родственников. Я проверю эту информацию!

Выходя из палаты, Сюй Чанъань оглянулся на коридор. Мужчина в одежде из грубой ткани бросил окурок и тут же последовал за ним.

— Ну как?

— Ничего необычного. Только эта девушка, Су Юань-Юань, заходит и выходит из палаты, иногда заходят врачи и медсёстры, и больше никого.

Вспомнив о выстреле в тот день, Сюй Чанъань задумался.

— Продолжай наблюдение.

Цзян Сюань всецело сосредоточилась на выздоровлении, почти не выходила из палаты и совсем не заметила, что за ней следят. Су Юань-Юань тоже была беспечна и ничего не замечала.

— Угадай, что сегодня на обед? — с загадочным видом спросила Су Юань-Юань.

— Суп-лапша с яйцом? — с энтузиазмом предположила Цзян Сюань.

Неудивительно, что у неё текли слюнки, ведь еда в больнице была слишком пресной. Больничная пища была безвкусной, приправ почти не добавляли. Нельзя сказать, что было невкусно, но аппетит такая еда совсем не вызывала.

Вчера Су Юань-Юань принесла ей суп-лапшу с яйцом, на поверхности которого плавали капельки кунжутного масла. Какой же он был ароматный!

Су Юань-Юань покачала головой.

— Знаю, ты уже изголодалась. Я принесла тебе куриный суп. В столовой на шахте редко бывает куриный суп!

Она открыла ланч-бокс из нержавеющей стали, и оттуда донёсся насыщенный аромат куриного супа, покрытого капельками жира. У Цзян Сюань тут же потекли слюнки.

Цзян Сюань сглотнула и смущённо сказала:

— Спасибо тебе за заботу все эти дни, без тебя я бы не знала, что делать.

— Да брось, не стоит благодарности! Ешь скорее, мне скоро нужно возвращаться на шахту, я больше не смогу сидеть с тобой.

— На шахту? Ты работаешь на шахте?

— Ага, — с улыбкой ответила Су Юань-Юань. — Я тебе раньше не рассказывала, мой папа — член заводского комитета партии на шахте, а мама работает в профсоюзе. Сейчас у них горячая пора. К тому же мои младшие братья скоро будут сдавать государственные экзамены, и вся семья занята ими, поэтому у них нет времени навестить тебя.

— Ничего страшного, экзамены важнее! — искренне сказала Цзян Сюань.

В 1966 году систему вступительных экзаменов отменят. Сейчас 1958 год, если сдать экзамены сейчас, то через четыре года можно будет окончить университет и получить работу по распределению, а может, и удастся избежать будущих потрясений.

Смутные времена были ещё далеко, а вот трёхлетний голод был уже на носу, и об этом стоило беспокоиться!

Цзян Сюань ужасно переживала, но решила ничего не говорить. Пока ещё не было никаких признаков голода, повсюду царила атмосфера преувеличения, по радио каждый день рассказывали о «показательных полях», где урожай достигал десятков тысяч цзиней с му!

Отовсюду приходили радостные вести о богатом летнем урожае.

Кто бы мог подумать, что голод наступит так внезапно?

В любом случае, когда придёт время запасаться продовольствием, Цзян Сюань постарается взять с собой эту глупышку.

Всё это время Су Юань-Юань заботилась о ней. Хотя это было сделано в благодарность за спасение, она сделала и так достаточно.

Цзян Сюань была очень благодарна и хотела как следует отплатить ей.

Если бы только получить прописку, а потом найти работу, усердно зарабатывать деньги и запасаться продовольствием, заполнить всё пространство до отказа, разве можно было бы тогда плохо жить?

Цзян Сюань, склонив голову, пила ароматный куриный суп, чувствуя глубокое удовлетворение.

Видя задумчивый вид Цзян Сюань, Су Юань-Юань вздохнула:

— Я сегодня снова ходила в милицейский участок, товарищ Сюй сказал, что твоих родных так и не нашли. Не знаю, что теперь делать…

Лечение в больнице стоило денег. Все расходы на лекарства и пребывание в больнице оплатила Су Юань-Юань.

Когда Цзян Сюань пришла в себя, она достала деньги из рюкзака и настойчиво вернула Су Юань-Юань всё, что та потратила.

К счастью, шестидесяти с лишним юаней, вырученных за часы, хватало надолго. В эту эпоху цены были очень низкими, и за полмесяца в больнице она потратила около тридцати юаней.

Цзян Сюань пока не нужно было беспокоиться о деньгах.

Вот только с пропиской всё ещё ничего не получалось.

Цзян Сюань нахмурилась. Допив суп и проводив Су Юань-Юань, она, немного подумав, наконец, встала с кровати, осторожно ступая в больничных тапочках.

Рана на затылке почти зажила, головокружение тоже стало реже, по крайней мере, у неё не было сотрясения мозга или других последствий.

Она зашла в туалет, умылась и посмотрела в зеркало. На неё смотрело бледное лицо, лоб был перевязан бинтом, а на затылке красовалась толстая марлевая повязка.

Некрасиво.

Цзян Сюань не беспокоилась о своей временной непривлекательности. Как только рана полностью заживёт, можно будет снять эти ужасные повязки. Её волновало только одно: не облысеет ли она на том месте, где была рана…

Фея не может быть лысой!

Цзян Сюань спрашивала врача, но тот не дал ей точного ответа, говорил что-то неопределённое, в общем, всё зависело от удачи.

Из-за этого Цзян Сюань две ночи не могла уснуть, ей снились кошмары, в которых она была лысой.

Устало вздохнув, она, держась за стену, медленно вышла из палаты.

Её палата была одноместной и находилась на третьем этаже. В коридоре было мало людей, в основном все вели себя тихо: мужчины курили у открытых окон, женщины дремали на скамейках.

Цзян Сюань хотела пойти на второй этаж, в надежде встретить старушку, с которой она разговаривала в комнате с кипятком.

Она рассказала старушке о своём происхождении, всё ту же историю о поисках родственников. Если бы та согласилась подтвердить её слова, то товарищ Сюй из милиции, вероятно, перестал бы сомневаться в её личности.

Вот только идти прямо на второй этаж было бы слишком подозрительно.

Обдумывая это, Цзян Сюань неспешно спустилась в больничный сад, нашла видное место и села погреться на солнышке.

Июньская погода была тёплой и солнечной, лучи солнца приятно согревали, клоня ко сну.

Цзян Сюань подпёрла голову рукой и, не отрываясь, смотрела вперёд, надеясь случайно увидеть ту старушку.

Вскоре вдалеке появился худой парень с ярко-жёлтыми волосами. Его глаза заблестели, и он побежал к Цзян Сюань.

Цзян Сюань: ???

У парня были выцветшие жёлтые волосы. Он был молод, выглядел разгильдяем, но, кажется, не имел злых намерений. Остановившись в двух шагах от неё, он нервно потёр руки и спросил:

— Э-э… вы товарищ Цзян Сюань, верно?

— Вы меня знаете? — удивлённо спросила Цзян Сюань.

— Конечно! Я вас видел! Вы помните моего братца Чжоу? Чжэн Сичжоу! Того, который купил у вас часы!

Цзян Сюань схватилась за голову. Ей уже не хотелось ничего говорить.