Глава 12 (Часть 2)

Видя её испуг, Чжэн Сичжоу не сдержался и поцеловал её в губы.

— Успокойся, мы ещё не расписаны, я тебя не трону, не бойся.

Как тут не бояться?

Цзян Сюань дрожала от страха.

Мужчина обнял её за тонкую талию, без труда поднял на руки, посадил на кровать и спросил:

— Ты хорошо запомнила, как я представился, когда мы впервые встретились?

— Запомнила, — Цзян Сюань сглотнула от страха.

— Повтори.

— Ч-Чжэн Сичжоу. Си — как в слове «северо-запад», Чжоу — как в слове «песчаная отмель». Двадцать три года. Окончил среднюю школу. Два года назад демобилизовался. Работаю грузчиком на шахте.

— Молодец, хорошо запомнила, — он поцеловал Цзян Сюань в щёку в качестве поощрения.

Цзян Сюань: …

Цзян Сюань, сдерживая себя, сказала:

— Если ты продолжишь распускать руки, я лучше уйду.

Чжэн Сичжоу положил подбородок ей на плечо.

— Я же сказал, что не трону тебя, чего ты боишься? Дай мне тебя обнять.

Цзян Сюань поневоле стала для него чем-то вроде плюшевой игрушки, которую он обнимал довольно долго.

Конечно, Чжэн Сичжоу знал меру: целовал только в щёку, поглаживал тонкую талию, практически ходил по краю, но не переступал черту.

Цзян Сюань опустила ресницы, её щёки горели. Ей было очень неловко от его прикосновений, но она терпела.

По дороге из больницы она обдумывала своё нынешнее положение.

Нельзя было отрицать, что Чжэн Сичжоу действительно помог ей, и очень сильно!

Она слишком легкомысленно отнеслась к вопросу прописки и недооценила напряжённую обстановку в стране, где велась активная борьба с вражескими агентами.

Она думала, что, воспользовавшись травмой головы и амнезией, сможет выдать себя за сироту, приехавшую издалека на поиски родственников, и получить городскую прописку.

Кто бы мог подумать, что Сюй Чанъань будет так сильно её подозревать?

Узнав, что за ней следят, Цзян Сюань осознала реальность: Сюй Чанъань не поверит ей на слово и не станет помогать с пропиской.

Но с Чжэн Сичжоу всё было иначе. Он не стал выяснять её прошлое и, не раздумывая, прописал её у себя, с лёгкостью решив её проблему.

Его происхождение было безупречным, его семья была чиста перед законом, а в то время в почёте были военные, и никто не стал бы перечить ему.

Цзян Сюань нуждалась в его защите.

Она была умна и всегда знала, какой выбор сделать.

Чжэн Сичжоу ей не нравился, но и неприязни она к нему не испытывала. Она решила относиться к нему как к парню, с которым познакомилась на свидании вслепую, постепенно узнавать его и смотреть, сойдутся ли они характерами.

Спустя некоторое время Цзян Сюань погладила урчащий живот и спросила:

— Можно уже поесть, товарищ Чжэн Сичжоу?

— Можно!

Печь находилась у входа, над ней был простой навес. Дрова и уголь хранились в кладовке.

Чжэн Сичжоу сходил к соседям, к дяде Яну, взял щипцы для угля, вытащил из печи раскалённый угольный брикет, и вскоре в топке заплясали языки пламени.

Цзян Сюань была рада, что у их дома был отдельный водопроводный кран, по крайней мере, ей не нужно было толпиться у общего крана посреди двора, чтобы помыть овощи или набрать воды.

В корзине лежали свежие овощи, в шкафу — морковь, картофель и немного тонкой белой лапши.

Подумав, что Цзян Сюань впервые ужинает у него, Чжэн Сичжоу решил не мелочиться и высыпал в кастрюлю всю лапшу, а затем добавил два яйца.

Цзян Сюань совершенно не разбиралась в повседневном рационе того времени и считала суп-лапшу с яйцом чем-то обыденным.

Старики говорили: «Отруби и овощи — еда на полгода».

Что такое отруби? Это шелуха, которая остаётся после обработки риса, пшеницы и других зерновых культур.

Поговорка «Отруби и овощи — еда на полгода» означала, что полгода люди ели отруби и овощи вместо обычной еды. Овощи — это клёцки из диких трав, чёрные и жёсткие, которые было очень трудно есть, но приходилось.

Потому что урожая не хватало, чтобы прокормить всех.

В 1958 году ни одна обычная семья не могла позволить себе есть рис и белую муку каждый день.

Цзян Сюань ещё не знала об этом.

Она сидела на корточках у водопроводного крана, отделяя листья друг от друга и тщательно промывая их под струёй воды.

Чжэн Сичжоу долго наблюдал за ней. Вода из крана текла без остановки, но Цзян Сюань не торопилась, продолжая неспешно мыть овощи.

Он обернулся, посмотрел на соседей, затем схватил Цзян Сюань за ухо и тихо сказал:

— Глупышка, сделай воду поменьше, нельзя что ли в тазу мыть? Экономить воду нужно, понимаешь? Забудь свои буржуазные замашки.

Цзян Сюань: …?

Он контролирует всё на свете, даже то, как она моет овощи?

Чжэн Сичжоу заметил, что она не понимает, и, беспомощно потерев лоб, прошептал ей на ухо:

— Ты правда такая глупая или притворяешься? Здесь соседи живут, ты так бездумно тратишь воду, они подумают, что ты богачка.

Цзян Сюань действительно была богачкой!

Но все её деньги остались в современном мире, а здесь она была нищей.

Чжэн Сичжоу тихонько прошептал ей на ухо, и Цзян Сюань быстро всё поняла: в это непростое время лучше всего быть бедной.

Все знали, что буржуазия пострадала, а у помещиков отобрали землю.

У тех, кто выставлял своё богатство напоказ, судьба складывалась не лучшим образом.

Бережливость — вот хорошее качество.

Поэтому Цзян Сюань тут же выключила воду и стала жалобно мыть овощи в маленьком тазу из нержавеющей стали.

Помыв овощи один раз, она вылила воду из таза, набрала чистой воды и помыла ещё раз.

Когда она начала мыть третий раз, Чжэн Сичжоу не выдержал и снова схватил её за маленькое белое ушко.

— Глупышка, кто так моет овощи? Сколько раз ты собираешься их мыть?