Выслушав этот вывод, зрачки Тан Юаня едва заметно сузились, и он медленно опустил веки.
Неудивительно... его тело могло поглощать болотную грязь, но не могло поглощать насекомых. Неудивительно, что он так боялся трупов и смерти.
Оказывается, он был таким существом...
— Следовательно, человеческие качества, проявленные этим бессмертным, должны быть влиянием остаточной души, которая по ошибке слилась с его телом, на его истинную форму, — Вэнь Хань открыто наблюдал за выражением лица Тан Юаня и добавил: — В эти дни этот бедный даос обнаружил, что молодой герой Тан обладает чрезвычайно редким Телосложением, Поглощающим Инь, которое весьма популярно у нечисти. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Болотное Божество, слившееся с душой умершего, благосклонно относится к молодому герою Тан.
Бросив эту двусмысленную фразу, Вэнь Хань залпом допил чай в чашке и замолчал. Гу Цинлю молча поднял чайник и налил даосу чаю. Тан Юань лишь сидел в оцепенении, погруженный в мысли, и в тишине по-прежнему не произносил ни слова.
— Молодой герой Тан, блуждающие души, не попавшие в Желтый Источник после смерти, очень хрупки, — Гу Цинлю поставил чайник и вдруг тихо вздохнул. — По словам молодого героя Тан, очевидно, что Болотное Божество уже давно не помнит о мирских делах. Боюсь, что остаточная душа того ученика Удуцзяо достигла критической точки еще в начале их встречи.
— ...Что это значит? — Услышав это, Тан Юань невольно вздрогнул. Не от холода, а от смутного страха, который едва уловимо пронесся в его сердце, заморозив его.
— Молодой герой Тан все еще не понимает? — В теплых черных глазах Вэнь Ханя мерцал неясный свет. — Причина, по которой ты не можешь найти бессмертную обитель, заключается в собственном желании Болотного Божества.
Поскольку человеческая душа уже полностью растворилась, оставшееся сознание, естественно, вернулось к своему первоначальному намерению — совершенствоваться на великом пути бессмертия.
Иными словами... Чжи У, которого знал молодой герой Тан, действительно больше нет.
!!?
Дыхание Тан Юаня постепенно участилось. Он крепко сжимал простыню под собой. На открытой коже выступили вены — на предплечьях, шее, висках. Напряженное лицо исказилось.
Гу Цинлю, увидев это, едва заметно дернул бровью.
Он видел, что этот ученик Танмен испытывает невообразимое психическое давление, словно пытается удержать разъяренного зверя своим телом, сдерживая остатками разума огромное количество негативных эмоций, направленных на причинение вреда.
Это действие, несомненно, повредит внутренние органы, но прежде чем он успел что-либо сказать, рука под столом была схвачена и сжата.
— Дао... Даочжан... — Зрачки Тан Юаня были расширены, белки глаз даже налились кровью. Он, казалось, изо всех сил пытался издать звук. — Эти слова... их тебе велел сказать старший соученик?
Или... ты специально сказал их мне?
Вэнь Хань с невозмутимым лицом спокойно сказал: — Этот бедный даос лишь излагает факты. Верить или не верить — решать молодому герою Тан.
Тан Юань замолчал. Он снова опустил голову.
Пламя свечи на столе подпрыгнуло, огонек, казалось, стал намного меньше. Гу Цинлю поднял бамбуковую щепку, чтобы подправить фитиль, но увидел, как оранжевое пламя перед ним внезапно сжалось в крошечный зеленый огонек —
— ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА — Я вернулся, — прошептал Тан Юань. — Угу, — ответил Чжи У, прижимая его к себе. — Я ждал тебя. Тан Юань уткнулся лицом в его шею, вдыхая знакомый прохладный аромат. Он чувствовал тепло его тела, мягкость его волос, и впервые за долгое время ощутил себя в безопасности. — Я думал... я потерял тебя, — голос его дрожал. — Ты не потеряешь меня, — тихо сказал Чжи У. — Я всегда буду здесь. Они долго лежали так, обнявшись, в тишине, нарушаемой лишь их дыханием. Тан Юань чувствовал, как напряжение последних дней постепенно спадает. Он был дома. Но спокойствие не могло длиться вечно. Слова Вэнь Ханя эхом отдавались в его голове. Остаточная душа. Исчезнувший Чжи У. Путь бессмертия. Он поднял голову и посмотрел на Чжи У. Его лицо было спокойным, как всегда, но в глазах, казалось, таилась древняя мудрость и печаль. — Чжи У... кто ты? — спросил Тан Юань. Чжи У слегка улыбнулся. — Я — Чжи У. Болотное Божество. — Но... Вэнь Хань сказал... что ты... — Тан Юань запнулся. — Что я состою из духа земли и человеческой души? — закончил Чжи У. — Это правда. Тан Юань почувствовал, как сердце сжалось. — И та душа... она исчезла? Чжи У кивнул. — Она выполнила свою цель. Теперь я свободен. — Свободен... от чего? — спросил Тан Юань. — От привязанностей, — ответил Чжи У. — От желаний. От боли. Тан Юань смотрел на него, не понимая. — Но... ты же... ты же любил меня? Чжи У наклонил голову. — Любовь — это привязанность. Желание обладать. Боль от потери. — Значит... ты больше не любишь меня? — Голос Тан Юаня был едва слышен. Чжи У не ответил сразу. Он нежно погладил Тан Юаня по щеке. — Я забочусь о тебе, Тан Юань. Ты важен для меня. — Но это не то же самое, — сказал Тан Юань. Слезы наворачивались на глаза. — Путь бессмертия требует отречения, — тихо сказал Чжи У. — Я должен освободиться от всего, что связывает меня с миром смертных. — Даже от меня? — спросил Тан Юань. Чжи У снова кивнул. — Особенно от тебя. Тан Юань почувствовал, как мир рушится. Все, во что он верил, оказалось ложью. Чжи У, его убежище, его дом, был всего лишь временным явлением. — Я... я не понимаю, — прошептал он. — Тебе и не нужно, — сказал Чжи У. — Просто знай, что я всегда буду рядом. В тумане. В воде. В деревьях. — Но я хочу быть с тобой! — воскликнул Тан Юань. — Как раньше! — Раньше было иначе, — ответил Чжи У. — Тогда во мне была часть, которая жаждала человеческих чувств. Теперь ее нет. Тан Юань отстранился. Он чувствовал себя опустошенным. Чжи У был перед ним, но он чувствовал, что потерял его навсегда. — Значит... это конец? — спросил он. Чжи У посмотрел на него с легкой грустью. — Для той части меня, что любила тебя, — да. Тан Юань закрыл глаза. Боль была невыносимой. Он хотел кричать, ломать все вокруг, но у него не было сил. — Я... я не могу принять это, — прошептал он. — Тебе придется, — сказал Чжи У. — Это мой путь. Тан Юань открыл глаза. В них горела решимость. — Тогда я найду способ вернуть тебя! — сказал он. Чжи У покачал головой. — Это невозможно. — Я не поверю, пока не попробую! — сказал Тан Юань. — Я найду способ вернуть ту часть тебя, которая любила меня! Чжи У смотрел на него с удивлением. — Тан Юань... ты действительно глупец. — Возможно, — ответил Тан Юань. — Но я не сдамся. Он встал с кровати. Его раны еще болели, но он не обращал на это внимания. Он должен был найти способ. — Я ухожу, — сказал он. — Куда? — спросил Чжи У. — Назад в мир смертных, — ответил Тан Юань. — Я найду то, что мне нужно. Чжи У не стал его останавливать. Он знал, что Тан Юань упрям. — Будь осторожен, — сказал он. Тан Юань кивнул. Он подошел к выходу из дупла. На мгновение он остановился и обернулся. Чжи У сидел на кровати, такой же спокойный и неземной, как всегда. В его глазах не было ни боли, ни тоски, только безмятежность. Тан Юань почувствовал новый приступ боли. Но он подавил его. — Я вернусь, — сказал он. Чжи У слегка улыбнулся. — Я буду ждать. Тан Юань вышел из дупла и направился к границе тумана. Он не оглядывался. В его сердце горела новая цель. Он вернет Чжи У. Любой ценой.
(Нет комментариев)
|
|
|
|