План воспитания человеческого дитя (Часть 2)

”

Духи покачали головами.

— Люди носят одежду из ткани. Кто из нас умеет ткать полотно? — спросил Чжун Шань.

Духи снова покачали головами.

— Но у подножия горы могут быть Великие Демоны. Если спустимся, нас легко могут съесть. Настоятели прошлых поколений не позволяли нам спускаться с горы, — сказал панголин Сяо Цун, который всегда был робок.

— Но если мы не спустимся, как выполним данную клятву? — мягко возразил Чжун Шань. — Не забывайте, мы принесли Клятву Сердечного Демона.

— Я же говорил, что Линъинь — нехороший человек, — тихо пробормотал Хуа Ци, мысленно коря себя. Он ведь ясно видел, что силы Линъиня были на исходе, но всё равно, чёрт возьми, испугался.

Хитрый Линъинь!

— Тогда спустимся с горы. Далеко ходить не будем, отправимся в деревню Дунванцунь у подножия, — Си Цзюэ не видел в этом большой проблемы. Он не слышал, чтобы поблизости от горы Юньлиншань водились Великие Демоны.

Самыми сильными духами в этом горном хребте были они сами.

— Раз решили, то спускайтесь. Я останусь на горе присматривать за Юньлин Гуань, — сказал Чжун Шань.

Хуа Ци, принявший облик красивой женщины, взял Юнь Шаня на руки и пошёл, покачивая бёдрами. Если бы на него смотрели определённые люди, их сердца наверняка бы затрепетали.

Но сопровождали его лишь духи с горы Юньлиншань, хорошо знавшие его змеиную натуру.

Если бы кто-то возымел на него неподобающие мысли, то разгромленная пещера была бы мелочью по сравнению с риском лишиться жизни.

Доу Мин, принявший облик тринадцати-четырнадцатилетнего юноши, с недоумением спросил: — Хуа Ци, почему ты не можешь идти нормально? Зачем так виляешь бёдрами? Жители деревни так не ходят.

Доу Мин видел деревенских жителей, когда те изредка поднимались на гору для поклонения.

То То тут же подхватил: — Вот именно! Хуа Ци, так ходить очень некрасиво.

Хуа Ци обернулся, и на его прекрасном лице промелькнуло раздражение, он закатил глаза. Его пышная грудь тяжело колыхнулась. — Что вы двое понимаете? Просто слушайте меня. До того, как я попал на гору Юньлиншань, я сто лет в одиночку странствовал среди людей. Что вы, маленькие духи, родившиеся на горе Юньлиншань, можете знать?

То То подбежал и отстранил пышную грудь Хуа Ци: — Ты давишь на настоятеля!

Хуа Ци взглянул вниз и с помощью магии немного уменьшил грудь.

Он продолжил идти вперёд, покачивая бёдрами.

Как только он вошёл в деревню, группа мужчин уставилась на него во все глаза, не сводя с него жадных взглядов.

Сяо Цун нервно сглотнул: — Эт-ти люди… почему они такие странные? Смотрят на нас как-то… не так.

— Чего бояться? Это всего лишь обычные люди, — Си Цзюэ огляделся и хмыкнул.

Сю Нян сидела с ребёнком на руках в тени дерева у ворот своего дома. Увидев идущего к ней, виляя бёдрами, Хуа Ци, она внешне осталась невозмутимой, но про себя подумала, что эта женщина слишком ветреная — ни одна порядочная женщина так не ходит.

Наверное, даже женщины лёгкого поведения в городе так себя не ведут.

— Сколько твоему малышу? — Сю Нян не ожидала, что эта вихляющаяся женщина остановится прямо перед ней.

Да ещё и с улыбкой спросит о её ребёнке.

— Три месяца, — вежливо ответила Сю Нян и спросила в ответ: — А твоему?

Этот вопрос поставил Хуа Ци в тупик. Линъинь передал им Юнь Шаня, но не сказал, сколько ему.

Заметив, что Юнь Шань меньше ребёнка на руках у женщины, Хуа Ци наугад соврал: — Ему только что исполнился месяц.

Сказав это и видя, что женщина молчит, Хуа Ци продолжил сам: — Мы беженцы. Перевалили через ту гору и только тогда увидели эту деревню. — Он указал рукой на Си Цзюэ: — Вот, это мой муж, Си Цзюэ. — Затем указал на троих мальчиков рядом: — Это мой старший сын Доу Мин, второй сын Сяо Цун и младший сын То То.

— Ты такая молодая, а у тебя уже трое детей? И все мальчики! — Сю Нян была полна зависти.

Её первенцем была девочка, и свекровь, едва она оправилась после родов, начала торопить её с внуком.

Одежда этих людей была вся в заплатках — видно, что семья небогатая.

Только самый младший сын был одет лишь в красный передник-дудоу, но при этом был пухленьким и белым, что выглядело немного странно.

— А тот, что у тебя на руках, мальчик или девочка?

— Тоже мальчик, — ответил Хуа Ци. Все духи видели, что у Юнь Шаня.

— Ох! — Сю Нян, обнимая своего ребёнка, от зависти не знала, что и сказать.

Ребёнок у неё на руках тихонько захныкал. Сю Нян привычно потрогала его попку — мокро.

Она подняла ребёнка и пошла во двор, сняла с верёвки чистую пелёнку, чтобы переодеть его.

Обернувшись, она увидела, что вся та семейка вошла вслед за ней во двор.

Детский плач заразителен. Юнь Шань на руках у Хуа Ци скривил губы и тоже заплакал.

По сравнению с писком ребёнка Сю Нян, похожим на мяуканье котёнка, Юнь Шань плакал гораздо громче.

Сю Нян невольно посмотрела на него с завистью.

Хуа Ци неуклюже похлопывал Юнь Шаня, приговаривая: — Не плачь, не плачь.

Хоть в имени Юнь Шань и был иероглиф «шань» (доброта), но когда он начинал плакать, то становился совсем не добрым.

Как Хуа Ци ни уговаривал его, он лишь продолжал реветь во всё горло.

А Си Цзюэ и остальные просто стояли рядом и смотрели.

Сю Нян положила своего ребёнка в колыбель и, вздохнув, взяла Юнь Шаня у Хуа Ци. Она стала укачивать его на руках, ласково приговаривая: — О-о, о-о, не плачь, не плачь.

И Юнь Шань действительно постепенно успокоился.

Хуа Ци, увидев, что Юнь Шань перестал плакать, обрадовался так, словно ухватился за спасительную соломинку: — Сестрица, да ты такая умелая! Мы решили поселиться в этой деревне. Можно мы сегодня переночуем у тебя? Мой муж и дети очень сильные, если есть какая-то работа, смело поручай им.

— А? — Сю Нян опешила. Почему эта семья такая бесцеремонная?