Отношения между Сун Чжаоди и Чжун Цзяньго просты: каждый берет то, что ему нужно. Но даже если в будущем Сун Чжаоди разведется с Чжун Цзяньго, их брак все равно должен будет продлиться не меньше семи или восьми лет.
Лю Лин никогда и ни в чем не ущемляла себя. Став Сун Чжаоди и выйдя замуж за Чжун Цзяньго, она думала, что ей придется быть в паре с Чжун Цзяньго не больше семи-восьми лет, и не собиралась брать на себя лишние обязательства.
Чжун Цзяньго не был похож на ее любовников в той жизни. Если она начнет отношения с этим мужчиной, то потом не сможет безболезненно вычеркнуть его из своей жизни.
Когда Сун Чжаоди заболела, она поняла, что Чжун Цзяньго очень беспокоится за нее. Она была так потрясена, что несколько дней не решалась дразнить супруга.
И теперь, посмотрев, как Чжун Цзяньго добросовестно режет лук и жарит овощи, она подумала, что такого мужчину даже в будущем будет трудно встретить. Девушка внезапно почувствовала, что было бы здорово быть с ним мужем и женой до конца своей жизни.
— Господин командир, как вы собираетесь ответить* мне? — с улыбкой спросила Сун Чжаоди.
П. п.: Здесь использован глагол действия, который имеет много значений. Например, работать, рождаться, изумлять, трогать и возбуждать.
Чжун Цзяньго тяжело вздохнул, отложил нож, посмотрел на Сун Чжаоди и серьезно спросил:
— Ты понимаешь, о чем говоришь?
— Понимаю.
Сун Чжаоди естественным движением обняла Чжун Цзяньго за шею и поняла, что он весь напрягся. Она удивилась в глубине души: он отец троих детей, как он может вести себя как подросток?
— Ты можешь не сдерживаться, если хочешь дотронуться до меня. Ты можешь сделать это в любое время, в конце концов, мы же пара, — Оглядевшись по сторонам, девушка удовлетворенно кивнула. — Это место тоже подходит.
Чжун Цзяньго, вспыхнув, с силой оттолкнул руку Сун Чжаоди и указал на дверь:
— Убирайся!
Сун Чжаоди замерла, не в силах поверить, что ее отверг мужчина. Точнее, ее номинальный муж. Черт возьми, даже в прошлой жизни такого не было!
— Чжун Цзяньго, ты чертовски болен! — Сун Чжаоди глубоко вздохнула и стиснула зубы. — У тебя, похоже, хватит духу оставаться монахом всю свою жизнь!
С этими словами девушка вылетела за дверь.
Чжун Цзяньго посмотрел вслед удаляющейся женщине, усмехнулся и поставил сковороду на плиту, чтобы обжарить овощи.
Около десяти часов вечера, сидя во дворе и глядя на звезды и луну, Чжун Цзяньго решил, что Дава и Эрва уже заснули, поэтому встал и пошел наверх. Открыв дверь в комнату сыновей, он достал из ящика стола ключ от восточной двери, подошел к двери, остановился на мгновение и положил ключ в карман.
Сун Чжаоди услышала, как скрипнула дверь спальни, и открыла глаза:
— Я думала, ты не собираешься спать.
Чжун Цзяньго бросил на нее бесстрастный взгляд, открыл шкаф, достал два одеяла и вышел.
Сун Чжаоди резко замолчала, встала с кровати и вышла вслед за ним. Увидев, что Чжун Цзяньго разложил одно одеяло на скамье, она недоверчиво спросила:
— Ты… сегодня спишь на скамейке?
Чжун Цзяньго, казалось, ее не слышал и продолжал раскладывать одеяла.
Сун Чжаоди прислонилась к дверному косяку и скрестила руки:
— Ночью здесь довольно холодно для сна.
Руки Чжун Цзяньго на мгновение замерли. Мужчина оглянулся, а затем снял ботинки и забрался под одеяло. Но у него был слишком высокий рост, и его ноги свисали с короткой скамьи.
Заметив это, Сун Чжаоди сказал:
— Ты так боишься, что я проголодаюсь и накинусь на тебя посреди ночи? Я не такая уж и бесстыжая.
Чжун Цзяньго натянул одеяло на голову.
Сун Чжаоди закатила глаза.
— Горшок стоит рядом со скамьей. Если Дава и Эрва встанут посреди ночи, чтобы пописать, и увидят тебя здесь, то решат, что мы поссорились.
Чжун Цзяньго, откинув одеяло, встал, отнес горшок в детскую. Возвращаясь, он прошел мимо Сун Чжаоди, даже не взглянув на нее, и снова улегся на скамейку, накрыв голову одеялом.
Сун Чжаоди потеряла дар речи:
— Ну и ладно, спи тут.
Вернувшись в спальню, она посмотрела на спящего Санву и, не удержавшись, ткнула ребенка в нос:
— Твой папа мало того, что трус, так еще и скряга и упрямый ублюдок!
Чжун Цзяньго резко сел. Немного поразмыслив, он молча лег обратно.
Проснувшись на следующее утро, Сун Чжаоди не нашла в гостиной ни одеял, ни человека. Выглянув в окно, она заметила, что машина, припаркованная во дворе, исчезла, и спустилась вниз, чтобы найти самый большой замок и запереть дверь гардероба.
Ночью Чжун Цзяньго посмотрел на замок на шкафу и остолбенел. Он повернулся к Сун Чжаоди с немым вопросом во взгляде: «Что ты имеешь в виду?».
— О, я выбросила ключ в море.
Сун Чжаоди не стала отпираться, но все же напомнила Чжун Цзяньго, что он тоже делал подобные вещи без всякого предупреждения.
Чжун Цзяньго развернулся и отнес Даву и Эрву в спальню, оставив их спать с Сун Чжаоди, а сам отправился в детскую.
Сун Чжаоди посмотрела на троих детей рядом с ней и сердито рассмеялась. Толкнув соседнюю дверь и увидев, как Чжун Цзяньго снимает обувь, она не удержалась от вздоха:
— Прошел уже целый день, а ты все никак не успокоишься?
— Выйди! — Чжун Цзяньго указал на дверь. — Я не хочу с тобой разговаривать.
Сун Чжаоди присела на край кровати:
— Командир полка Чжун, разберись, кто из нас женщина, хорошо? Если ты так продолжишь, то сам же и пострадаешь.
— Я так не думаю, — Чжун Цзяньго обошел девушку и лег на кровать спиной к ней.
Сун Чжаоди тихо рассмеялась:
— Ты не хочешь со мной разговаривать, поэтому, по логике вещей, я не должна тебя больше беспокоить. Но ты должен сказать мне, почему ты злишься. Потому что я сказала, что ты больной?
Когда дело касалось красноречия, Чжун Цзяньго понимал, что он не ровня Сун Чжаоди. Опасаясь, что она уловит лазейки в его словах, он просто продолжал хранить молчание.
Сун Чжаоди была не из тех людей, которым было привычно заискивать перед кем-то. Конечно, иногда она могла терпеливо уговаривать другого человека, но если тот упрямо отвергал ее добрые намерения, то Сун Чжаоди не собиралась снова подлизываться, столкнувшись с холодным безразличием.
Увидев, что Чжун Цзяньго снова притворяется мертвым, Сун Чжаоди развернулась и пошла обратно в соседнюю комнату.
Проснувшись утром, Дава понял, что он спал в родительской спальне и побежал вниз искать Чжун Цзяньго. Не найдя его, он отправился на поиски Сун Чжаоди.
— Мама, почему я в твоей постели?
— Твой отец спал в твоей комнате прошлой ночью, — сказала Сун Чжаоди. — Иди и разбуди своего младшего брата, я пожарю завтрак, и мы поедим.
Чжун Дава не шелохнулся:
— Почему папа спал в моей комнате?
— Потому что он не хотел спать со мной, я его разозлила.
Чжун Цзяньго не завтракал дома два дня подряд, и даже если бы Дава ничего не спросил сегодня, то это не значит, что он не задал бы вопрос завтра. Сун Чжаоди решила сказать правду:
— Ближайшие дни твой отец будет спать в детской.
Дава быстро спросил:
— Папа все еще сердится? Мама, ты поссорилась с папой?
— Нет, — ответила Сун Чжаоди. — И я не била твоего отца. Просто я постоянно болтаю и в этот раз сказала то, что не следует. Правильно мне говорили, длинный язык до добра не доведет.
Чжун Дава впервые столкнулся с такой ситуацией. Он схватился за голову:
— Ты извинилась перед папой? Ты должна извиниться, если сделала что-то не так.
Извиниться? Она даже не знала, какая именно фраза его разозлила, как она могла извиниться?
— Я извинилась, но твой отец в этот раз сильно разозлился, поэтому я хотела еще раз попросить у него прощения сегодня вечером.
— Если ты снова извинишься, а отец по-прежнему будет тебя игнорировать, тогда тоже игнорируй его, — подумав, посоветовал мальчик. — Не балуй его.
Сун Чжаоди рассмеялась:
— Хорошо, я тебя послушаю. Быстро иди и крикни брату, чтобы вставал, а я пока пожарю овощи.
Однако ночью Сун Чжаоди не подошла к Чжун Цзяньго, чтобы извиниться, и даже не взглянула на него. Между парой официально началась холодная война.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|