Глава 2. Цзян Тун

Она была очень тихой, настолько, что ее присутствие почти не ощущалось.

Большую часть времени она смотрела вниз, опустив ресницы, скрывая свои печальные глаза.

Тао Цзы включила кондиционер на максимум, направив поток воздуха на Цзян Тун, и небрежно спросила: — Как тебя зовут?

— Цзян Тун.

— Студентка?

— Да.

— Тебе не холодно в такой легкой одежде?

Цзян Тун покачала головой.

— Откуда ты?

— Из Харбина.

— О, девушка из Ледяного города, — усмехнулась Тао Цзы. — Неудивительно, что ты так легко переносишь холод.

Цзян Тун беззвучно улыбнулась, лишь уголками губ, затем прикрыла рот рукой.

Она чувствовала себя очень неуютно, вся скованная.

Тао Цзы улыбнулась, завела машину и выехала с парковки.

— Что хочешь поесть?

— Мне все равно.

— Заказывай что угодно, не стесняйся.

На светофоре Тао Цзы, облокотившись на руль, повернулась и посмотрела на профиль Цзян Тун.

Почувствовав на себе взгляд, Цзян Тун слегка улыбнулась, но опустила голову еще ниже.

— Ты ешь острое?

— Немного.

— Перец чили помогает согреться, выводит влагу и улучшает аппетит. Знаешь, кто больше всех любит острое?

— Наверное, жители Сычуани.

Тао Цзы решила немного подразнить ее: — Есть такая поговорка: «Жители Цзянси не боятся острого, жители Сычуани боятся, что не остро, а жители Хунани боятся, что не очень остро».

Обдумав смысл сказанного, Цзян Тун улыбнулась: — А, значит, жители Хунани.

— Точно. Пойдем в ресторан хунаньской кухни, посмотрим, насколько там «не очень остро».

Цзян Тун, заразившись ее шутливым тоном, немного расслабилась и ослабила хватку на рюкзаке, который все это время крепко прижимала к себе.

Они приехали в новый ресторан хунаньской кухни на улице Наньнин Лу, заказали отдельную комнату. Тао Цзы спросила у Цзян Тун, есть ли у нее какие-либо ограничения в еде, и, получив отрицательный ответ, заказала несколько фирменных блюд: «Жареное ассорти из копченостей», «Тушеные полоски желудка в горшочке», «Рыбья голова с рубленым перцем», «Курица Дунъань», и наконец, «Лепешки с водяным орехом и клубникой».

Несмотря на скромную одежду, Цзян Тун вела себя очень воспитанно.

Ела она медленно и аккуратно, бесшумно пережевывая пищу, словно настоящая девушка из благородной семьи.

Тао Цзы положила ей в тарелку немного еды: — «Курица Дунъань» лучше всего получается в ресторане Цюй Юань в Чанше.

На кончике носа у Цзян Тун выступили капельки пота, щеки порозовели от остроты. — Я никогда не была в Чанше, — тихо сказала она. — И хунаньскую кухню пробую впервые.

— Как-нибудь съездим вместе, — ответила Тао Цзы. — Я очень скучаю по этому вкусу.

Цзян Тун улыбнулась, но ничего не ответила.

Первая встреча с Цзян Тун не произвела на Тао Цзы особого впечатления.

Она была немногословна и крайне неуверенна в себе.

Ее хрупкая фигура не вызывала у Тао Цзы желания сделать что-то неподобающее.

Черты лица у нее были довольно милые: большие глаза, тонкий прямой нос, маленький рот, губы средней толщины — не слишком пухлые, но и не тонкие, как лезвие.

Конечно, Тао Цзы больше нравилось любоваться ее длинными ногами, плотно сжатыми вместе. Это вызывало у нее интерес.

Взгляд Цзян Тун всегда был полон печали. Куда бы она ни смотрела, на лице ее застыло озабоченное выражение, которое не исчезало с самого начала их встречи.

Несмотря на всю свою задумчивость, она не казалась Тао Цзы невежливой или раздражающей.

После ужина Тао Цзы предложила ей сходить в кино, и та согласилась.

На вопрос, какой фильм она хочет посмотреть, Цзян Тун ответила, что ей все равно, покорная, как ягненок.

Тао Цзы выбрала боевик. На самом деле, ей хотелось посмотреть фильм ужасов, но в этом месяце показывали только комедии и боевики.

В VIP-зале Цзян Тун прижалась к краю дивана.

Тао Цзы это показалось забавным. Комната была крошечной, куда она собралась прятаться?

Раз уж пришла «продаваться», к чему эти приличия?

В наше время каждая проститутка хочет строить из себя святошу.

Предложив Цзян Тун попкорн, Тао Цзы взяла ее за руку.

Она не торопилась, совсем не торопилась. В таких играх важна обоюдная готовность, принуждение все портит.

Сейчас Тао Цзы просто помогала ей сохранить лицо.

Тело Цзян Тун напряглось и стало жестким, как деревяшка.

Тао Цзы наклонилась к ней и тихо спросила на ухо: — Ты замерзла? У тебя такие ледяные руки.

Цзян Тун покачала головой, не отрывая взгляда от экрана.

Тао Цзы положила ей в рот зернышко попкорна, застав ее врасплох.

Ее подушечка пальца коснулась губ Цзян Тун, кончик пальца — ее зубов. Губы девушки приоткрылись, и Тао Цзы почувствовала влажное прикосновение ее языка. Это ощущение заставило ее сердце затрепетать.

Тао Цзы обняла ее. Цзян Тун заметно вздрогнула.

Но Тао Цзы просто продолжала обнимать ее, не делая никаких дальнейших движений, и Цзян Тун постепенно расслабилась, прижавшись к ней.

Однако Тао Цзы не собиралась позволять ей так просто расслабиться.

Она шептала ей на ухо, рассказывая о сюжете фильма, и продолжала дразнить ее своим дыханием.

Пока не почувствовала, что мочки ушей Цзян Тун стали горячими.

Когда фильм подходил к концу, Тао Цзы как бы невзначай коснулась губами уголка губ Цзян Тун.

В тот момент, когда зажегся свет, затуманенный взгляд Цзян Тун прояснился. Кровь прилила к ее лицу, и она так смутилась, что чуть не спряталась под кресло.

Тао Цзы подумала: «Девственница… Какое волнующее слово».