В пять лет мать однажды выгнала его из дома. Он стоял в подъезде в лёгкой одежде, дрожа от холода, когда увидел возвращающуюся с прогулки семью соседей. Мальчик его возраста в золотистом колпачке для вечеринки, держась за руки родителей, весело поднимался по лестнице. В свободной руке отец нёс коробку с тортом, перевязанную красной лентой.
— Сейчас мы споём «С Днём рождения» и будем есть торт, — ласково сказал он сыну.
Затем мужчина заметил Ли Ци, прятавшегося в тени, и улыбка застыла на его лице. Супруги замолчали и поспешно зашли в квартиру, захлопнув за собой дверь.
Вскоре из квартиры донеслись радостные голоса, поющие песню. А Ли Ци всё ещё стоял босиком за дверью, голодный, ожидая, когда мать «смилостивится» и впустит его.
Позже мать арестовали за употребление наркотиков, а его отправили в детский дом. Иногда волонтёры приносили хлеб и пирожные, но этого было недостаточно для всех детей. Обычно сладости доставались только самым активным и умеющим льстить. Остальным приходилось драться за угощение. Ли Ци не хотел, как обезьяна, скакать за куском еды, поэтому всегда сидел в углу, наблюдая за другими.
В четырнадцать лет он начал быстро расти. Директор детского дома привела его к мужчине в строгом костюме. Директор подобострастно улыбалась мужчине, говоря, что это самый красивый и умный ребёнок в их учреждении. Мужчиной был местный бизнесмен Пэй Хунъда. Он забрал Ли Ци к себе домой, сказав, что если тот будет послушным, то ни в чём не будет нуждаться. Но то, что Пэй Хунъда заставлял его делать…
Вспоминая о прошлом, Ли Ци помрачнел.
На обёртке от кекса была приклеена розовая записка. Ли Ци взял её и прочитал: «Спасибо тебе за сегодня».
Почерк Пэй Чжэнь был аккуратным и изящным. Ли Ци посмотрел на записку, а затем, словно что-то вспомнив, достал из парты девушки тетрадь и начал быстро листать страницы.
Он остановился на первой странице. Это было домашнее задание, выполненное в начале учебного года. Тогда почерк Пэй Чжэнь был мелким и круглым, совсем не таким, как сейчас.
Если перемены в девушке были лишь притворством, стала бы она менять даже свой почерк?
Ли Ци становилось всё любопытнее.
Любопытство, однажды зародившись, пустило корни в его душе, словно сорняк, и начало незаметно разрастаться.
Когда Ли Ци вернулся в дом Пэй, уже стемнело.
Он оставил рюкзак и пошёл на кухню. Там горничная собиралась мыть посуду. Увидев его, она резко сняла резиновые перчатки, бросила их перед Ли Ци и язвительно произнесла:
— Ой, кого я вижу! Сам барин пожаловал!
Ли Ци проигнорировал её и подошёл к раковине, чтобы помыть посуду.
Горничная, видя, что её игнорируют, раздражённо сказала:
— Помоешь посуду — всё равно ужина не получишь. Остатки выброшены. Хочешь поесть — иди к хозяйке, попрошайничай.
Она хотела ещё что-то сказать, но вдруг услышала холодный голос:
— Извинись.
Юноша, мывший посуду, обернулся. В дверях стояла Пэй Чжэнь.
Девушка уже переоделась из школьной формы в розовую пижаму, которая подчёркивала её нежную белизну кожи. Однако выражение её лица было недовольным. Она пристально смотрела на горничную.
Горничная не могла поверить своим глазам. Разве Пэй Чжэнь не ненавидела Ли Ци? Что это сейчас было? Она заступилась за него?
Пэй Чжэнь повторила более твёрдым голосом:
— Ты должна извиниться перед Ли Ци.
Похоже, она не шутила.
Горничная сначала испугалась, но потом подумала: «Чего мне бояться этой Пэй Чжэнь? Она ведь тоже здесь не в почёте. Старый Пэй слушает только свою жену и младшую дочь, а свою старшую терпеть не может».
Подумав так, она ответила более дерзко:
— С какой стати я должна извиняться?
Пэй Чжэнь рассмеялась от такой наглости.
— С какой стати? Ты забыла, кто ты такая? Ты — прислуга! Ты ведёшь себя непочтительно, оскорбляешь хозяина дома, поэтому должна извиниться!
Горничная презрительно фыркнула.
— Какой он хозяин? Он всего лишь ваш…
— Замолчи! — Пэй Чжэнь вышла из себя. — Ты уволена!
Уволена? Горничная решила, что ослышалась. Она проработала в доме Пэй десять лет, и теперь какая-то нелюбимая дочка хозяина смеет её увольнять?
— С чего это ты меня увольняешь?! Ты мне зарплату не платишь! Ты кто такая…
Внезапно её руку крепко схватили.
Это был Ли Ци.
С ледяным взглядом юноша сжал запястье горничной и тихо произнёс:
— Продолжай. Ну?
Высокий, красивый, с суровым выражением лица, он был похож на демона, восставшего из ада.
Горничная вздрогнула всем телом и выбежала из кухни.
— Я… я всё расскажу хозяйке!
На кухне стало тихо. Юноша бросил равнодушный взгляд на Пэй Чжэнь и, ничего не сказав, вернулся к раковине.
Девушка тихо произнесла:
— Тебе не нужно это делать.
Ли Ци не обратил на неё внимания. Закатав рукава, он ловко и быстро мыл посуду. Его руки были бледными и тонкими, с едва заметными выступающими венами.
Пэй Чжэнь стало ещё грустнее. Кто знает, сколько раз юноша вот так, голодный, мыл посуду.
— Ли Ци, тебе не нужно этим заниматься, — тихо, но настойчиво повторила она.
Юноша замер. Почему голос девушки звучал так жалобно? Если уж кому и жаловаться, то ему.
Он сдержался и не обернулся, желая поскорее закончить с посудой и уйти в свою комнату.
— Ты… ты, наверное, ещё не ужинал? Я тоже. Давай я сварю лапшу, и мы поедим вместе? — Пэй Чжэнь подбежала к холодильнику. — Так, есть помидоры и говядина. Сделаю лапшу с говядиной и томатами. Ты будешь?
Каким-то чудом Ли Ци, стоя к ней спиной, кивнул.
— Отлично! — Глаза девушки тут же засияли, и она принялась за дело.
Ли Ци продолжал мыть посуду, но краем глаза наблюдал за девушкой. Она ловко включила плиту, поставила воду для лапши, нарезала говядину, очистила помидоры от кожуры… Всё это было совсем не похоже на поведение избалованной Пэй Чжэнь.
Ещё одно противоречие.
Через десять минут, когда он помыл последнюю тарелку и поставил её на сушилку, девушка уже ждала его за столом с большой миской лапши.
Лапша была горячей, пар поднимался в воздух. Ли Ци сквозь клубы пара смотрел на лицо девушки. Оно казалось расплывчатым, нечётким.
Вытерев руки, он медленно подошёл к столу.
За три года, что он жил в доме Пэй, он впервые ел здесь за столом.
И впервые в жизни кто-то приготовил для него лапшу и с нетерпением ждал, когда он её попробует.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|