Глава 5 (Часть 1)

Глава 5

— …Почему ты сегодня так оделась?

Чжао Цинсюнь оглядела стоявшую перед ней подругу, одетую ярко, словно огненное облако на закате, и через несколько секунд догадалась: — Опять ходила на свидание вслепую?

— Ага, — протянула Яо Цзя, тяжело вздыхая. — Старый боевой товарищ моего отца, от такого радушия трудно отказаться.

Чжао Цинсюнь тихо усмехнулась, открыла дверь и посторонилась, пропуская подругу вперед.

Они с Яо Цзя были однокурсницами, знали друг друга много лет, и у них всегда были хорошие отношения.

Подруга была ее полной противоположностью — настоящая душа компании, с острым умом и подвешенным языком. Ее величайшим достижением была трехлетняя победная серия на дебатных турнирах, что до сих пор оставалось непревзойденной легендой в истории Политико-юридического университета.

После окончания университета Яо Цзя осталась в Цзянчжоу и стала довольно известным в своих кругах адвокатом.

Когда Чжао Цинсюнь перевели обратно, именно Яо Цзя помогла ей найти квартиру — в том же подъезде, где купила жилье сама.

Войдя в квартиру, Яо Цзя бросила сумку на ковер и рухнула на диван, раскинув руки и ноги. Она стянула с головы розовую прядь накладных волос и с облегчением выдохнула.

— Ужасно жарко сегодня… Эх, ты даже не представляешь, каким нечутким оказался тот парень со свидания. На обратном пути я говорю: «Так жарко, давай выпьем чего-нибудь». И знаешь, что он сделал? Он просто остановил машину и велел мне самой выйти и купить… Я огляделась — на обочине ничего нет, что мне покупать? Тогда он сдал назад на полметра. Я смотрю — о, надо же, и правда, стоит тетушка с тележкой, продает блинчики шоучжуабин. А на тележке у нее холодный чай со льдом, еще и марки «Кан Шуай Фу» (пародия на известный бренд), хех.

Чжао Цинсюнь достала из холодильника две бутылки воды, вернулась в гостиную и рассмеялась, слушая ее монолог: — Ты еще и хотела с ним выпить? Похоже, сегодняшний кандидат тебе понравился?

Яо Цзя, опираясь на локоть, сняла контактные линзы: — Не то чтобы понравился, но его «внешние данные» неплохие. С таким не стыдно показаться на людях.

— Правда? — Чжао Цинсюнь открутила крышку бутылки и удивленно взглянула на нее. — Такая оценка от нашего великого адвоката дорогого стоит.

Яо Цзя была известной ценительницей красоты, и все ее бывшие парни обладали привлекательной внешностью.

Она бросила футляр для линз обратно в сумку. Похоже, напитка она так и не дождалась — залпом осушила полбутылки воды. — Лицо и фигура действительно хороши. А главное — он девственник.

— …

Чжао Цинсюнь открыла рот и цокнула языком: — Вы уже так глубоко копнули?

— Это мое предположение, — Яо Цзя поставила бутылку на стол, приводя аргументы. — Сваха сказала, что он еще в старшей школе пошел в армию, а оттуда сразу перешел в полицию. Очень усердно работает, постоянно сверхурочно, всего за два года получил повышение. У него просто не было возможности общаться с противоположным полом.

— На обратном пути я с ним начистоту поговорила. Он сказал, что у него есть любимая.

— Холодный, красивый, с хорошей фигурой, да еще и невинный, — она загибала пальцы, перечисляя достоинства, и с сожалением цокнула языком. — Быть таким красавчиком и при этом тайно вздыхать по кому-то — просто растрачивать такое лицо.

Чжао Цинсюнь сжала бутылку и улыбнулась, ничего не сказав. Сидевшая рядом подруга повернулась к ней и с важным видом начала анализировать: — Человек такого типа может быть тайно влюблен либо в свою одноклассницу из старшей школы, либо в сослуживицу из армии.

— И он, скорее всего, приехал в Цзянчжоу именно из-за нее. Иначе зачем ему, не местному, после увольнения из армии тащиться за тысячи ли сюда?

В частной жизни Чжао Цинсюнь обычно была слушателем. Она не любила сплетничать о других и, поджав губы, спокойно ответила: — Кажется, он тебя заинтересовал?

— Вызвал симпатию.

Яо Цзя не стала отрицать и, откинувшись на спинку дивана, с улыбкой махнула рукой: — Невинность — лучшее приданое для мужчины.

Проводив Яо Цзя, Чжао Цинсюнь пошла на кухню готовить ужин.

Готовила она средне, ровно настолько, чтобы прокормиться, поэтому ужин был таким же простым, как и завтрак: кусок хлеба и несколько ягод. Когда она наливала молоко, в гостиной зазвонил телефон.

Она быстро вышла, но, увидев имя на экране, замерла. Подержав телефон в руке некоторое время, она наконец ответила, ее голос был прохладным: — Алло?

Густые краски заката за окном падали на ее холодное лицо, придавая ему неясное, сумрачное выражение.

На том конце провода раздался женский голос средних лет, говоривший осторожно и вежливо: — Цинсюнь, завтра выходные, ты отдыхаешь?

Чжао Цинсюнь опустила ресницы и молчала. Собеседница немного подождала, затем смущенно усмехнулась и продолжила: — Завтра в обед собираемся семьей… Э-э, твой дядя и тетя тоже приедут. Если ты не занята на работе, тоже приходи… Твой брат скоро будет выбирать профиль в школе, хочет посоветоваться с тобой…

Повесив трубку, Чжао Цинсюнь долго молчала с потемневшим взглядом. Наконец она пошла на кухню, поставила молоко обратно в холодильник и достала банку пива.

Пить она тоже не умела, и обычно дома такого не держала. Эта банка осталась с тех пор, как она переехала, и Яо Цзя пришла поздравить ее с новосельем со своим кавалером.

Она открыла банку за кольцо-ключ, запрокинула голову и сделала глоток. Пиво обожгло горло, она поморщилась, нахмурившись, проверила срок годности — не просрочено. С самоиронией усмехнувшись, она взяла банку и вернулась на диван, включив телевизор.

Прошлой ночью она спала всего несколько часов и планировала сегодня вечером принять ванну и как следует отоспаться.

Пила она медленно, но алкоголь в пустом желудке испарялся быстро.

Она совершенно не запомнила, что показывали по телевизору. Еще до того, как ночь полностью вступила в свои права, она, как и хотела, отключилась и провалилась в сон.

Во сне, однако, она была в полном сознании и снова вернулась в детство.

Она сидела на карусели в платье принцессы, папа фотографировал ее снаружи, а мама стояла рядом и с улыбкой смотрела на них.

Сердце ее сжалось от нетерпения, и, не обращая внимания на запреты, она спрыгнула с лошадки и побежала к матери. Но шумная толпа вокруг внезапно рассеялась, и в огромном парке развлечений остались только она и отец.

Глубоко вздохнув от разочарования, она долго молча смотрела на молодого мужчину с любящей улыбкой перед ней, а потом внезапно спросила: — Ты любишь маму?

Отец нежно погладил ее по волосам и с улыбкой ответил: — Конечно.

Она подняла лицо и спросила: — Если ты ее любишь, почему потом полюбил другую?

Выражение лица мужчины перед ней внезапно стало расплывчатым. Он, казалось, отчаянно пытался что-то объяснить, но она не могла расслышать и не хотела слушать.

Она повернулась и изо всех сил побежала вперед. Ее лицо постепенно теряло детские черты, превращаясь в лицо девушки, а затем, сбросив юношескую незрелость, она вступала во взрослую жизнь.

В ушах свистел ветер, смешиваясь с истеричными криками ссоры, тихим подавленным плачем, звуками аппаратуры в палате интенсивной терапии и стрекотом цикад в летнем кампусе.

Чжао Цинсюнь медленно открыла глаза. В ее помутневших темных глазах стояла влага.

За окном уже рассвело. Окно было открыто всю ночь, и стрекот цикад отчетливо доносился в комнату.

Чжао Цинсюнь села и уставилась на пивную банку на столе, затем поджала губы и потерла виски.