Глава 1 (Часть 2)

— Слева от нее Юэ Жань, дочь председателя совета школы, прима театрального кружка.

Юэ Жань бросила неодобрительный взгляд на открывшую дверь девушку, словно протестуя против такого представления, и, беспомощно посмотрев на все еще ошеломленную Чу Ся, отвернулась и занялась своими делами.

— А эта… — девушка указала на невысокую девочку с хвостиком и хотела было продолжить, но Чу Ся наконец заговорила.

— Я ее знаю! Жуань Сяофэй, президент клуба иностранных языков. Привет! Не ожидала, что попаду в вашу комнату. Надеюсь, мы поладим, — произнесла Чу Ся и протянула руку Сяофэй. Та дружелюбно улыбнулась ей, но, перехватив взгляд открывшей дверь девушки, отвела руку и с извиняющимся видом посмотрела на озадаченную Чу Ся.

— Шань Цзе! — крикнула открывшая дверь девушка, и Шань Цзе, нехотя, подошла, держа в руке наполовину съеденную кукурузную сосиску.

— Что? — недовольно посмотрела Шань Цзе на столпившихся в дверях.

— Думаю, ты слышала ее имя. Шань Цзе, бессменный лидер по оценкам в отечественном отделении, победительница областной олимпиады по математике, — с гордостью произнесла девушка, словно это были ее собственные заслуги.

— Почему ты не упомянула, что я основательница женского теннисного клуба нашей школы? — похоже, Шань Цзе была очень недовольна тем, что ее прервали во время еды. — Ты такая зануда.

Получив отпор, девушка посмотрела, как Шань Цзе продолжает есть свою сосиску, и выместила всю злость на Чу Ся: — Теперь ты все знаешь? И как ты смеешь претендовать на место в нашей комнате?

— Ты, кажется, забыла представить одну из нас? — Чу Ся еле сдерживала смех. Похоже, это «супер-крутое» общежитие не такое уж и дружное.

— А, она… — Жуань Сяофэй, кивнув на открывшую дверь девушку, улыбнулась. — Хао Вэнь, дочь одного изве-естного писателя, и единственный старший член литературного клуба нашей школы. — Сяофэй посмотрела на Хао Вэнь, понимая, что та недовольна ее предыдущей улыбкой, адресованной Чу Ся, и решила загладить вину, представив ее.

Хао Вэнь, похоже, не очень понравилось такое представление, но самой себя представлять было бы неловко, поэтому она промолчала. Встав в дверях, она уперла руки в бока, всем своим видом демонстрируя превосходство.

— Простите, можно пройти? — Чу Ся протащила свой огромный красный чемодан в комнату, полностью игнорируя Хао Вэнь, и начала раскладывать вещи.

Интересно, кто жил здесь до меня? Очень хочется узнать…

— Эй! Ты! Да, ты! Ты меня слышишь вообще?! — Хао Вэнь, закипая от злости, подошла к Чу Ся. В жизни ее еще никто так не игнорировал.

— Слышу, — улыбнулась Чу Ся. — Спасибо, что представили мне всех соседок… кроме себя. Думаю, мы поладим. — Она открыла чемодан и поставила небольшую красную рамку с фотографией на верхнюю полку.

— Хватит! Убирайся отсюда! Мы тебя не ждем! — Хао Вэнь схватила рамку и швырнула ее на пол. Стекло разлетелось на мелкие осколки.

Чу Ся замерла. На фотографии две девочки лет семи-восьми обнимались. Одна была в белой пижаме с мультяшным рисунком, другая — в светло-розовом платье до колен. Они радостно улыбались. На заднем плане виднелось четырехэтажное здание из красного кирпича. На каменной табличке у входа было выгравировано: «Христианская церковь Тиба Японской христианской общины».

Эта церковь, расположенная в центральном районе города Тиба, префектуры Тиба, давно служила приютом и школой для сирот. Это был дом Чу Ся и Нанако. Когда Нанако была еще совсем маленькой, ее семья отправилась в путешествие за границу. По дороге они попали в аварию. Мать, защищая своим телом дочь, спасла ей жизнь. Сама же она получила тяжелые травмы и долгое время находилась в Мемориальной больнице Святой Марии. Через полгода в ту же палату попала и Чу Ся, тоже пострадавшая в аварии.

Травмы Чу Ся были несерьезными. Придя в себя, она долго плакала, все время зовя маму. Медсестры пытались ее успокоить, но она никак не могла прийти в себя. Нанако, наблюдая за ней, испуганно съежилась на своей кровати, тихонько плача. Она понимала, что эта девочка, ее ровесница, тоже потеряла маму.

После этого Чу Ся долгое время не произносила ни слова, часто плакала, а когда слезы высыхали, смотрела в окно, пока они снова не начинали течь.

Она ничего не делала, не ела, не пила. Медсестры очень беспокоились и каждый день старались накормить ее.