Глава 3. Стук (Часть 2)

— Я не буду, — нежно пролепетала Тан Синьлань.

Гуань Синь рассмеялась и кивнула: — Хорошо, хорошо, не будешь так не будешь.

Она взяла миску перед собой и посмотрела на часы на стене: — Тебе не пора принимать ванну?

Тан Синьлань открыла рот, чтобы поторговаться, но Гуань Синь опередила ее, медленно проговорив: — Завтра суббота, но это не значит, что можно валяться в постели. Что подумает брат Шэн, если проснется и увидит, что ты все еще спишь?

Тан Синьлань закрыла рот.

Видя, что это подействовало, Гуань Синь продолжила: — Значит, маленькой девочке нужно рано ложиться и рано вставать, верно?

— ...Да, — неохотно ответила Тан Синьлань.

— Тогда сначала поднимись к брату, а мама сейчас подойдет.

— О.

Тан Синьлань согласилась. Видя, что Гуань Синь одна не справится с посудой на столе, она взяла свою миску и хотела заодно взять миску Шэн Цзина, стоявшую рядом, но вдруг замерла.

В белой фарфоровой миске оставалось много риса, он уже остыл.

А половинка яйца всмятку, которую она дала в знак извинения, так и лежала нетронутой у края миски.

Он к ней даже не прикоснулся.

— Что случилось?

Гуань Синь увидела, что она стоит с миской в руках, и спросила.

Тан Синьлань посмотрела на половинку яйца в миске и тихо сказала: — Кажется, брат не любит яйца всмятку.

— Может, у него просто нет аппетита, — сказала Гуань Синь. — Оставь, мама сама уберет.

Тан Синьлань кивнула и, опустив глаза, поставила миску обратно на стол.

Ей стало немного грустно.

Ее извинения отвергли.

Но ведь яйца всмятку такие вкусные...

Тан Синьлань, не скрывая разочарования, повернулась и поднялась на второй этаж. Подойдя к своей комнате, она услышала голос бабушки из гостевой комнаты и тихонько заглянула туда.

Дверь в гостевую комнату была не закрыта. Внутри на диване сидел худой юноша. Бабушка рассказывала ему, что интересного есть в соседних переулках.

Он слушал и, случайно подняв глаза, встретился взглядом с Тан Синьлань, которая бесшумно заглядывала в комнату.

Внезапно встретившись с ним взглядом, Тан Синьлань замерла, но, вспомнив про яйцо, снова почувствовала обиду.

Хмф.

Девочка отвернулась и ушла в свою комнату.

Увидев, что дверь закрылась, Шэн Цзин отвел взгляд. Бабушка, конечно, тоже услышала шум, но не поняла, что случилось с девочкой, почему она закрыла дверь. Она беспомощно объяснила юноше: — А-У немного шумная.

Шэн Цзин покачал головой, показывая, что не возражает.

Бабушка посмотрела на него и сказала: — Хорошо, что ее брата нет. Если бы он был здесь, они бы точно поссорились.

Шэн Цзин кивнул и напечатал ей на телефоне:

— Он мне рассказывал.

— Что рассказывал?

— Просто что его сестра бывает непослушной.

Бабушка с улыбкой кивнула: — Это правда. Так что ты тоже будь осторожен, не давай А-У себя обижать.

Шэн Цзин слегка улыбнулся, ничего не ответив.

Закончив разговор, бабушка посмотрела на время: — Ты, наверное, устал с дороги. Уже поздно. Завтра утром бабушка приготовит что-нибудь вкусное, чтобы ты поправился. Ты такой худой.

Шэн Цзин встал, собираясь ее проводить.

Бабушка махнула рукой: — Дома только мы, не нужно так стесняться.

Сказав это, она велела ему отдыхать и закрыла за собой дверь.

Тем временем Тан Синьлань послушно приняла ванну и теперь лежала в кровати с открытыми глазами, все еще думая о своем яйце всмятку. Ее щеки были надуты от обиды.

Гуань Синь постучала и вошла. Увидев, что дочь так послушно приняла ванну и легла спать, она удивленно подняла брови.

— Наша А-У такая молодец, — сказала Гуань Синь, садясь на край кровати и поправляя одеяло.

— Но, — Гуань Синь легонько ткнула ее в щеку, с любопытством спрашивая, — почему ты дуешься? На что сердишься?

Девочка натянула одеяло до самого носа и угрюмо пробормотала: — Ни на что.

Гуань Синь улыбнулась, подумала немного и тихо спросила: — Брат Шэн сказал тебе, что у него болит горло и он временно не может говорить?

Тан Синьлань на мгновение замерла и кивнула.

Гуань Синь погладила ее по голове: — Он сам тебе сказал или ты спросила?

— Я спросила, — тихо ответила Тан Синьлань.

Гуань Синь не удивилась. Увидев за ужином, как Шэн Цзин печатает что-то на телефоне для Тан Синьлань, она догадалась, что дочь спросила первой. Вряд ли Шэн Цзин по своей натуре стал бы говорить об этом сам.

Услышав это, Тан Синьлань не удержалась и спросила: — У брата серьезная болезнь?

У него столько ран на руках, и он такой худой. Ей казалось, что он не должен быть таким.

— Несерьезная, — успокоила ее Гуань Синь, боясь, что она начнет переживать. — Он просто случайно повредил горло. У нас здесь хороший воздух, он немного поправится и сможет говорить.

— Тогда почему он приехал один?

— Не один. Мама брата Шэна собиралась приехать вместе с ним, но у нее остались дела. Поэтому мама сначала забрала брата к нам пожить, а когда тетя Шэн все уладит, она приедет за ним.

Вот оно что.

Тан Синьлань кивнула.

— Брат Шэн сейчас не может говорить, — Гуань Синь посмотрела на ее милое детское личико и предложила: — Если у тебя будет время, можешь проводить с ним побольше времени.

Но, к ее удивлению, Тан Синьлань покачала головой.

— ... — Гуань Синь не ожидала, что она откажется, и с недоумением спросила: — Почему?

Тан Синьлань моргнула.

Почему?

Конечно, потому что...

Он не съел мое яйцо всмятку!