Призывая его обратное имя (Часть 1)

Призывая его обратное имя

— Так, так, так…

Ритмичные шаги доносились издалека, словно неуловимая тень из повторяющегося кошмара.

Люди не осознавали, что это не сон и не галлюцинация.

С каждой каплей зловонной, странной жидкости, просачивающейся в этот мир через трещины в небе, сцены из ночных кошмаров становились пугающе реальными.

Нечто, несовместимое со здравым смыслом, явилось в этот мир, и Он был одним из них.

Он назвался Голикой — имя, случайно подобранное неизвестно откуда.

Просачивающаяся с небес жидкость превращалась в чёрный дождь. Падая на землю, брызги собирались в подобие человеческих фигур.

Они появлялись рядом с людьми без предупреждения. Из их расплавленных лиц вырывались неописуемые щупальца, опутывая и поглощая ближайших жертв.

Когда щупальца раскрывались, внутри оставались лишь отвратительно искажённые останки, бессмысленно блуждающие и утягивающие за собой в бездну всё новых людей.

Голика считал, что созданное им тело ничем не отличается от человеческого, однако два часа назад его «застрелили» тремя пулями.

Сейчас его сознание блуждало во тьме.

Взлёты, падения, разрывы, плавление.

Он был словно льдина, дробящаяся и тающая в бурном потоке.

Это было место, где полнота и пустота, существование и небытие накладывались друг на друга. Это было и посмертие, и то, что было до жизни.

— Я… умер? — Он попытался собрать воедино хаотичное восприятие, чтобы понять, что происходит, но в ответ ощутил лишь пронзительную боль, словно от удара током.

Конечно, у него, лишённого жизни, не могло быть и смерти.

Всё это было лишь иллюзией, созданной по правилам этого мира.

Когда «смерть» закончилась, рассеянное сознание Голики вернулось в его тело, словно кто-то перемотал запись назад.

Когда сущность вернулась в человеческую оболочку, «Он» снова стал «им».

Чувства Голики постепенно возвращались.

Нежность, мягкость, аромат, сладость… Давно забытые ощущения исходили от кончика языка. Перед глазами всё ещё стояла тьма, но он чувствовал, как в рот струится тёплая жидкость, принося удовлетворение и пробуждая затуманенные чувства.

Подчиняясь инстинкту, он сомкнул клыки, разрывая упругие волокна. Мягкий продолговатый предмет соскользнул с языка в горло.

— Не… прошу… отпусти… ошибка…

Где-то рядом раздавался прерывистый, незнакомый голос, раздражающий и неприятный. Пока он думал об этом, что-то вырвалось из его тела, пробив кожу, и обвилось вокруг источника звука.

Последовал крик, и через разорванную кожу его захлестнула невиданная эйфория.

Больше, ему нужно больше.

Оболочка, лишняя, мешает.

Освободиться, освободиться!

— Они… вынуждены были, прошу… остановись… Голика!

Услышав своё имя, Голика замер. Этот голос… такой знакомый?

То, что вырвалось из-под кожи, было частью его истинной сущности — бесформенные, неопределённого цвета облака тумана, постоянно расширяющиеся и сжимающиеся. В тумане появлялись и исчезали бесчисленные широко раскрытые глаза, которые, казалось, смотрели прямо на тебя, под каким бы углом ты ни находился.

Он не был человеком. Он был одним из тех существ, что принесли в этот мир конец света.

Голика почувствовал, как кто-то обнял щупальце, состоящее из «тумана», закрывая глаза от внешнего мира. Это заставило его открыть глаза своего человеческого тела.

Юноша обнимал щупальце, созданное из «тумана», и нежно гладил его.

Кто он такой, что сохранил рассудок, увидев истинную форму существа?

Голика заметил, что его беспокойные щупальца успокаиваются под лаской юноши.

— Сумасшедший… тебе конец… — снова раздался этот ненавистный голос.

Заставить их замолчать навсегда.

Но почему, почему он не может освободиться?!

Голика понял, что его истинная сущность, словно отступающая волна, возвращается в человеческую оболочку.

— На самом деле, я с самого начала догадывался, что ты… Но я верил, что ты отличаешься от этих монстров! Ты можешь обрести человечность!

— Отличаюсь…? Человечность…?

Из горла Голики вырвались невнятные, странные звуки. Его разум прояснялся.

Мир был окрашен в багровые тона. Кровь на стенах уже подсыхала. Юноша, стоявший посреди кровавого месива, крепко обнимал хрупкую фигуру, но его руки дрожали.

Грудь юноши прижималась к холодному телу Голики, и в пустоте внутри него отдавалось биение сердца Цзе Му.

— Откуда ты знаешь, что я отличаюсь от них, наивный игрок?

— Раз ты остановился, значит, я выиграл, не так ли? — с облегчением прошептал Цзе Му, а затем, словно вспомнив что-то, обеспокоенно спросил: — Ты… не забыл меня?

— Забыть? Забыть студента по имени Цзе Му, которого я спас три часа назад, а он после этого рухнул на колени?

Голика пошутил, хотя первое впечатление о Цзе Му действительно было ярким и незабываемым.

Но на самом деле его, как и всех существ, привлекала души людей.

— Ты!… Ну, по крайней мере, ты научился шутить, — немного опешил Цзе Му.

— Правда? Но ты ошибся в одном. Меня не интересует «человечность». Вряд ли кто-то, кому нравится есть торт, захочет стать тортом, верно?

Цзе Му разжал объятия, положил руки на плечи Голики, покачал головой и улыбнулся. Он посмотрел Голике в глаза и искренне сказал: — Твоя аналогия не совсем верна. Это скорее как прочитать интересную книгу и захотеть самому пережить описанную в ней историю.