Его имя (Часть 2)

Мо Бэй взволнованно и возбужденно сказала:

— А Ли, давай назовем нашего сына Сяо Бай! Как тебе? По-моему, отлично!

Сказав это, она с серьезным видом обратилась к большому пиренейскому псу у себя на руках:

— Сяо Бай, тебе ведь тоже нравится это имя! Не зря ты мой сын.

Услышав это имя, Му Ли мгновенно помрачнел.

«Хорошо хоть, ты сказала «наш сын», — подумал он. — Но разве можно так небрежно давать имя сыну?! Хех! От Мо Бэй можно ожидать чего угодно!»

— Ты уверена, что хочешь назвать этого маленького белого медвежонка, которому суждено вырасти в большого пиренейского пса, Сяо Бай? Или ты планируешь, когда он вырастет, сменить ему имя на Да Бай?

Му Ли, который никогда не говорил лишнего и всегда выражался кратко и по существу, вдруг произнес такую запутанную фразу. Видимо, Мо Бэй его действительно ошарашила.

Но виновница торжества с серьезным лицом принялась объяснять:

— Тебе не кажется, что это имя очень подходит нашему Сяо Баю? Чисто-белый окрас без единого пятнышка. Даже когда он вырастет, он все равно останется нашим малышом, большим пиренейским псом по имени Сяо Бай. Очень символично.

Му Ли предпринял последнюю отчаянную попытку.

— Тебе не кажется, что имя Сяо Бай слишком обычное? — Он хотел сказать «слишком простонародное», но вовремя остановился и подобрал более мягкое слово.

— Не кажется! Почему ты так думаешь? Это же неожиданный ход! Именно потому, что мало собак зовут Сяо Бай, я и выбрала это имя, чтобы подчеркнуть уникальность нашего Сяо Бая.

Мо Бэй бросила на Му Ли недоуменный взгляд, совершенно не понимая его логики, и возразила.

Му Ли был окончательно побежден. По сравнению с Мо Бэй он чувствовал себя несостоятельным.

Му Ли замолчал.

Как говорится, в молчании либо взрываешься, либо погибаешь.

Сегодня Му Ли, выходя из дома, не посмотрел в хуанли и выбрал принцип «молчание — золото».

В итоге.

В молчании он был убит.

Сидя за рулем, он слышал, как фальшиво поет Мо Бэй.

Что значит, когда за пение берут деньги? Вот когда пение убивает — это по-настоящему круто!

Главное.

Текст песни был изменен до неузнаваемости, слушать было невыносимо.

«Жил-был милый пёсик белый,

Его звали Сяо Бай.

Глазки-миндалинки смело

Смотрят, ты не унывай.

Он пришел ко мне на веки,

Сяо Бай, ах, Сяо Бай!

Знаешь, как люблю тебя я?

Залезай в мою кровать!

Посмотри, как сплю красиво,

Половину дам тебе!

Жил-был милый пёсик белый,

Его звали Сяо Бай.

Глазки-миндалинки…»

— Кхм-кхм, Сяо Бэй, мы приехали к ресторану хого. Выходи!

Как раз в тот момент, когда Мо Бэй собиралась во весь голос продемонстрировать свои вокальные данные, ее прервал Му Ли.

Душа и тело Му Ли получили серьезные внутренние повреждения, которые можно было только почувствовать, но не описать словами.

Он увидел, что Мо Бэй все еще пребывает в самолюбовании и с подобострастным видом говорит Сяо Баю:

— Сяо Бай, твоя мамочка хорошо к тебе относится, правда? Тронут? Я даже лично переделала для тебя песню! Называется «Его имя». Я, которая столько лет не пела, сегодня ради тебя показала свой голос.

В ответ Сяо Бай лишь высокомерно фыркнул, всем своим видом показывая: «Я тебя не знаю».

Му Ли с трудом сдержал смех.

— Ах, Сяо Бай, ты такой вялый, наверное, голоден? Пойдем, поедим хого. Тебе точно понравится, потому что твоя мамочка его обожает.

Уголки губ Му Ли дернулись, он больше не мог сохранять вид нежного и утонченного господина с едва заметной улыбкой на губах.

«Хотя современные городские жители заводят питомцев и считают их своими детьми, но таких, как ты, кто постоянно называет себя «старушкой-матерью», а щенка — «сыном», наверное, очень мало?! — подумал он. — К тому же, такая властная: раз тебе нравится, значит, и Сяо Баю должно нравиться».

Войдя в ресторан, они, как обычно, заказали котелок-юаньян.

Мо Бэй обожала острое, Му Ли к нему не прикасался.

Котелок-юаньян подходил как нельзя лучше.

Мо Бэй без зазрения совести сунула Сяо Бая в руки Му Ли, а сама отправилась набирать любимые продукты.

Когда она принесла немного еды, Му Ли начал ее готовить, а Мо Бэй продолжила поиски.

— Сяо Бай, как думаешь, каково это — иметь такую мать? Наверное, очень тяжело?

Му Ли готовил еду и одновременно разговаривал с Сяо Баем.

Видеть, как такой приятный глазу элегантный молодой господин разговаривает со щенком на руках в ресторане — такое, честно говоря, не каждый мог представить и принять.

Му Ли не обращал особого внимания на взгляды окружающих и продолжал общаться со своим «сыном».

— Однако, хотя твоя мать немного ненадежна, ее любовь к тебе, боюсь, искреннее, чем ко мне. Так что я тебе немного завидую.

Сяо Бай сидел с полуприкрытыми глазами, лишь изредка пофыркивая, давая понять, что слушает.

— Ты должен хорошенько угождать своей матери. У нее раньше был другой… питомец. Но тот был не очень послушным, поэтому она до сих пор не может его простить, и даже ко всей этой породе относится с предубеждением, не желая их принимать. Так что не будь как тот хаски. Только преданная собака может долго оставаться рядом с ней, не говоря уже о людях.

Му Ли говорил словно сам с собой.

Но Сяо Бай, будто что-то почувствовав, гордо поднял голову и элегантно, но энергично завилял хвостом. Словно говоря: «Разве я могу быть неверной собакой?»

Увидев приближающуюся Мо Бэй, Му Ли вдруг ущипнул Сяо Бая за ухо и спросил:

— Как думаешь, Сяо Бэй даст тебе острое или пресное? Спорим, она сначала даст тебе острое!

Сяо Бай с презрением посмотрел на Му Ли, словно говоря: «Как такое возможно! Все знают, что собаки не едят острое. Моя мать… ладно, раз моя мать говорит, что так хорошо ко мне относится, она не может дать мне острое!!!»

Му Ли загадочно улыбнулся и посмотрел на Сяо Бая с некоторым злорадством.

«Бедный малыш».

«Твоя мать-придурок — не обычный человек».