Глава 4. Фильм (Часть 1)

Поэтому Инь Шихуа все меньше жалела о том, что ухватилась за Чи Сяо, как за соломинку, и не отпускала.

Пока она подыгрывала ему, Пэй Янь оставалась в ее мире, а в глазах Пэй Янь всегда была она.

В субботу вечером Инь Шихуа ждала Чи Сяо у ворот своей виллы.

Чи Сяо опустил окно машины и с некоторым удивлением взглянул на ее двор — это был один из тех богатых особняков Наньчэна, что скрываются от посторонних глаз, расположенный на склоне холма.

Затем он поприветствовал ее из своего Mercedes S-класса, свистнув.

Инь Шихуа молча открыла дверцу машины. Чи Сяо ожидал от нее именно такой реакции — она была настоящей тихоней.

В салоне горела приятная атмосферная подсветка, играла песня «Sad».

Чи Сяо развернул машину, крутя руль, и спросил Инь Шихуа:

— Я увожу тебя так поздно, твои родные не волнуются?

— Дома никого нет, кроме домработницы.

— О… — Чи Сяо жевал жвачку. Чем невозмутимее была Инь Шихуа, тем больше ему хотелось ее поддразнить. Он наклонился к ней и улыбнулся: — Тогда, если я после фильма заеду к тебе, тоже никто не будет против?

Под длинными ресницами в ее спокойных глазах наконец мелькнула рябь. Инь Шихуа посмотрела на Чи Сяо.

Когда Чи Сяо улыбался, он действительно был очень красив.

Он походил на воспитанного, выросшего в достатке и оттого очень аристократичного юношу, но с характером не слишком послушным — зрелость в нем сочеталась с некоторой инфантильностью.

Она отвела взгляд и сказала:

— Я ведь тебя не приглашала.

Чи Сяо от души рассмеялся.

Затем они замолчали. В машине остались только фиолетовая подсветка, музыка, аромат автомобильного парфюма, одеколона Чи Сяо и ночи, сплетенные воедино.

Инь Шихуа заметила перед собой четыре серебристых иероглифа, наклеенных на приборную панель. Она невольно протянула руку, чтобы коснуться их.

Надпись гласила: «Место Яньянь».

Чи Сяо как раз посмотрел в ее сторону. Сначала он помолчал, а потом с улыбкой сказал:

— Я потом сниму и заменю на твое имя.

Инь Шихуа поспешно покачала головой.

Она убрала руку, но продолжала пристально смотреть на надпись.

Всю оставшуюся дорогу они молчали.

Песни сменяли одна другую. Когда они добрались до подземной парковки торгового центра, Чи Сяо сказал:

— Выходи.

Инь Шихуа отстегнула ремень безопасности и вышла. Прежде чем закрыть дверь, Чи Сяо взглянул на четыре иероглифа перед пассажирским сиденьем.

Летом он встречался с Пэй Янь. Десять дней подготовительных курсов он забирал и отвозил ее, конечно, на этой же машине.

Но с характером Пэй Янь она, разумеется, не баловала его любезностями. Высокомерная, она всегда с силой хлопала дверью, выходя из машины, или так же с силой захлопывала ее, садясь внутрь, бросала сумку, пристегивала ремень, принося с собой волну духов, даже аромат которых казался острым.

Когда она впервые увидела эти четыре иероглифа, она тоже закатила глаза и сказала:

— Детский сад.

Чи Сяо на мгновение задумался, потом обернулся. Инь Шихуа спокойно стояла в метре от него, похоже, тоже думая о чем-то своем.

Почувствовав его взгляд, Инь Шихуа встретилась с ним глазами:

— Если ты не хочешь… то не снимай эти четыре иероглифа.

— …

Это не было похоже на игру. Ее глаза оставались такими же влажными, ясными и прозрачными.

Наоборот, это Чи Сяо немного растерялся:

— О.

После расставания они с Пэй Янь не обменялись в сети ни словом, словно пара в разгар холодной войны, готовая стоять насмерть — кто напишет первым, тот проиграл.

Но при встречах Пэй Янь не раз награждала его закатыванием глаз и насмешками: «Живи себе с этой двуличной девицей всю жизнь, надеюсь, вы будете вместе подольше, обязательно долго-долго!»

Он знал, что Пэй Янь постоянно жаловалась своим новым подругам: «Мужикам нравятся такие притворщицы, их натуру не изменить».

Поэтому те смотрели на Инь Шихуа с насмешливым и сложным выражением, да и на него тоже.

«Если ты не хочешь, то не снимай эти четыре иероглифа»… Тогда он тоже воспринял такую реакцию Инь Шихуа как проявление двуличия.

Но она стояла прямо перед ним, говорила так искренне, что у него не возникло отторжения. Он виновато улыбнулся и запер машину:

— Неважно, пойдем смотреть кино.

Субботним вечером в торговом центре, вероятно, было больше всего людей, особенно много пар, которые шли, держась за руки или под руку.

Чи Сяо и Инь Шихуа же сохраняли странную дистанцию в полшага.

Они забрали билеты в кинотеатре на верхнем этаже. До начала сеанса оставалось пятнадцать минут — время, которое нельзя назвать ни долгим, ни коротким. Они не могли, как обычная пара, нежно прогуливаться по магазинам.

Видимо, многие хотели посмотреть премьеру этого блокбастера, поэтому перед входом в зал тоже было полно народу, найти свободное место было невозможно.

Инь Шихуа встала у ряда автоматов с игрушками. Чи Сяо же не мог заниматься такой ерундой. Он взглянул на прилавок и спросил:

— Хочешь попкорн?

Инь Шихуа немного помедлила и кивнула.

Чи Сяо направился к прилавку, но через несколько шагов, словно что-то вспомнив, вернулся:

— Может, подождешь меня здесь немного? Я куплю тебе кое-что другое.

Инь Шихуа посмотрела на него и снова кивнула, хотя и не поняла, что он имел в виду под «другим».

Чи Сяо изменил направление и пошел к эскалатору.

Он внезапно вспомнил, что этажом ниже кинотеатра есть магазинчик бабл-ти, который вел дела с умом: из-за близости к кинотеатру они придумали новый напиток — стаканчик с углублением сверху, куда можно было насыпать попкорн. Он видел его несколько раз, но никогда не покупал, потому что не ел попкорн в кино.

Из-за большого количества людей ему пришлось ждать больше десяти минут. Когда Чи Сяо вернулся наверх, уже началась посадка в зал.

Сквозь толпу снующих людей он увидел, что Инь Шихуа все еще стоит там, но ее взгляд был устремлен в сторону проверки билетов, и она уже не выглядела такой невозмутимой, как обычно.

Он случайно заметил ее сжатые кулаки… Позже он узнал, что это была реакция Инь Шихуа на сильное напряжение или дискомфорт, но и сейчас он что-то почувствовал. Глядя на ее редкое растерянное выражение лица, он вдруг пожалел, что не позвал ее с собой за напитком. То, что он ушел один, казалось, будто он ее бросил, а у нее от природы была какая-то кошачья аура, да и характер похожий.

Бурлящая толпа наконец начала выстраиваться в очередь. Чи Сяо, говоря «Разрешите пройти», протиснулся сквозь очередь, встал перед Инь Шихуа и протянул ей большой стакан черничной газировки с попкорном сверху:

— Заждалась?

Инь Шихуа очнулась, разжала кулаки и взяла стакан. Увидев, что у нее в руках, она удивленно моргнула.

Словно от внезапного облегчения, она улыбнулась.

Мимолетная улыбка.