Глава 8. От своих не убережёшься

На третий день после свадьбы Лян Ханьчу отправился учиться в академию и за последние полгода редко бывал дома. Они действительно мало проводили времени вместе, к тому же прежняя владелица тела очень презирала семью Лян, поэтому между ней и Лян Ханьчу были очень отчуждённые отношения.

— Почему ты вернулся сегодня?

Шэнь Инъюэ пыталась завязать разговор, просто не желая, чтобы было так неловко.

— Сельскохозяйственные работы. Академия закрылась на месяц, занятия возобновятся после осеннего урожая.

— О, — Шэнь Инъюэ кивнула.

Лян Ханьчу всё ещё сохранял невозмутимое выражение лица, но его блуждающий взгляд выдавал его.

Комната была такой маленькой, и он осматривал её снова и снова, явно поражённый изменениями Шэнь Инъюэ.

Внезапно снаружи послышался шум.

— Снова что-то украла, когда это закончится? Говорят, что от своих не убережёшься, и слова предков верны. Этот домашний вор из семьи Лян снова ворует, да ещё и у своих! Юэнян, какой грех совершила наша семья Лян в прошлой жизни, что мы взяли в жёны такую невестку? Все предки в восьмом поколении, наверное, от злости оживут, какое несчастье…

Это был голос второй дочери семьи Лян.

Лян Эрнян была старшей сестрой Лян Ханьчу, ей было уже двадцать три года, что в древности считалось старой девой, и она до сих пор не вышла замуж, поэтому жила вместе с семьёй Лян.

Она пришла создавать проблемы Шэнь Инъюэ?

Шэнь Инъюэ внутренне застонала. Прежняя владелица украла так много вещей, что она даже не знала, о чём сейчас говорит Лян Эрнян, но, кажется, она не крала вещи из своего дома.

Ладно, раз уж она заняла чужое тело, ей придётся разбираться с беспорядком, оставленным прежней владелицей, иначе как она сможет жить в этом теле?

Шэнь Инъюэ встала и вышла за дверь, Лян Ханьчу последовал за ней.

Лян Эрнян, держа Лян Цзина за руку, стояла у двери и, увидев Шэнь Инъюэ, начала ругать её.

— Ты же сегодня утром только что отняла у А-Цзина маньтоу, не так ли? Неужели тебе мало украденного, и ты снова начала воровать? Волк меняет шкуру, но не натуру!

— Вторая сестра, говори спокойно. Что бы Юэнян ни взяла, я заставлю её вернуть. Зачем говорить о воровстве в семье? — сказал Лян Ханьчу, прежде чем Шэнь Инъюэ успела что-либо сказать.

Говоря это, он притянул Шэнь Инъюэ за спину, чтобы защитить её, и лицо Лян Эрнян потемнело ещё больше.

— Ой, женился — и забыл сестру, какая несправедливость! Как говорится, кровь не вода, но с тех пор, как эта девушка из семьи Шэнь вышла замуж за Лян, я не знаю, что такое родственная любовь.

Этот брат ради жены, чужой для нас, отказывается от меня, своей сестры.

О небеса, какая несправедливость!

— Лян Эрнян без умолку била себя в грудь и топала ногами.

— Вторая сестра, Юэнян вышла замуж за семью Лян, она теперь член нашей семьи Лян. Как ты можешь называть её чужой? — сказал Лян Ханьчу Лян Эрнян с мрачным лицом.

Он не был таким истеричным, как Лян Эрнян, но его спокойствие создавало такую устрашающую ауру, что Лян Эрнян даже завыла без прежней уверенности.

В этот момент у Шэнь Инъюэ внезапно появилось к этому мужчине некоторое расположение.

По воспоминаниям, Лян Ханьчу не был доволен своей женой, но когда его жену притесняли, он всё равно решил защитить её. Он был ответственным мужчиной, который умел держать слово.

Перед лицом личных симпатий и антипатий и чувства ответственности он склонялся к тому, чтобы действовать согласно последнему. Этот характер действительно соответствовал его внешности, он был настоящим мужчиной!

Уже только это было намного лучше, чем тот старший сын Лу, который с детства был с ней помолвлен, но из-за её уродства тайно сошёлся с её младшей сестрой.

Люди из первой и второй ветвей семьи Лян как раз возвращались с работы в поле и, услышав шум, подошли.

— Что здесь случилось?