Глава 7. Сострадание

Глава 7. Сострадание

Прошло примерно столько времени, сколько нужно, чтобы выпить чашку чая. Холодный ночной ветер развеял белый дым, и видимость постепенно прояснилась.

Холодное Бессердечие опустила взгляд. На земле лежали холодные тела Чёрного Второго и Чёрного Третьего. Кровь текла из семи отверстий на их лицах — ужасная смерть.

А Чёрный Шестой, воспользовавшись дымовой завесой, сбежал и уже исчез без следа.

— А-а, больно, голова так болит!

В тишине ночи внезапно раздался стон мужчины в белом. Схватившись за голову, он с силой бился ею о ствол толстой ели в лесу, словно только такое самоистязание могло облегчить разрывающую боль в голове.

— Снежный Танец, быстро подведи повозку и принеси мою цитру!

Увидев, как безумно мужчина в белом калечит себя, Холодное Бессердечие ощутила укол сострадания и громко крикнула в сторону повозки.

Затем она лёгкой походкой подошла к мужчине сзади и коснулась пальцем точки на его теле.

Мужчина в белом обмяк, его глаза плотно закрылись, и он сполз вниз, всё ещё обхватив голову руками.

Холодное Бессердечие поддержала его и осторожно прислонила к стволу дерева.

Глядя на его разбитый лоб, из которого текла кровь, она тихо вздохнула. Сначала она осторожно вытерла кровь шёлковым платком, затем достала из-за пазухи флакон особой Золотой Мази Снежного Клана и посыпала порошок на рану мужчины, чтобы остановить кровотечение.

Хотя он был без сознания и лицо его скрывала маска, так что выражения не было видно, его непрерывно подрагивающее тело говорило само за себя: ему было очень плохо, он испытывал сильную боль.

Когда она закончила, подъехала Снежный Танец, правящая повозкой.

Она спрыгнула с повозки, держа в руках старинную цитру.

Инструмент был сделан из павловнии и ели, покрыт чёрным лаком и инкрустирован оленьим рогом.

На обратной стороне, над резонаторным отверстием «Драконий Пруд», были вырезаны три иероглифа размером в цунь уставным письмом кайшу: «Нефритовая Драгоценность». Сложный узор кракелюра на лаковой поверхности свидетельствовал о том, что эта старинная цитра была бесценной и редкой находкой.

— Госпожа, я принесла цитру.

Передав цитру Холодному Бессердечию, Снежный Танец с любопытством взглянула ясными, чистыми глазами на мужчину в белом, который всё ещё подрагивал. К сожалению, маска скрывала его лицо, и в её взгляде промелькнуло сожаление.

— Госпожа, раз уж вы обработали ему рану, почему бы не снять маску и не посмотреть, как он выглядит?

— У каждого есть тайны, которые он не хочет раскрывать другим. Раз он носит маску, значит, определённо не желает, чтобы кто-то видел его лицо. Зачем нам пользоваться его беспомощностью?

Спокойный, как вода, тон Холодного Бессердечия развеял любопытство Снежного Танца.

— Снежный Танец, пойди собери сухих веток и разожги костёр. Мы переночуем сегодня здесь, в лесу.

— Да.

Услышав приказ, Снежный Танец лёгкой походкой направилась вглубь леса искать хворост.

Проводив взглядом Снежный Танец, углубившуюся в ельник, Холодное Бессердечие отвела глаза, села на землю и положила «Нефритовую Драгоценность» себе на колени.

Слегка опустив голову, так что тонкая синяя вуаль нежно коснулась её лица, она провела тонкими, как луковые перья, нефритовыми пальцами по струнам, легко, словно текущая вода. Зазвучала буддийская мелодия «Мантра Великого Сострадания», способная очищать душу и исцелять тело. Божественные звуки цитры тихо потекли по еловому лесу.

Её алые губы приоткрылись, и неземное, приятное уху буддийское песнопение, способное проникнуть в самую душу, медленно полилось, достигая ушей мужчины в белом. Словно тёплый поток влился в его разум, ужасная головная боль постепенно утихла, дрожь в теле прекратилась. Расслабившись, он наконец-то смог по-настоящему спокойно уснуть.

Раз за разом, не переставая, она пела мантру. Даже когда Снежный Танец вернулась с хворостом и разожгла костёр, песнопение не прекращалось.

— Госпожа, вы поёте уже целый шичэнь (два часа) без перерыва. Отдохните немного, — с беспокойством глядя на Холодное Бессердечие, посоветовала Снежный Танец.